В 07.15 «U-703» выстрелила первые две торпеды с расстояния около двух миль.
Командир лодки капитан-лейтенант Байлфелд принял скорость хода «Эмпайр Байрона», равную 10 узлам, но обе торпеды прошли впереди судна, не причинив ему никакого вреда. Сигнал боевой тревоги на судне не прозвучал, — значит, атака прошла незамеченной. Байлфелд считал, что его торпеды прошли по корме судна, поэтому для второго залпа он принял скорость хода, равную 12 узлам, и выстрелил торпеды из второго и четвертого аппаратов. Торпеды прошли еще на большем расстоянии впереди судна. Пока торпедисты поспешно перезаряжали первый аппарат, Байлфелд развернул лодку на 180° для стрельбы из кормовых аппаратов. Прошел час. Теперь он определил скорость хода судна точно: она составляла всего восемь узлов.
Находясь от судна на расстоянии всего полумили, Байлфелд нетерпеливо ждал, когда оно придет на пересечение нитей перископа, поставленного под прямым углом. В 08.27 «U-703» послала торпеду прямо в машинное отделение судна. Байлфелд видел через перископ, как из кормового; трюма вырвалось облако дыма. Все на лодке ясно услышали металлический удар взрыва зарядного отделения торпеды. Судно начало медленно оседать в море.
Капитан Уортон спал настолько крепко, что не услышал никакого взрыва. Его разбудил лейтенант-артиллерист, когда закричал, что судно торпедировано, но Уортон не поверил ему, так как чувствовал, что судно все еще движется вперед, и довольно быстро. Тем не менее он выглянул из рубки. На палубе стоял ад кромешный: команда уже готовилась оставить судно и спускала на воду четыре спасательные шлюпки. Уортон пошел на мостик проследить за уничтожением секретных документов. Судовой радист спросил его, нужно ли взять на шлюпки аварийную радиостанцию, но Уортон ответил, что радиостанцию на шлюпки уже отправили. В результате взрыва двенадцать артиллеристов оказались заживо погребенными в нижних помещениях; сквозь шум устремившейся в пробоину воды Уортон слышал их душераздирающие крики, но сделать что-нибудь для их спасения было невозможно.
Уортону пришлось прыгнуть в воду с мостика. Его подобрали на спасательный плотик, а затем переправили на одну из шлюпок. Капитан приказал всем спасшимся на двух шлюпках, одна из которых имела двигатель. На поверхности моря плавало несколько тел, в одном из них Уортон, к своему ужасу, узнал радиста, с которым разговаривал несколько минут назад. Через двадцать минут после атаки судовой котел взорвался и пробоина в корпусе увеличилась; шум устремившейся внутрь судна воды стал оглушительным. Прошло еще несколько минут, и «Эмпайр Байрон» затонул. Через девять минут после попадания пятой торпедой нетерпеливый Байлфелд выстрелил в судно шестую торпеду, но промахнулся. Когда судно затонуло, находившийся неподалеку американский транспорт «Питер Керр» нарушил радиомолчание и передал в эфир сигнал бедствия для «Эмпайр Байрона», но забыл при этом указать координаты места его гибели. Всего на спасательных шлюпках оказалось сорок два человека; восемнадцать моряков погибли.
Капитан-лейтенант Байлфелд всплыл в надводное положение и направил подводную лодку к шлюпкам. В течение всей операции он не проронил ни единого слова, а теперь этот высокий блондин, в сопровождении матроса в блестящих крагах и с автоматом в руках, спустился на палубу подводной лодки и начал кричать на английских моряков. Капитан Уортон еще раньше приказал своим офицерам снять форменную одежду и не выдавать немцам, кто является капитаном потопленного судна. Капитан инженерных войск Джон Раймингтон, который шел на «Эмпайр Байроне» для обучения русских обращению с танками «Черчилль», не пожелал расстаться со своей замечательной, сверкавшей белизной шерстяной курткой; она была на нем и тогда, когда шлюпки подбирали людей из воды, и теперь, когда к ним приблизилась подводная лодка. Командир немецкой лодки крикнул: «Что, разве в английском торговом флоте моряков не учат гребле?» — саркастическое замечание по поводу трудностей, которые испытывали матросы, подгребая тяжелыми веслами, чтобы подойти к подводной лодке. Когда шлюпки приблизились, немецкий офицер спросил: «Почему вы участвуете в этой войне? Зачем вы рискуете своей жизнью и доставляете танки большевикам? Кто у вас здесь капитан?» Никто не пошевельнулся и не проронил ни слова.
