Литмир - Электронная Библиотека

– Так почему он не смог проклясть народ Изра– иля? – удивился Нисим.

– Написано в старых книгах, – произнес реб Вульф, – будто Всевышний, благословенно Его имя, в те дни отменил это мгновение. Потому-то у Билъама[77] и не вышло. До того выходило, а тут вдруг перестало получаться. Потом, когда Билъама убили, вернул мгновение на свое место.

– Слова – вообще опасная штука, – вздохнул реб Вульф. – Ох, как осторожно надо с ними обращаться.

– Да, – подтвердил Нисим, – недаром гиганты Ренессанса определили нашу жизнь как «слова, слова, слова…»

Реб Вульф вдруг приподнял указательный палец и приложил его к губам.

– Тс-с-с! Мне кажется, я слышал его!

В комнате воцарилось напряженное молчание. Нисим тихонько встал с места, на цыпочках подошел к полуоткрытой двери и распахнул ее настежь. Прошло несколько минут.

– Наверное, показалось, – вполголоса, не решаясь разбить установившееся безмолвие, произнес реб Вульф.

– Показалось, – подтвердил Нисим, возвращаясь на свое место. Он глубоко вздохнул и, словно в холодную воду, прыгнул в рассказ.

– Неподалеку от моей «басты» торгуют два брата-зеленщика – Эли и Леви. Тихие, спокойные люди, дела свои ведут скромно, не гонятся за большой прибылью. Я наблюдаю за ними уже много лет и ни разу не слышал криков возле прилавка, не замечал рассерженных покупателей. Старший, Эли, давно женат, а младший всё искал себе пару. С кем только его ни знакомили, жених-то он завидный, недурен собой и с хорошим доходом, а всё не шло.

– Мой брат – человек особенный, – говорил про него Эли, – и жена ему нужна тоже особенная.

В конце концов приглянулась ему девушка. Родом из Турции, приехала после школы одна, без родителей. Прошла армию, закончила курсы по маркетингу и устроилась в торговом центре Реховота. Объявления по внутреннему радио центра слыхали? Так вот, это она.

– Знаю я этих братьев, – сказал Акива. – Перед субботой всегда у них базилик беру и кинзу. Действительно приятные люди.

– Н-да… – протянул Нисим. – Стали о свадьбе думать, надо знакомиться с родителями. А те из Стамбула ни ногой. Нечего делать – сели на самолет, полетели в Стамбул. Это мне Леви сам рассказывал, мы за последние годы сдружились, особенно моя жена с его Рики.

Так вот, родители Рики жили в старой части Стамбула, там, где раньше был еврейский квартал. Евреи давно оттуда поразъехались: кто – в Израиль, кто – в более фешенебельные части города. Остались только неблагополучные семьи. Рикины родители материально стояли довольно крепко; отец крутил вполне процветающий бизнес. Проблема была в матери, она болела сердцем и практически не выходила из дома. Спуститься по крутой лестнице с шестого этажа и взобраться назад она могла только раз в год или еще реже.

Из этой квартиры, по словам Леви, можно было и не выходить. Вид из окон такой, что любуйся с утра до вечера, будто в театре. Сапфировый Босфор как на ладони, улицы и крыши Куле, еврейского квартала, прямо под носом. Крыши давно превращены в небольшие клумбы: розы, гортензии, мальвы, настурции – кто во что горазд.

А их улица – Языджи Сокак – давно уже центр ночных развлечений: гулящие девки прохаживаются перед входом в парадные, как манекенщицы на выставке, кавалеры к ним пристают, торгуются, потом, столковавшись, расходятся по гнездышкам. Дома старые, без кондиционеров, окна настежь… В общем, есть на что посмотреть.

Н-да… Рикина мать курила не переставая крепкие турецкие сигареты, вся квартира пропахла дымом. К ней постоянно приходили подруги, они пили кофе, играли в «реми» и болтали. Глаза у нее были, точно у совы: огромные, желтые и навыкате. Выдержать ее взгляд Леви не мог. Будущая теща сразу предупредила, что сама на свадьбу не приедет и отца не отпустит: ее состояние не позволяет оставаться одной дольше нескольких часов. «Ну не может так не может», – подумал Леви, хотя свадьба без родителей невесты – дело необычное. Однако чего в жизни не бывает.

