– Минуточку, минуточку! Я вовсе не приказываю вам...

– Все в порядке, – вмешался Роббинс. – Я приношу свои извинения за причиненные неудобства, офицер Карлайл. Я вынужден задержать мисс Грант еще на некоторое время.

– Это еще что значит? – возмутилась Конни. Она же блестяще справилась с ситуацией! Какого черта Роббинс вмешивается и подрывает ее авторитет?

Молодой прокурор ослепительно улыбнулся.

– Это значит, что я лично обеспечу тебя жильем, Конни.

Девушка сглотнула. Он намерен увести ее с собою домой? Она похолодела от неведомого доселе страха. Что, если она начнет к нему привязываться? Поверит, что она значит для него больше, нежели просто свидетельница?

Окидывая взглядом высокого, элегантного прокурора, что провожал офицера Карлайла до выхода, девушка думала: во власти Роббинса ранить ее так, как до сих пор еще никому не удавалось.

Роббинс плохо себе представлял, что ему делать с Конни Грант, однако надо было как-то защитить девушку, и притом в обход официальных путей. На процессе Саверо этой свидетельнице предстояло сыграть главную роль. Если с ней что-нибудь случится...

– Как ты намерен со мной поступить? – поинтересовалась она.

– Пока ты останешься здесь.

– Ладно! А раз уж я тут, почему бы мне не поработать с делом об убийстве Майкла Джордана?

– Ты не юрист, Конни, ты свидетельница. И заруби себе это на носу! Мы не станем делать ничего такого, что могло бы скомпрометировать твои показания.

– О чем ты, красавчик? – Конни обольстительно улыбнулась. – Как это – скомпрометировать?

– Я не шучу, Конни. Нам еще предстоит спланировать тактику процесса Саверо, и вовлекать тебя в дело Джордана никак нельзя. В зале суда Стэнли Корфф может спросить тебя о чем угодно.

– Знаю, Роббинс. Я же говорила тебе, что изучаю юриспруденцию!

– Воспользуемся этим в качестве прикрытия, – решил прокурор. – Если кто-то спросит, зачем ты здесь, мы скажем, что ты студентка-практикантка.

Девушка довольно кивнула.

– Классная идея! Может, я еще и научусь чему.

Версию эту прокурор изложил во время ланча, который подали в конференц-зале на третьем этаже.

– Позвольте мне представить Констанс Грант, – объявил Роббинс, оглядывая длинный прямоугольный стол, за которым восседало одиннадцать прокуроров, атторнеев и юрисконсультов, составляющих основной штат отдела уголовного преследования. – Кое-кто, возможно, ее помнит: она проходила свидетельницей на процессе Саверо.

– Чушь, – фыркнул Дан Корбетт, рыжеволосый веснушчатый паренек. Как и Роббинс, он принадлежал к одному из известнейших семейств Хьюстона. – Я помню Конни. Блондинка. Вот с такими... – Дан нарисовал в воздухе два внушительных полушария, прежде чем вспомнил, что за столом сидят и дамы. – Конни отличалась... гм... Это я не в упрек говорю, нет. Просто...

– Я поняла, – подмигнула Конни. – И оценила ваше внимание к деталям, Дан.

– В ближайшие несколько недель Конни будет у нас в офисе частой гостьей, – продолжал Роббинс. – Она изучает юриспруденцию, и мы – ее домашнее задание.

– В этой фразе больше лапши, чем у меня на тарелке, – скептически отозвалась Аделина Нильсен, берясь за вилку.

Роббинс отдавал должное деловым качествам Аделины, однако напористость этой особы порядком его раздражала.

– А в чем, собственно, проблема?

– Ты недоговариваешь. Почему к девушке не приставлены офицеры Федерального управления?

– Она нужна тебе как свидетельница. Мы все знаем, что судья Фултон назначает повторное слушание дела.

– Вот о нем и поговорим, – предложил Ник, меняя тему. Он не желал объяснять подчиненным, почему не доверяет ФБР и полицейскому управлению Хьюстона. Прокурору вдруг пришло в голову, что утечка информации может происходить как раз отсюда, из его же собственного офиса. Что, если кто-то из его людей поставляет нужные сведения прихвостням Саверо? – Аделина права, – кивнул он. – Через полчаса, полагаю, мы снова примемся строить обвинение против нашего ненаглядного Дракона. Присутствующие дружно застонали.

– Кого? – удивилась Конни.

