БОМ: Да. Это то, что имеется в виду на самом деле.

?: Насколько чувство может быть немедленным?

БОМ: Ну, настолько, насколько на него воздействует мысль, разумеется, оно не таково. Существует некое восприятие, которое немедленно, но я думаю, что в ту минуту, когда вы каким-то образом его различаете — т. е. через мысль, верно? — оно уже должно немного отставать.

?: Предполагает ли это, что трансцендентное состояние может быть той одной вещью, которая сейчас?

БОМ: Да. И что сейчас — к тому же, вечно в том смысле, что каждый момент — сейчас — всегда сейчас, правильно? Если бы вам прищлось убрать все подробности, то тогда не осталось бы никакого фундаментального различия между всеми сейчас. С другой стороны, все эти подробности могут быть важны по другим причинам.

?: Я не понял, что вы имели в виду под тем, что каждый момент сейчас — всегда сейчас.

БОМ: Ну, когда бы мы ни имели этого момента сейчас, мы имеем различные подробности, обеспечиваемые мыслью, которые остаются в прошлом, но в следующий момент эта ситуация вновь одерживает верх и т. д.

?: А можно ли здесь что-то иметь, как в музыке? У вас есть различные ноты, некоторые из ниx отпадают, некоторые в данный момент звучат. У вас есть шаблоны повторения тех нот. Вы могли бы иметь то, что фактически является настоящим моментом, на который накладываются мысли и чувства, пришедшие позже. И пока у вас есть ясный аккорд, производимый одним из них, вы говорите: «Я попал в цель». Иными словами, все они соотносятся с определенной гармонией. Если этого не происходит, настоящий момент, на который накладываются мысли и чувства, пробивающиеся из прошлого, не сообщает чувства попадания в цель. Здесь есть какие-то отношения.

БОМ: Да. Путаница у нас — оттого, что мы, в общем, видим воздействие мысли, славленной с восприятием. Форма вещей зависит от прошлых мыслей и от того, как мы реагирует или отвечаем на них. Следовательно, мы не видим, что это — прошлое. Это прошлое важно в определенной области. Но в другой области оно может быть не столь важным, или даже может мешать.

?: Я думал, что проблема в том, когда вы утрачиваете ощущение потока — я не могу придумать лучшего описания. Я имею в виду, что видеть форму вещей как зависимых от прошлой мысли — нормально, коль скоро вы не застреваете; например, в суждении, в допущении того, что ваши оценки — это то, как оно есть на самом деле, в том, что вы продолжаете действовать на основании этих своих оценок, которые вытекают из прошлого и поэтому даже не точны, когда вы на вещь на самом деле смотрите. Поэтому вам нужно лишь продолжать двигаться без того, чтобы прошлое было причиной вашего последующего действия.

БОМ: Да. Можно сказать, психологически следующему моменту не нужно быть определенным прошлым, поскольку он вытекает из значения, правильно?

?: Не сводится ли это все к тому, чтобы сказать, что единственный непосредственный опыт в мгновение — это чувственный опыт, но что мы используем слово «чувственный» метафорически? Как говорит Питер, в прошлом существует мысль, которая создает опыт, но до этой мысли был сам опыт. Например, скажем, видеть: я вижу вещь, само видение — немедленно и непосредственно; оно — не в прошлом. В прошлом — мысль о том, что я увидел, и память об этом. Это же применимо и к касанию — ко всем чувствам. Это же может применяться и к интуиции, скажем, где вы просто непосредственно — предварительно — и когда доходит до осознания, то это, возможно, вопрос просветления или приближения к свету, как еще одна метафора. Вы — здесь, просветлены, или ваша чувствительность здесь, и ее лишь нужно взять; вы больше ничего с нею не делаете. Этот момент — настоящее время.

БОМ: Проблема в том, что мысль работает очень быстро. У нас есть программа, и программа воздействует на видение. Теперь, вопрос в том, можем ли мы увидеть программу как программу, а не в терминах ее значения. Вы видите, программа обладает значением, создаваемым механически, и это значение сплавлено со значением непосредственного восприятия.