Погуляли они по Стамбулу, накупили всякой ерунды в дешевых лавочках и вернулись домой. Свадьбу назначили через три месяца. Арендовали банкетный зал, разослали приглашения – в общем, всё, как обычно. Из Стамбула пришла поздравительная открытка и чек на солидную сумму.

Н-да… А за две недели до срока позвонил хозяин зала. К нему пришла инженерная комиссия и закрыла его заведение. Комиссия выяснила, что этот зал сделан по такому же проекту, как и «Версаль»,[78] поэтому без капитальной перестройки здания свадьба может перейти в похороны. Хозяин договорился с другим залом, по соседству, правда, на следующий день. Открытки с новым сроком и адресом он напечатает и разошлет за свой счет, дайте только адреса.

Ладно, лучше так, чем как в «Версале». На всякий случай обзвонили всех приглашенных, объяснили ситуацию. Никто не возражал.

– Хотел бы я видеть того, кто стал бы возражать, – хмыкнул реб Вульф.

За день до свадьбы Рики начала волноваться. Приехать родители не могут, понятно, но почему не звонят? Она без конца набирала стамбульский номер, но телефон не отвечал.

– Что-то случилось, – тревожно повторяла Рики, – мама не может так надолго выйти из дому.

– Телефон, наверное, испортился, – утешал ее Леви. – Или они решили преподнести нам сюрприз и сейчас летят в Израиль.

Но на свадьбу родители Рики не прилетели. Радость отодвинула тревогу, и после хупы невеста отплясывала так, что все только диву давались. Они вообще очень красивая пара, Леви и Рики, а в свадебных нарядах смотрелись так, будто сошли с обложки журнала мод. Молодые танцевали весь вечер, даже за стол не присели, чтобы перекусить.

Отец позвонил на следующий день. Рики молча выслушала несколько фраз, положила трубку и упала в обморок. Оказалось, что ее мать умерла два дня назад. Перед смертью она попросила ничего не сообщать дочери, не портить радость. Похороны должны были состояться в день свадьбы, и отец специально отложил их на один день. Он ведь ничего не знал про смену зала.

– Она всегда упрекала, что я мало ее люблю, – повторяла Рики. – Что бросила ее одну и уехала в Израиль, что редко звоню, что приезжаю всего на две недели. А в последний раз сказала, что буду танцевать на ее похоронах…

Нисим положил обе руки на стол и похлопал, словно проверяя надежность, незыблемость материи.

– Она, наверное, попала на ту самую минуту, которую искал Билъам, – произнес он и откинулся на спинку стула, словно освобождая место для другого рассказчика. Несколько минут собеседники молчали, переваривая услышанное. Глубокая тишина наполняла синагогу, и в укромных сумерках этой тишины таились духи прошлого. Святая земля держала Реховот в своих ладонях; кто знает, может быть, на месте синагоги разбивал свои шатры праотец Авраам или злодей Билъам разжигал костры и готовил колдовские снадобья. Всё это происходило здесь, и невозмутимая память песков, желтых ноздреватых камней и красной, крошащейся от жары земли медленно пропитывала синагогу, создавая в ней удивительный, особый воздух.

Тишину нарушил перестук пальцев. Акива положил обе ладони на стол и пробарабанил какую-то мелодию. Затем медленно оторвал пальцы от столешницы, внимательно, словно дирижер перед исполнением рапсодии, оглядел собеседников и начал новый рассказ.

– Эту историю я слышал от моей тети. Она жила в Гаване. Ее муж, ювелир, хорошо зарабатывал, и компанию они водили с другими ювелирами, а так как было это еще до Кастро, то жизнь текла безмятежно и радостно. Их дом находился в фешенебельном квартале, по соседству с напарником мужа. Вот с ним-то и случилась та самая история.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

вернуться

77

Пророк Билъам – в русской традиции – Валаам.

вернуться

78

В банкетном зале «Версаль» во время свадьбы провалился пол третьего этажа. Погибли десятки людей. Жених и невеста уцелели.

17
{"b":"108976","o":1}