– Очень хорошо. А я перестал носить золотые цепочки.

Джорджина вопросительно посмотрела на Мей, но та лишь пожала плечами и устремила взгляд на ухмыляющегося Хью.

– Это верно. Мне пришлось объяснить Дмитрию, что американкам не нравится, когда мужчины носят украшения.

– Это ваша дочка? – спросил Марк у Джорджины.

– Да.

– А что с вашим глазом? – Лекси отдала Джорджине свою тарелку и зажатой в пальцах клубничиной указала на Марка.

– Игрок «Аваланша» зажал его в угол и хорошенько врезал, – ответил из-за спины Джорджины Джон. Одной рукой он подхватил Лекси и поднял ее вверх. – Не расстраивайся, он это заслужил.

Джорджина посмотрела на Джона. Ей хотелось поговорить с ним насчет Вирджила, однако она понимала, что придется ждать, когда они останутся одни.

– Ему не следовало подгонять Риччи своей клюшкой, – добавил Хью.

Марк беспечно пожал плечами.

– В прошлом году Риччи сломал мне запястье, – сказал он, и разговор перешел на то, кто получил самые серьезные увечья.

Лекси обхватила ладонями голову Джона и повернула к себе его лицо.

– Папа, а ты вчера поранился?

– Я? Нет.

– Папа? – Дмитрий кивнул на Лекси. – Твоя?

– Да – Джон перевел взгляд на товарищей по команде. – Вот эта маленькая непоседа – моя дочка, Лекси Ковальская.

Джорджина ожидала, что он сейчас сообщит всем, что узнал о существовании дочери только недавно, однако Джон не стал этого делать. Он не стал объяснять внезапное появление дочери в его жизни. Он просто поудобнее усадил ее на своей руке как будто это всегда было ее привычным местом.

Дмитрий посмотрел на Джорджину, затем опять на Джона. И вопросительно поднял бровь.

– Да, – подтвердил Джон, предоставив Джорджине гадать насчет темы этого безмолвного разговора.

– Лекси, сколько тебе лет? – спросил Марк.

– Шесть. У меня уже был день рождения, и я сейчас в первом классе. И еще у меня теперь есть щенок, мне его купил папа. Его зовут Понго, но он не очень большой.

В этот момент музыканты взяли несколько аккордов, и все переключили внимание на сцену.

– Добрый вечер! – приветствовал собравшихся солист. – Сейчас Мей и Хью станцуют свой первый танец и приглашают всех гостей присоединиться к ним.

– Папа! – Лекси пыталась перекричать зазвучавшую музыку. – Можно мне торта?

– А мама разрешила?

– Да.

Джон повернулся к Джорджине и проговорил ей в самое ухо:

– Мы идем к банкетному столу. Хочешь с нами?

Джорджина покачала головой. Джон заглянул ей в глаза:

– Никуда не уходи.

Прежде чем она успела что-либо ответить, Джон с Лекси на руках уже отошел от нее.

– Я хочу большой кусок, – заявила Лекси. – Чтобы было много глазури.

– У тебя заболит живот.

– Не заболит.

Джон опустил дочь на пол и потом несколько томительных минут ждал, пока она выберет кусок торта с алой розой. Затем нашел ей вилку и усадил за круглый стол рядом с одной из племянниц Хью. Собираясь присоединиться к Джорджине, он вдруг обнаружил, что она танцует с Дмитрием. Молодой русский всегда нравился Джону. Всегда, но не сегодня. Особенно когда Дмитрий смотрел на нее с таким же вожделением, как на белужью икру.

Джон протолкался через танцующие пары и тяжело опустил руку на плечо Дмитрия. Слов не потребовалось. Дмитрий взглянул на него, пожал плечами и отошел.

– Вряд ли это была хорошая идея, – заметила Джорджина.

– Почему? – Джон прижал ее к себе и почувствовал, как плавно движется под музыку ее соблазнительное тело.

«У тебя будет либо карьера в «Чинуках», либо Джорджина. Иметь и то и другое тебе не удастся». Джон вспомнил предупреждение Вирджила и подумал о женщине, которую сейчас обнимал. Он уже принял решение. Он принял его несколько дней назад в Детройте.

– Уже хотя бы потому, что пригласил меня на танец Дмитрий.

– Я видел, как ты разговаривала с Вирджилом. О чем вы говорили?