– Саверо. Дракон – кодовое имя нашего подсудимого для ребят из ФБР. Вообще-то тебе этого знать не следует.

– Считай, что я уже забыла, – улыбнулась девушка.

– Итак, начнем уже сейчас, – приказал Ник. – Папки с документами на моем столе. Тактику существенно менять не будем: у нас есть свидетели-очевидцы.

– За исключением Сью Гарднер, – подал голое Дан, поднося к губам гигантский сандвич. – Черт, она была хороша! Свидетельница с фотографической памятью. Ее показаний нам будет очень не хватать.

– Мы не сможем ее вызвать. После той статьи, что Джон Бартон опубликовал в «Хьюстонз тайм», мисс Гарднер наотрез отказалась сотрудничать с нами. Эту линию расследования нам придется по возможности избегать.

– Коррупция в полицейском управлении – одна из причин, в силу которых и назначается пересмотр дела, – напомнила Аделина. – Защита утверждает, будто наши ребята подкуплены и обвинение против Саверо – не более чем фабрикация.

– И все косвенные улики – коту под хвост! – простонал мрачный юрисконсульт по имени Кен Брид. – Волокно на ботинках. Капли крови на пальто. Все к черту!

– У нас даже орудия убийства нет! – напомнила Аделина.

– Пистолет нам не нужен, – твердо объявил Ник. – У нас есть очевидцы. У нас есть Конни!

Пока обсуждалась повестка дня, Ник с любопытством наблюдал за тем, как Конни наливает себе кофе из термоса. Откуда в ней эта спокойная уверенность? С новой прической, изящно подкрашенная, она совсем не похожа на прежнюю разбитную официантку! Перед ним – умница-студентка, целеустремленная, серьезная. Вот Конни мило улыбнулась соседу слева.

– Не хотите ли кофе?

– Да, пожалуйста.

– Сахара или сливок?

Даже голос у нее изменился, подумал Ник. Девушка стала мягче, ласковее, утонченнее. Еще урок-другой – и лучшей свидетельницы просто желать нельзя! Сосед слева явно подпал под власть ее чар. Парень просто источал учтивую любезность, соглашаясь и на сливки и на сахар.

– Только не ждите, что я буду у всех на подхвате, – предупредила Аделина. – На мне и так висят два дела по обвинению в убийстве. Не говоря уже о «согласованных признаниях вины».

Конни встала и наполнила термос из электрического кофейника.

– Кому-нибудь еще кофе, пока я стою?

– Мне, – промычал Дан с полным ртом, дожевывая сандвич.

Конни налила ему чашку и оглянулась на Эмму Броуди. Та кивнула.

– Как у нас с прессой? – полюбопытствовал Дан.

– Пожалуй, прессе не мешало бы изъявить негодование по поводу пересмотра дела. Адел, я буду признателен, если вечерком ты прогуляешься со мной в зал суда. Негодование ты изъявляешь очень здорово! В остальном, что касается прессы, – продолжал прокурор, – мы будем повторять снова и снова: на глазах у целой толпы подлый Макс Саверо застрелил своих любящих родителей.

– Не знаю, – усомнился Дан. – Может, не стоит делать акцент на любящих родителях? У Джованни Саверо репутация крупного мафиози.

– Он не привлекался к суду, – напомнил Ник, – а его жена, Софи, и вовсе ни в чем не повинна.

– Очаровательная женщина! – подтвердила Конни. – Вообще супруги Саверо были моими любимыми клиентами в «Афродите». Кому-нибудь еще сахару или сливок?

– Не хочу кофе, – тяжело вздохнул Кен, пессимист номер один среди сидящих за столом. – Но от оранжада не откажусь: он вон там, в холодильнике.

– О’кей. – Конни подхватила лежащий перед ним блокнот. – Один оранжад. Еще?

– Конни, что вы затеяли? – возмутилась Аде-лина.

– Ну я же все равно стою, так я подумала, что...

– Лучше не думайте! – Аделина выхватила блокнот из ее рук. – Если вы будете вести себя как официантка, никто не воспримет вас всерьез – ни как студентку юридического отделения, ни как свидетельницу, ни в любом другом качестве!

Конни стиснула зубы: презрительный отзыв о ее профессии задел самолюбие девушки. Ник внутренне напрягся – сейчас последует сокрушительная контратака. По правде говоря, ему очень хотелось, чтобы Конни осадила Аделину. Но девушка только кивнула.