Взгляд немецкого офицера остановился на опрятно одетом старшем буфетчике «Эмпайр Байрона», однако тот поспешно объяснил, что он не капитан судна. Наконец командир немецкой лодки заметил капитана Раймингтона и приказал ему перейти на подводную лодку. Все протесты Раймингтона остались без внимания, и его увели во внутренние помещения лодки. Затем командир немецкой подводной лодки разрешил перейти на шлюпку судовому инженер-механику, которого немцы подобрали в море.
Одновременно с лодки передали на шлюпки некоторый запас сухарей, консервированного яблочного сока и немного колбасы. «Далеко ли до ближайшей земли?» — спросил капитан Уортон. «Около двухсот пятидесяти миль», — ответил командир подводной лодки. Затем на лодке прозвучал ревун, и она погрузилась вместе с взятым ею в плен англичанином.
Несколько позднее адмирал Шмундт получил победное донесение подводной лодки «U-703»: «Потоплен 10000-тонный „Эмпайр Байрон“ в точке АС.2629. Груз — танки. Назначение — Архангельск. Капитан Джон Раймингтон взят на борт в качестве пленного. Конвой продолжает идти курсом 120°. Продолжаю преследовать».
Данные о том, что конвой направлялся в Архангельск, имели для Шмундта большое значение.
Приблизительно в то же время, когда Шмундт читал донесение Байлфелда, контр-адмирал Гамильтон, находившийся со своей эскадрой в четырехстах милях западнее дрейфующих спасательных шлюпок с «Эмпайр Байрона», сообщил командиру крейсера «Уичита»: «Как я понимаю, пока потоплено только одно судно. В целом же конвой был рассредоточен успешно».
Мы уже познакомились с «Карлтоном» — эксцентричным американским сухогрузным транспортом, который сбил английский «харрикейн», поднятый в воздух с помощью катапульты с одного из судов конвоя PQ.16 во время налета на него немецкой авиации; в «Карлтон» тогда попала бомба, и он вынужден был возвратиться. 4 июля в него чуть не попала торпеда, которая все же нашла жертву и поразила «Кристофера Ньюпорта». Теперь, имея на борту 200 тонн груза, состоящего из взрывчатки, танков и боеприпаса к ним, «Карлтон» медленно продвигался по волнам Баренцева моря, держа курс на Архангельск. Мы познакомились также с Джеймсом Акинсом, этим разговорчивым моряком, красноречиво описавшим нам все, что произошло с «Карлтоном».
Из сорока четырех человек экипажа этого судна (включая двенадцать военных моряков-артиллеристов) никто не подозревал, что противник находился в тот момент совсем рядом с ними. В течение трех часов подводная лодка «U-88» под командованием капитан-лейтенанта Хейно Бохмана догоняла судно, чтобы занять позицию для атаки. Теперь, вскоре после 09.00, при видимости не более четырех-пяти кабельтовых, Бохман завершал последний маневр для атаки. На самом малом ходу он всплыл под перископ и приготовил к выстрелу первый и третий торпедные аппараты. Первую торпеду он нацелил на фок-мачту, а вторую — в точку, находящуюся в пятнадцати метрах впереди задней мачты судна. В 10.15 «Карлсон» появился на перекрестии нитей перископа, и Бохман выстрелил обе торпеды с дистанции три кабельтова. Прошло тридцать три секунды.
В это утро, последнее утро «Карлтона» в его четырехмесячном плавании из Филадельфии, Акинса разбудили в 09.45 для заступления на вахту в 10.00, поэтому оставшиеся пятнадцать минут он использовал на то, чтобы съесть бутерброд и выпить кружку кофе. Когда Акинс встал к штурвалу, он увидел впереди по курсу полосу тумана, «в которой, как я надеялся, мы успеем скрыться еще до того, как появится какой-нибудь самолет». В рулевой рубке было тепло, поэтому он снял с себя куртку и ботинки. В трех кабельтовых от судна, на глубине тринадцати метров, экипаж «U-88», затаив дыхание, прислушивался к затихающему рокоту двух смертоносных торпед, шедших к цели на глубине трех метров. Одна попалав цель, так как раздался резкий металлический звук, но потом стало снова слышно работу винта: наверное, не сработал взрыватель.