– Я сказала ему, что сожалею о случившемся семь лет назад, но он не захотел принять мои извинения. – Джорджина нахмурилась. – Ты сказал, что он переболел, но он все еще переживает.

Джон поднял ее голову за подбородок.

– Не волнуйся за него.

Секунду он всматривался ей в глаза, затем нашел взглядом Вирджила и обнаружил, что тот наблюдает за ними. Джон оглядел зал и увидел, что и Дмитрий, и еще с десяток мужчин пялятся на грудь Джорджины. Тогда он наклонился и поцеловал ее в губы. Он завладел ее ртом и языком, а его рука опустилась со спины на ее ягодицы. Он целовал ее неспешно, долго, властно. Джорджина приникла к нему, и когда он наконец оторвался от нее, она учащенно дышала.

– Чтоб мне провалиться, – прошептала она.

– Так, а теперь расскажи мне о Чарлзе.

Взгляд Джорджины все еще был слегка затуманенным. Страсть, отражавшаяся в ее глазах, напомнила Джону о сбитых простынях и горячем теле.

– Что ты хочешь знать о Чарлзе?

– Лекси сказала мне, что ты подумываешь о том, чтобы выйти за него.

– Я уже отказала ему.

Джон почувствовал огромное облегчение. Он крепко обнял Джорджину и ткнулся носом ей в макушку.

– Сегодня ты выглядишь потрясающе, – сказал он ей на ухо. Отстранив Джорджину от себя, он заглянул ей в глаза и предложил: – А может, поищем укромное местечко, где я мог бы понаслаждаться тобой?

Джон успел заметить в ее глазах искорку интереса, прежде чем Джорджина отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– Джон Ковальский, ты что, обкололся?

– Сегодня – нет, – рассмеялся Джон. – Послушав Нэнси Рейган, я сказал наркотикам «нет». А ты?

– Тоже нет, естественно, – хмыкнула Джорджина.

Музыка стихла, и через секунду зазвучала более быстрая мелодия.

– А где Лекси? – перекрикивая шум, спросила Джорджина.

Джон оглядел зал и указал Джорджине на стол, за который перед танцами усадил дочь. Лекси сидела, подперев рукой щеку, и покачивалась. Глаза у нее слипались.

– Она вот-вот заснет.

– Я отвезу ее домой.

Джон придержал Джорджину за плечо:

– Я отнесу ее в твою машину.

Джорджина, подумав, согласилась.

Джон на мгновение сжал ее руку и направился к Лекси. Джорджина секунду смотрела ему вслед, а потом пошла искать Мей.

Сегодня Джон казался ей каким-то другим. Он и обнимал ее по-другому, и целовал иначе. Ему словно не хотелось отпускать ее. Джорджина приказала себе не делать из этого никаких выводов, однако в ее душу все же проникла крохотная искорка надежды.

Она забрала свою сумку и попрощалась с Мей и Хью. На улице уже стемнело, и стоянку слабо освещали уличные фонари. Джорджина сразу заметила Джона, который стоял, прислонившись к ее машине. Его белая рубашка ярко выделялась в темноте. Лекси, завернутую в пиджак, он держал на руках и о чем-то негромко разговаривал с ней.

Джорджина открыла машину, и Джон усадил Лекси на пассажирское сиденье. Свет от лампочки на потолке упал на его темные волосы.

– Увидимся завтра на хоккейном матче.

Лекси вытянула ремень безопасности и пристегнулась.

– Папа, угости меня сахарочком. – Она подставила ему вытянутые губы.

Джорджина улыбнулась, подходя к водительской дверце. То, как Джон общается с Лекси, пробуждало у нее в душе теплые чувства к нему. Он замечательный отец, и не важно, что произошло между ними, она всегда будет любить его уже за то, что он любит Лекси.

– Эй, Джорджи! – Звук его голоса подействовал на нее, как теплый воздух на продрогшего человека.

Джорджина посмотрела на него поверх машины. Лицо было скрыто в тени, и она не могла видеть его выражения.

– Ты куда едешь? – спросил он.

– Естественно, домой.

Джон усмехнулся:

– А ты не хочешь угостить папочку сахарочком?

Искушение подтачивало слабую волю Джорджины. Черт, кого она пытается обмануть? Если дело касается Джона, ее самообладание исчезает напрочь. Особенно когда он целует ее. Не дав себе времени даже подумать, Джорджина решительно открыла водительскую дверцу.

– Не сегодня, жеребец.