Он остановился перед мраморными ступенями.

– Поднимайтесь. Вас там встретят.

– А вы?

– А мне пора на работу. Еще увидимся. – Он махнул на прощание рукой, быстрым шагом пересек двор и скрылся за зеленой изгородью.

Анна вздохнула и стала подниматься по широким ступеням. Едва она перешагнула последнюю, резная входная дверь распахнулась, и девушка увидела мужчину в безукоризненном костюме. Каким-то шестым чувством она догадалась, что это кто-то из прислуги, хотя мужчина выглядел безупречно. Его глаза смотрели холодно, улыбка была искусственной, и все это вместе Анне не понравилось с самого начала. К тому же его лоб пересекал большой старый шрам, что само по себе, конечно, вызывало сочувствие, но в сочетании с ледяным взглядом производило немного устрашающее впечатление.

Следуя за своим провожатым, Анна очутилась в гостиной, которая поразила ее своей стерильной белизной. Андрей был совершенно прав, когда говорил, что начинка у дома весьма современна. Огромная, стеклянно-прозрачная, вымытая до хрустального блеска, заставленная живыми тропическими растениями, эта комната тем не менее выглядела очень уютной.

Середину ее занимал белый кожаный диван, рядом с ним – журнальный столик из матового стекла. Над камином Анна сразу же заметила необычные часы: бархатно-синий циферблат в окружении крупных, тщательно ограненных кусочков горного хрусталя и одна-единственная стрелка, усыпанная бриллиантами. Как ни странно, Анне были знакомы эти часы, хотя она думала, что они должны принадлежать какому-нибудь музею, ибо сделаны были в 1783 году знаменитым Бреге и считались утерянными… Конечно, над камином могла висеть и тщательно сделанная их копия, но Анна почему-то в этом сомневалась.

Если не считать часов, то обстановка гостиной была удивительно стильной, никакой кричащей роскоши и вульгарности. По-настоящему роскошной была только женщина, стоявшая возле окна и смотревшая на Анну с нескрываемым высокомерием. Высокая, худая блондинка, с подведенными вразлет, как два крыла, бровями, в золотисто-бежевом шелковом костюме, мягко струившемся вдоль идеального тела, она была очень хороша. Ее портило только выражение неприязни на холеном лице. Злость еще никого не красила.

Анна видела красотку впервые в жизни, но кто бы ни была эта женщина, она явно была настроена враждебно, хотя Аня никак не могла взять в толк, чем вызвала такую странную реакцию.

Женщина не поздоровалась, она вообще не произнесла ни слова, а просто уставилась на Анну. Разумеется, такой холодный прием не привел девушку в восторг. Она ответила таким же наглым взглядом, а когда ей надоело играть в гляделки, просто повернулась, подошла к белому кожаному креслу и уселась, не дожидаясь приглашения, закинув ногу на ногу.

Блондинка резко повернулась и, так и не сказав ни слова, быстро вышла из комнаты. Анна осталась одна. Но ненадолго, потому что вновь появился тот же человек со шрамом, который открывал ей дверь, и пригласил ее следовать за собой. Анна попыталась сосредоточиться, понимая, что теперь ей наконец предстоит встретиться с самим хозяином. Она немного волновалась, шагая по длинному коридору, но была уверена, что все пройдет как надо. В конце концов, он сам настоял на том, чтобы приехала именно она, а это могло означать только одно – он навел кое-какие справки и решил, что ее способности в рекламной сфере – именно то, что ему нужно.

Александр Федорович Барсков встретил ее более чем любезно. Он оказался именно таким, каким она его себе представляла. У него был смуглый цвет лица и неожиданно светлые глаза. Впрочем, почему неожиданно? Анна и сама от рождения была голубоглазой брюнеткой, и ее всегда бесили настойчивые расспросы новых знакомых по поводу внешности. Рот Барскова привлек ее внимание гораздо больше, чем цвет его кожи и глаз. Точнее, не рот, а нижняя часть лица. Сочетание чувственного изгиба губ и массивного, немного тяжеловатого подбородка позволяло сделать вывод, что мужчина обладает весьма противоречивым характером. В зависимости от настроения он мог быть либо сентиментальным, либо жестоким, упрямым и вспыльчивым. Тем не менее Анна не сомневалась, что Александр Федорович умеет прекрасно владеть собой, когда ему это необходимо.