?: Я всегда натыкаюсь в литературе на это утверждение, которое гласит что-то вроде «события существуют во времени предварительно нам». Если это так, то мы не можем ничего создавать, поскольку все вещи уже существуют, и мы, вероятно, можем лишь их обнаруживать. Означает ли это, что когда это входит в явный порядок из скрытого, как раз это вы и считаете созиданием?

БОМ: Я думаю, если бы мы сказали, что мы лишь открываем вещи, это означало бы, что целое пространства и времени уже определено, и мы лишь находим, что там, правильно? И тогда бы мы подняли вопрос: А как же быть с нами? Кто мы? Мы — часть времени и пространства? Поэтому мы тоже таким образом предопределены? Думаю, было бы лучше сказать, что время и пространство — не определены, а скорее они — как значение, они — часть значения. Теперь мы сказали, что значение двусмысленно, и это оставляет место для созидания. Возникают новые значения, и, следовательно, возникает нечто новое.

?: Откуда возникают эти новые значения?

БОМ: Если мы поднимем этот вопрос, вы говорите, что у нас есть значение, энергия и материя. Они могли бы возникать из энергии или из материи — это один взгляд. Но, опять-таки, энергия и материя — к тому же, формы значения; поэтому я думаю, что нам в конечном итоге придется сказать, что, возможно, это — неправильный вопрос. Он делает какое-то допущение. Видите, я сейчас лишь исследую.

?: Это также могло бы быть внутренне присущим аспектом значения. Иными словами, значение может внутренне изменяться в себе, а программы могут быть отрицанием этого.

БОМ: Да. Видите ли, значение обладает характером способности входить в значение значения. Откуда это происходит, я не знаю. Вы видите, на некоей стадии, когда мы что-то обсуждаем, нам приходится сказать, что это — наш исходный пункт, который мы поставим под сомнение позже.

?: Мы постоянно прибавляем восприятие, а когда мы прибавляем восприятие, мы расширяем контекст, а когда мы расширяем контекст, и значение, и контекст для нас изменяются. И, следовательно, в этом смысле — это континуум.

БОМ: Да. Изменение значения — это, к тому же, и изменение бытия, правильно? Одно из предположений, сделанных мною вчера, заключается в том, что без нас может происходить нечто сходное со значением. Поэтому мы могли бы сказать, что значение — не просто значение для нас, знаете ли, а, скорее, значение — это уже динамическая деятельность.

?: Вот в этих терминах — у вас есть объяснение психику, который видит будущее? Как это соответствует модели?

БОМ: Ну, я думаю, что психик видит не будущее, а вероятное будущее. Есть случаи, когда говорят, что они видели будущее, а человек вел себя иначе — не садился в самолет, который разобьется, — и, следовательно, будущее менялось, правильно? Значит, поэтому большая доля будущего может быть свернута в настоящем как потенциальность или вероятная возможность, но все-таки будет оставаться подверженной изменениям.

?: Я бы хотела, чтобы вы поговорили немного о значении — о значении значения. Я обнаружила, что вчера в нашей маленькой дискуссионной группе произошло кое-что интересное. Мы говорили о значении значения, и нас по-настоящему засосало фрагментарное мышление. Потом кто-то предложил сделать перерыв, чтобы было несколько мгновений молчания, что мы и сделали, и между нами возникло то, что я бы назвала общностью и отдыхом мысли. Ну, и кое-что еще начало происходить, когда кто-то заговорил спонтанно. Как будто произошел подъем в уровне энергии, возросла ясность восприятия, и начало происходить немного больше подлинного созидательного мышления. Мне показалось, что это имело какое-то отношение к энергии, протекающей между людьми, относящейся, как можно было бы сказать, к природе дружбы, или к некоему пространству, позволяющему зародиться какой-то интуиции, какому-то восприятию, возможно, вступить в картину и растворить старые программы. Мне было бы интересно, не могли бы вы сказать больше о значении значения и об отношении этих точек в вашем треугольнике — как они воздействуют друг на друга, как они работают вместе, как они могут применяться в наших взаимоотношениях друг с другом.