– Натяни нить. – Джон поднял змея над головой и почувствовал, как тот напрягся, поймав ветер.

– А я не должна бежать?

– Сегодня не должна. – Он сдвинул змея влево, и давление ветра усилилось. – Отойди назад, только не отпускай нить, пока я не скажу.

Девочка кивнула. У нее был такой серьезный и сосредоточенный вид, что Джон рассмеялся.

После десяти попыток змей наконец-то поднялся вверх футов на двадцать.

– Помогите мне. – Лекси запаниковала. – Он сейчас опять упадет. – Она стояла, задрав голову к небу.

– На этот раз не упадет, – успокоил ее Джон и встал рядом с ней. – А если и упадет, мы опять его запустим.

Лекси покачала головой, и джинсовая шляпка с подсолнухом свалилась на траву.

– Упадет, я точно знаю. Возьмите! – Она протянула ему катушку.

Джон наклонился к ней.

– У тебя все получится, – сказал он. Лекси прислонилась к нему, и он почувствовал, как его сердце на мгновение замерло. – Выпускай нить помедленнее.

Лекси смотрела, как змей постепенно взбирается ввысь, и выражение беспокойства на ее личике быстро сменялось восторгом.

– Получилось, – восхищенно прошептала она и оглянулась на Джона.

Ее дыхание коснулось щеки Джона и проникло в самую глубину его души. Минуту назад его сердце замерло, сейчас же оно переполнилось эмоциями. Оно распирало его грудь, как огромный шар. Джон даже вынужден был отвести взгляд от дочери. Он посмотрел вокруг. Здесь были и отцы, и матери, и дети. Семьи. И он тоже был отцом. Снова. «Только надолго ли? Сколько продлится мое отцовство на этот раз?» – возникла в голове циничная мысль.

– Мистер Стена, у меня получилось. – Лекси говорила тихо, словно боялась спугнуть змея.

Джон снова посмотрел на своего ребенка.

– Меня зовут Джоном. И давай будем на ты.

– У меня получилось, Джон.

– Да, получилось.

Лекси улыбнулась:

– Ты мне нравишься.

– И ты мне.

Лекси перевела взгляд на змея.

– А у тебя есть дети?

Ее вопрос застал Джона врасплох, и он на мгновение задумался, прежде чем ответить «да». Он не хотел лгать ей, но она еще не была готова к правде. К тому же он дал слово Джорджине.

– У меня был маленький мальчик, но он умер, когда был совсем крошечным.

– Как это?

Джон проверил, как летит змей.

– Выпусти еще немного нити. – Лекси выполнила его указание, и он ответил на ее вопрос: – Он родился слишком рано.

– А во сколько?

– Что? – Джон непонимающе посмотрел на нее.

– Во сколько он родился?

– Примерно в четыре утра.

Лекси кивнула, как будто ответ все ей разъяснил.

– Да, слишком рано. Все доктора в это время спят. А я родилась поздно.

Джон улыбнулся, восхищенный ее логикой. Совершенно очевидно, что девочка очень сообразительная.

– Как его звали?

– Тоби. – «И он был твоим старшим братом».

– Странное имя.

– Мне оно нравилось, – признался Джон.

Впервые с момента появления в парке он расслабился и почувствовал себя свободнее. Лекси пожала плечами:

– Я хочу маленького, но мама против.

– Но ты слишком мала, чтобы иметь детей.

Лекси засмеялась и замотала головой.

– Да не я! А моя мама. Я хочу, чтобы мама завела маленького.

– А она не хочет?

– Да, потому что у нее нет мужа. Только она смогла бы завести его, если бы постаралась.

– Кого? Мужа?

– Да, и тогда бы у нее появился маленький. Мама сказала, что она сходила в огород и выдернула меня из земли, как морковку, но это неправда. Дети не растут в огороде.

– А откуда же они берутся?

Лекси задрала голову, чтобы убедиться, что он спрашивает серьезно.

– А ты не знаешь?

Он уже очень давно знал, откуда берутся дети.

– Расскажи мне.

Лекси опять пожала плечами и стала следить глазами за змеем.

– Ну, мужчина и женщина женятся, а потом они идут домой и ложатся в постель. Они зажмуриваются крепко-крепко и много-много думают. А потом у мамы в животике появляется малыш.