Барсков вежливо расспросил Анну о ее самочувствии. Ее приятно удивило, что он говорит не просто на хорошем русском языке, а на безупречном, не засоренном множеством вводных слов и междометий. Его речь звучала несколько старомодно, и это навело Анну на мысль, что по крайней мере часть имеющейся у нее информации об этом человеке абсолютно достоверна: так мог разговаривать только тот, кто провел детство и юность за границей.

Когда со взаимными любезностями было покончено, Анна решила, что пора приступать к делу. Она достала из сумочки ручку и блокнот, пристроила его на коленях и сказала:

– Для начала мне бы очень хотелось ознакомиться с имеющимися у вас видеоматериалами. Это необходимо, чтобы решить, стоит ли организовывать дополнительные съемки. Хорошо бы посетить и саму… ферму, мне нужно знать то, о чем я собираюсь рассказывать аудитории. Кроме того, понадобится список ваших заказчиков – чем больше, тем лучше, это хорошо скажется на имидже, и еще…

Анна оборвала себя на полуслове, так как поняла: Барсков ее не слушает! Он сосредоточенно размышляет о чем-то, даже не пытаясь делать вид, что следит за ее монологом.

– Что-то не так? – настороженно спросила Аня, внимательно глядя на Александра Федоровича.

– Нет-нет, Анечка, вы все правильно говорите, – поспешно ответил он. – Я готов предоставить вам полную свободу действий, но… немного позже.

– Как это?

– Мне не хочется выглядеть в ваших глазах мелким интриганом, но, к сожалению, должен признаться, что я вас немного… обманул. Точнее, не вас, а вашего руководителя, милейшего господина Сидорова.

Анна похолодела. Глядя на него, она сухо спросила:

– Вы раздумали проводить рекламную кампанию?

– Да нет же, дело совсем не в этом.

– Тогда я ничего не понимаю. Зачем откладывать начало работы? Чем быстрее я получу все необходимые данные, тем раньше мы запустим первые ролики. Как раз успеем до новогодних праздников.

– Это не важно. Месяцем раньше, месяцем позже. Я вообще пригласил вас совсем по другой причине.

– Это уже интересно, – проговорила Анна, медленно закрывая блокнот. – И что же это за причина?

– Я знаю о ваших способностях, – заявил Барсков, твердо посмотрев на нее. Его лицо вдруг стало жестким. – Я имею в виду не рекламную деятельность, а нечто совсем иное, то, что не поддается пониманию. Скажу честно, я сам не верю во всю эту чертовщину. Точнее, не верил до недавних пор, но…

– Не понимаю, о чем вы говорите, – перебила его Аня. – Какая чертовщина?

– Вы ведь обладаете способностями экстрасенса? – прямо спросил он. – Возможно, я неправильно выразился, но я не слишком разбираюсь в терминологии. Колдовство, магия, ясновидение… Понимаете, что я имею в виду?

– Откуда вам это известно?! – Анна вскочила на ноги, рассерженная тем, что ее провели, как ребенка.

– Я наводил о вас справки. Вы, возможно, не знаете, но слух о ваших способностях распространился далеко за пределами города, где вы живете. Особенно после этого случая с ожерельем сатаны… Насколько мне известно, вы не просто владеете магией, вы обладаете хорошей головой и ясным рассудком, что почти исключает вероятность мошенничества с вашей стороны и позволяет надеяться, что вы способны справиться с очень сложной задачей. Насколько я успел узнать, вы практически безупречны…

– Спасибо за комплимент, но…

– Подождите благодарить, я еще не закончил, – резко сказал Барсков. Анна прищурилась, пытаясь сдержать раздражение. – У вас есть всего одна странность – вы ненавидите мужчин.

– Что-то не припомню, чтобы я давала объявление об этом по всесоюзному радио, – процедила Анна.

– Не кипятитесь. Меня не волнует ваше отношение к представителям сильной половины человечества, тем более что я знаю: ваша нелюбовь к мужскому полу вовсе не означает любви к своему собственному. Вы – одиночка. По жизни или по убеждению, какая, собственно, разница? У меня возникли крупные неприятности, и я думаю, что вы сможете помочь мне их разрешить. За услугу я отплачу более чем щедро.