— Меняй курс! Говорю тебе, меняй! — с багровым от напряжения лицом кричал Ренин. — Не то погибнем!

— А для чего вихревая защита? — спокойно произнес Королев, протягивая руку к диску включения.

Вокруг «Скандия» заструилось слабо-фиолетовое свечение — защитное силовое поле.

— Не хочу подыхать здесь! — продолжал взывать Ренин. И все не мог оторваться от ручки кресла: перегрузка прижимала его к полу.

— Прекратите, штурман! — жестко сказал Королев. — По местам! Иду на посадку. — Он начал пристегивать ремни.

Его темные глаза почти смеялись. Дождались наконец своего дня. Вот она, внеземная цивилизация! Здесь, рядом.

Корабль все глубже проникал в белесую мглу. Космонавты напряженно ждали новых, еще более сильных рывков. Но пока все было спокойно. Только мощность защитного поля вокруг «Скандия» быстро падала. Снова открылась поверхность оранжевой планеты. Мгла разошлась. Владимир, приготовившийся развернуть корабль кормой вперед, вдруг увидел непонятную картину: диск планеты, четкий и ясный минуту назад, размылся, выгнулся внутрь гигантским зонтом. Через мгновение это был уже не зонт, а конический туннель, по его внутренней поверхности лепились новые сооружения. А где-то далеко в черной пропасти туннеля угадывалось громадное пространство, наполненное той же самой зыбкой мглой.

«Что там еще за сюрприз?» — тревожно подумал Владимир и повернулся к Королеву, чтобы обсудить это новое явление. Но не успел… Из решетчатых параболоидов хлынула волна ослепительного света. Приготовившийся к посадке корабль оказался в самом центре этого потока материи.

В централи сразу погасло освещение, напряженность защитных магнитных полей упала до нуля. С невероятной силой «Скандий» потащило куда-то в кромешную тьму, что виднелась в конце туннеля. И опять Королев метался у пульта, пытаясь включить аварийные двигатели. Чудовищное ускорение прижало их к креслам, в глазах поплыли зеленые пятна.

Наконец зажегся неяркий аварийный свет. Королев тут же скомандовал Астахову:

— Сбавь потенциал! Сбавь ради бога!

Владимир глянул туда, куда показывал Королев, и ужаснулся: на координатном экране стремительно выросла зловещая цифра. Он зажмурился. Сейчас замкнется цепь, и генератор антитяготения выйдет из строя. Мгновенно исчезнут мощные вихревые токи, поддерживающие защитное поле. И тогда не останется ничего ни от людей, ни от корабля. Неимоверная тяжесть перегрузки расплющит все, что не обладает прочностью монолитного бруска стали.

— Аста-а-а-хо-о-в! — ревел Королев, пытаясь преодолеть инерцию и через голову Владимира дотянуться до клавиши.

Усилием воли Владимир стряхнул завораживающее оцепенение, отвел руку Королева, напряженно повисшую над его плечом, и рывком включил дополнительный и последний каскад защиты.

— Успели… — выдохнул он с громадным облегчением.

— Еще сбавь, Володя! — тяжело дышал ему в ухо Королев. Его лоб покрылся испариной. «Нелегко тебе, старина. На покой уже пора. А ты все храбришься», — мелькнула мысль.

— Больше нет резервов мощности, — ответил Владимир, удивляясь, почему так медленно ворочается во рту язык. Напрягая шейные мышцы, он с трудом повернул голову, взглянул в боковой иллюминатор. Там исчезло все: небо, звезды, оранжевая псевдопланета. Как в тумане, видел он поникших в креслах товарищей, Королева, упиравшегося руками в край пульта, мерцающие шкалы приборов. «Что это со мной? — медленно подумал он. — Слишком большая перегрузка? Непохоже…»

Постепенно он впал в еще более глубокую депрессию. Сознание едва мерцало. Но вот ему необыкновенно ярко представилось, что «Скандий», пронизав все спирали Млечного Пути, уже покинул обозримую с Земли часть Вселенной и теперь в немыслимо быстром темпе мчится в каком-то ином пространстве-времени. Возможно, в том самом, что смутно угадывалось в просвете того странного туннеля. Где-то внизу, в глубочайшей пропасти, черной, как сажа, без единого проблеска света, Астахов увидел лишь грандиозную извилистую складку. Она светилась изнутри еле заметным сиянием. «Бог ты мой! — ужаснулся он. — Да ведь это наша Метагалактика. Наш трехмерный Эвклидов мир! Куда же мы уносимся?»

