– Принесла? – спросил Джон и отступил в сторону, пропуская ее в свой плавучий дом.

Когда Джорджина прошла вперед, он поднял руку и принюхался к своей подмышке. Нет, ничего, запах вполне нормальный. А все же, может, зря он не принял душ после пробежки? Может, стоит переодеться и снять спортивные шорты и крысино-серую майку?

– Да. – Джорджина остановилась в центре гостиной, и Джон закрыл входную дверь. – Только ради того, чтобы ты сдержал свое слово.

– Дай мне сначала взглянуть.

Пока Джорджина рылась в бежевом портфеле, Джон разглядывал ее. Строгость прически и костюма делала ее почти бесполой. Но только почти. Потому что ее глаза были слишком яркими, губы – слишком пухлыми и соблазнительными. А тело… черт, что бы она ни надела, ничто не может скрыть ее грудь. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы у мужчины появились нехорошие мысли.

– Вот. – Джорджина протянула ему фотографию в рамке. Взяв ее, Джон подошел к кожаному дивану. Это был групповой снимок, и на нем Лекси лучезарно улыбалась в камеру.

– Какие оценки она получает? – спросил Джон.

– В подготовительном классе оценок не ставят.

Джон сел на диван.

– Тогда как ты определяешь, выучила ли она то, что ей задано?

– Лекси два года занималась в подготовительном классе. Она, слава Богу, хорошо читает и пишет простые слова. Я боялась, что для нее это станет проблемой.

Джорджина села рядом с ним.

– Почему? – поинтересовался Джон, поворачиваясь к ней. Джорджина изобразила на лице беззаботную улыбку.

– Без всяких причин.

Она явно лгала, но Джону не хотелось спорить с ней – пока.

– Терпеть этого не могу.

– Чего?

– Когда ты выдавливаешь из себя улыбку.

– Печально. Кстати, и у тебя есть много такого, что мне не нравится.

– Что, например?

– Например, то, что ты вчера украл из моего кабинета фотографию и требуешь за нее выкуп. Я не одобряю шантажа.

Джон не собирался шантажировать ее. Он взял фотографию, потому что она ему понравилась. Только поэтому. Ему нравилось смотреть на красивое лицо Джорджины и на ее огромный живот, в котором сидел его ребенок. Когда он смотрел на снимок, то буквально пыжился от гордости, а его мужской шовинизм разрастался до таких размеров, что едва не душил его.

– Эх, Джорджи, Джорджи, – сокрушенно покачал он головой. – Я думал, мы обсудили все вчера вечером по телефону и ты признала свои обвинения беспочвенными. Я же объяснил, что взял ее лишь на время, – соврал он.

На самом деле Джон не собирался отдавать фотографию, но когда Джорджина позвонила и набросилась на него, он решил использовать ее эмоции с выгодой для себя.

– А теперь отдай мне украденный снимок.

Джон отрицательно помотал головой:

– Только после того, как ты заменишь его таким же или лучшим, – заявил он и поставил фотографию с Лекси на кофейный столик. – Что еще у тебя есть?

Джорджина протянула ему портрет, сделанный в одной из популярных фотостудий в торговом центре.

Джон внимательно разглядывал свою маленькую девочку. С толстым слоем грима на лице, с длинными серьгами из горного хрусталя в ушах и с пушистым пурпурным боа на шее она напоминала фруктовое пирожное. Он нахмурился и небрежно бросил снимок на столик.

– Не подойдет.

– Это ее любимая!

– Тогда я подумаю. Что еще?

Джорджина помрачнела и, наклонившись, снова полезла в свой портфель. Разрез на ее юбке разошелся, и Джон удостоился чести увидеть полоску обнаженного бедра над чулком цвета загара и серовато-синюю подвязку. Господь Всемогущий!

– Куда ты собралась в таком виде?

Джорджина выпрямилась. Разрез закрылся, и прекрасное видение исчезло.

– Я встречаюсь с клиенткой у нее дома на Мерсер-стрит. – Она протянула Джону еще одну фотографию, но он не взял ее.

– Ты правда не идешь на свидание со своим приятелем?

– С Чарлзом?

– А у тебя еще кто-то есть?

– Нет, больше никого у меня нет, и я действительно сейчас не иду на свидание с Чарлзом.