Джон не удержался и рассмеялся.

– Может, тебе стоит сказать маме, что тебе известно, что дети не растут в огороде?

Лекси задумалась.

– Не-а, – покачала она головой. – Маме нравится рассказывать мне эту сказку на ночь. Но я говорила ей, что я слишком взрослая, чтобы верить в пасхального кролика.

Джон попытался изобразить потрясение:

– Ты не веришь в пасхального кролика?

– Нет.

– Почему?

Лекси посмотрела на него как на недоумка.

– Потому что у кроликов маленькие лапки и они не могут красить яйца.

– А-а… верно. – Джон снова пришел в восторг от логики шестилетнего ребенка. – Тогда, готов поспорить, ты не веришь и в Санта-Клауса.

Лекси возмущенно фыркнула.

– Санта-Клаус настоящий!

Джон догадался, что ее аргументация относительно кроликов, которые не могут красить яйца, не распространяется на летающих оленей, толстого дядьку, спускающегося к ней через дымоход, или маленьких эльфов.

– Выпусти нити еще немного, – посоветовал он и ощутил полнейшую свободу.

Слушая непрерывную болтовню Лекси, Джон наблюдал за ней и подмечал некоторые особенности: и нежные тонкие волосики, которые трепал ветер, и то, как она сутулится и прикрывает ладошкой рот, когда смеется. А смеется она много. Ее любимая тема – животные и маленькие дети. И еще она склонна к театральным эффектам и по складу характера является ипохондриком.

– Я ободрала коленку. – Лекси перечисляла ему всевозможные травмы, полученные ею за последние несколько дней. Она задрала сарафан, выставила перед собой одну ногу и указала пальцем на неоново-зеленый пластырь. – И посмотри на мой пальчик на ноге, – добавила она, указывая на розовую полоску пластыря, выглядывавшую из-под ремешка босоножки. – Это я споткнулась у Эми.

Продолжая наблюдать за ней, Джон представил, что они единственные люди в парке. К сожалению, это было не так. Вскоре к ним подошли два мальчика. На вид им было лет по тринадцать, оба были в черных шортах, свободных футболках и бейсболках с повернутыми назад козырьками.

– Вы, случайно, не Джон Ковальский?

– Случайно, он, – кивнул Джон.

Обычно он спокойно относился к тому, что люди узнавали его и подходили к нему. Особенно ему нравились дети, которые любили поговорить о хоккее. Но сегодня он бы предпочел, чтобы никто его не узнавал. Хотя и понимал, что избежать этого трудно. После закрытия сезона «Чинуки» приобрели небывалую популярность. Лицо Джона появилось на рекламных щитах молочной ассоциации, и он всегда чувствовал себя полным идиом, когда: проезжал под таким щитом. Однако Джон уже давно научился не воспринимать всерьез всю эту преходящую славу.

– Мы видели, как вы играли против «Черных ястребов», – сказал мальчишка со сноубордистом на футболке. – Мне понравилось, как вы толкнули бедром Челиоса. Класс, как он летел!

Джон помнил ту игру. Он получил тогда малый штраф[4] и синяк размером с дыню. Больно было ужасно, но такова игра. Такова его работа.

– Я рад, что вам понравилось, – сказал он. Мальчишки смотрели на него с обожанием, и он, как всегда, почувствовал неловкость. – Вы играете в хоккей?

– Только в стрит-хоккей, – ответил один из них.

– Где? – Джон взял Лекси за руку, чтобы она не чувствовала себя обделенной его вниманием.

– Около начальной школы недалеко от моего дома. Собирается довольно много ребят.

Пока мальчишки рассказывали о своей команде по стрит-хоккею, Джон заметил молодую женщину, шедшую прямо к ним. На ней были такие обтягивающие джинсы, что казалось, будто каждый шаг дается ей с неимоверными страданиями. Коротенький топ заканчивался высоко над пупком. Джон издалека узнавал сексуально-агрессивных тусовщиц из среды болельщиков. Они всегда крутились поблизости от стадионов, поджидали своего кумира в вестибюле гостиниц, у раздевалок, сторожили у командного автобуса. Этих женщин, стремившихся переспать со знаменитостью, можно было легко узнать в толпе. По походке, по тому, как они встряхивали волосами. По решительному взгляду.