Потом он увидел Таю, стоявшую в конце тропы, усыпанной хвоей. Фигура девушки становилась все меньше, тоньше, пока не растворилась в серой мгле. Владимир задохнулся от страха, он закричал, словно можно было остановить этот сумасшедший бег «Скандия» в черную бесконечность. Но вот на него нахлынула новая, еще более сильная волна перегрузки и затопила с головой.

Когда Владимир очнулся, его поразили необыкновенная тишина и покой, царившие в рубке. Кончилось немыслимое стремительное движение в неизвестность, словно его не было. Астахов приподнялся на локтях, встряхнул головой. Осмотрелся. В иллюминаторы врывался сильный красноватый свет. «Какой странный свет», — подумал Владимир и тут наконец заметил Королева, будто уснувшего в кресле пилота.

Владимир вскочил на ноги, достал из кармана биостимулятор, поднес к лицу Королева. Тот медленно пришел в себя, отстранил руку Астахова:

— Хватит, спасибо.

Сообразив, что корабль не движется, он удивленно приподнялся.

— Я проспал приземление?

— Можно считать, что проспал, — усмехнулся Владимир. Они бросились к иллюминаторам. Вокруг корабля густо переплетались странные, абсолютно прозрачные, почти невидимые конструкции. Внутри них и находился «Скандий». Во всех направлениях, словно призрачный мертвый лес, тянулись спиральные колонны. Между ними космонавты увидели концентрические ряды аппаратов, по виду похожих на земные энергоприемники. А еще дальше, в глубине, высился прозрачный сфероид, внутри которого мерно дышала голубая зернистая масса. Присмотревшись, они поняли, что весь этот пейзаж имеет необычный характер. Он на глазах менял свои очертания, формы и, вероятно, структуру. То разжижался до аморфной, почти невидимой силуэтной массы, то вдруг проступал необыкновенно резко, чтобы спустя мгновение вновь расплыться. Больше всего это напоминало отражение в воде, когда его внезапно искажает легкая рябь или перемена освещения.

— Где мы? — сказал Королев, с недоумением разглядывая колеблющийся призрак сфероида. — И куда пропала открытая нами звезда?

Над конструкциями висел сплошной звездный покров, почти без просветов между отдельными светилами. Необычайно крупные, яркие, они казались застывшими багровыми кострами. Было их невероятно много — тысячи ярко-красных Венер. Можно было свободно читать книгу.

— Ничего не понимаю. Та это планета или не та?

— Черта с два! — раздался знакомо ворчливый голос. — Совсем другая.

Они обернулись. Разбрасывая в стороны перепутавшиеся ремни, из кресла вылезал Ренин.

— Да, да, — продолжал он. — Взгляните на счетчик пути. Мы прошли десяток таких галактик, как наша… А Часы относительности говорят о перемещении едва на миллион километров. Как это можно совместить?

Королев сделал рукой жест, словно отмахиваясь от неразрешимого вопроса, и подошел к распластанному на полу Новикову. Общими усилиями они привели его в чувство. Выслушав Королева, Сергей долго смотрел в иллюминаторы, смешно вращая головой вверх, вниз, по сторонам.

— Какой странный мир! — Потрясенный Новиков поглядел на Королева. — Ночь здесь или день? Где центральное светило? Куда мы вообще попали?

— Не знаю, — ответил Королев. — Ты космолог, тебе и карты в руки.

Сергей молча взъерошил вихры и полез на высокое операторское кресло. Некоторое время он придирчиво изучал показания астронавигационных шкал. Потом к нему присоединились Ренин и Астахов. Но загадка не становилась понятнее. Стрелки приборов застыли на тех же цифрах, что и при подходе к оранжевой псевдопланете. Каким же образом «Скандий» погасил свою огромную скорость и совершил посадку? Кто управлял им все время? Новиков еще раз поглядел на расходомер энергии и перевел вопросительный взгляд на Астахова.