Джон не поверил ей. Женщины надевают такое белье только тогда, когда собираются продемонстрировать его кому-нибудь.

– Хочешь кофе?

Джон поспешил встать, пока его воображением не завладели фантазии насчет мягких бедер и синего кружева.

– С удовольствием.

Джорджина прошла вслед за ним на кухню.

– Знаешь, а Чарлзу я не понравился, – сказал Джон, разливая кофе по кружкам.

– Знаю. Но у меня создалось впечатление, что и он тебе не понравился.

– Верно, не понравился, – признался Джон.

Его неприязнь не была направлена на Чарлза как такового. Да, этот парень был самым настоящим козлом, но основная причина заключалась не в этом. Джону просто претила сама мысль, что в жизни Лекси появится какой-то мужчина.

– У вас все серьезно?

– Это никого не касается.

Может, и так, но он все равно выяснит.

– Сливки, сахар? – спросил Джон, протягивая Джорджине кружку.

– А у тебя есть сахарозаменитель?

– Да. – Порывшись в шкафу, он достал маленький синий пакетик и протянул ей ложку. – Все, что относится к твоему приятелю, меня касается, если он проводит время с моей дочерью.

Джорджина высыпала содержимое пакетика в кофе и принялась медленно помешивать его ложкой. Ее длинные, идеальной формы ногти были покрашены розовато-лиловым лаком. Солнечный свет, лившийся из окна, освещал ее волосы и играл в сережках.

– Лекси виделась с Чарлзом два раза, и он, кажется, ей понравился. У него есть дочь десяти лет, и они с Лекси хорошо ладят. – Она положила ложку в раковину и посмотрела на Джона. – Думаю, это все, что тебе нужно знать.

– Если Лекси виделась с Чарлзом всего два раза, значит, ты знакома с ним не так давно.

– Да, не очень давно. – Джорджина поднесла кружку ко рту и сделала небольшой глоток.

Джон стоял, прислонившись бедром к стойке, и наблюдал, как она пьет кофе. Он готов был спорить на что угодно, что она еще не спала с Чарлзом. И тогда становится понятно, почему этот придурок воспринял его так враждебно.

– Что он скажет, когда узнает, что вы с Лекси едете со мной в Кэннон-Бич?

– Ничего. Потому что мы не едем.

Всю ночь Джон придумывал, как бы заставить Джорджину принять его предложение. И решил воззвать к ее эмоциям – Господь свидетель, они у нее бурные. Все, что она чувствует, тут же отражается в ее зеленых глазах, даже если она пытается прятать свою реакцию за фальшивыми улыбками. Джону всю жизнь приходилось читать по лицам крутых невозмутимых мужчин. Мужчин, которые держали в узде свои эмоции, готовя точные и тщательно рассчитанные удары. Поэтому у Джорджины нет шансов противостоять ему. Он будет взывать к ее материнской любви. А если это не сработает, он будет импровизировать.

– Лекси нужно провести со мной какое-то время, ведь я должен начать выстраивать с ней отношения. А я совсем не умею общаться с маленькими девочками, – объяснил он. – Я даже купил книжку, написанную женщиной-врачом. Она считает, что отношения девочки с отцом определяют ее отношения с мужчинами во взрослой жизни. Например, если у девочки нет отца или если ее отец полный козел, велика вероятность, что ее могут… гм, испортить.

Джорджина несколько мгновений внимательно смотрела на него, затем осторожно поставила кружку на стол. Она по собственному опыту знала, что Джон прав. Ее портили много лет. Но его правота не убеждала ее в необходимости провести с ним отпуск.

– Лекси может общаться с тобой здесь. А если мы втроем окажемся вместе, это будет самым настоящим кошмаром.

– Для тебя главная проблема не в нас троих. А в нас с тобой. Мне кажется, ты боишься, что наши отношения могут наладиться. Боишься, что можешь оказаться в моей постели.

– Не говори ерунды, – отмахнулась от него Джорджина. – Ты мне даже не нравишься, меня ни капельки не тянет к тебе.

– Я тебе не верю.

– А мне плевать, веришь ты или нет.

– Ты боишься, что у нас наладятся отношения и ты уже не сможешь сопротивляться желанию прыгнуть ко мне в постель.