Китайские лидеры доходят до прямого восхваления аннексии и насильственной ассимиляции народов. Они рассматривают как положительные явления опустошительные походы императоров китайских династий Хань и Тан, Чингисхана и его преемников, маньчжурских богдыханов, которые сопровождались уничтожением целых племен и народов, разрушением цветущих городов и самобытных цивилизаций. «Нельзя расширение территории считать агрессией, — говорилось в одном из центральных китайских журналов, — а слабые, гибнущие национальности объявлять объектами агрессии, сочувствовать им. Действия сильной нации или государства, направленные на расширение своей территории, соответствуют законам общественного развития своего времени».

Восхваление Чингисхана, его преемников и других завоевателей потребовалось китайским историкам для «обоснования» территориальных притязаний. Они пытаются утверждать, что в свое время «Западный район» Китая охватывал территорию советской Средней Азии, Ирана, Афганистана, части Турции, вплоть до побережья Черного моря,[2] пишут о грандиозной китайской империи, которая занимала пол-Европы и простиралась до берегов Средиземного моря.[3]

В начале 50-х годов на одном из закрытых совещаний руководящих работников председатель ЦК КПК Мао Цзэдун откровенно говорил: «Мы должны покорить Земной шар. Нашим объектом является весь Земной шар… Что же касается работы и сражений, то, по-моему, важное всего нам Земной шар, где мы создадим мощную державу. Непременно надо проникнуться такой решимостью». Это далеко не случайное и не единичное высказывание главы КПК и КНР относительно долговременных целей китайских лидеров. В 1958 г. Мао заявил: «… через некоторое количество лет мы непременно построим крупную империю и будем готовы к высадке в Японии, на Филиппинах, в Сан-Франциско». На заседании Политбюро ЦК КПК в августе 1965 г. он снова возвращается к этой теме: «Нынешний Тихий океан в действительности не такой уж тихий. В будущем, когда он окажется под нашим контролем, можно будет считать его тихим».

В связи с такого рода высказываниями небезынтересно вспомнить о том, что еще в 1954 г. в США стало известно о некоем стратегическом глобальном плане Мао, подготовленном якобы в 1953 г. и рассчитанном на победу «мировой революции» в течение 20 лет — к 1973 г. В этом плане Азия рассматривалась как «ближайшая цель» Китая, осуществление которой намечалось к 1965 г. Затем должна была наступить очередь Африки, а страны Европы должны были «капитулировать» сами собой. За Европой должны были последовать Канада и страны Южной Америки, что открывало возможность для решения вопроса о США. Что касается Советского Союза, то ему в этом плане, видимо, отводилась роль младшего партнера Китая.

Сообщение об этом плане было заслушано 29 апреля 1954 г. в Конгрессе США, однако в то время оно казалось настолько невероятным, что в него, видимо, мало кто поверил. Однако действия Пекина на международной арене в последующие годы заставляют по-новому взглянуть на достоверность этого документа.

Многие историки на Западе отмечают опасность гегемонистских притязаний пекинских лидеров. Американский ученый Бойд в своей книге «Внешняя политика коммунистического Китая» писал: «Китай будет вести борьбу за распространение маоизма на весь мир». В конце 60-х годов другой американский ученый указывал: «В настоящее время Китай имеет претензии мирового масштаба. Когда Пекин восстановит статус мировой державы, его деятельность уже не будет ограничена периферией Восточной Азии». В 70-е годы оценки внешней политики у западных исследователей не изменились. «Внимательное чтение китайских заявлений, — пишет американский историк Б. Ларкип, — наводит на мысль, что наиболее вероятная модель максимального участия Китая в мировых делах, предпринимаемого руководителями китайской политики, ведет к гегемонии Китая».

Глобальные экспансионистские китайские замыслы вызывают решительный протест прогрессивных сил всего мира. Твердая и принципиальная политика СССР н других стран социализма, направленная на защиту мира и предотвращение войны, представляет наибольшее препятствие для их осуществления. Поэтому основные усилия пекинские лидеры направляют на борьбу против Советского Союза и всего социалистического содружества. Ради этого они не гнушаются идти на фальсификацию исторических событий, на прямую измену делу социализма, интересам своего народа. Анализируя обстановку в Китае, Л. И. Брежнев в Отчетном докладе XXVI съезду КПСС отмечал: «…о каких-либо переменах к лучшему во внешней политике Пекина, к сожалению, пока говорить не приходится. Она по-прежнему нацелена на обострение международной обстановки, смыкается с политикой империализма, Это, конечно, не вернет Китай на здоровый путь развития. Империалисты друзьями социализма не будут».[4]

Нынешние китайские лидеры по-прежнему стремятся оторвать развивающиеся государства от их естественного и искреннего союзника — социалистического содружества и сделать их легкой добычей империализма и гегемонизма. Кроме этого в Пекине надеются приобрести обширные территории СССР: Приморье и Приамурье, Среднюю Азию и Сибирь.

Чтобы добиться исполнения своих коварных планов, пекинские лидеры как в прошлом, так и в настоящем пытаются использовать лживый и надуманный вопрос об утраченных территориях, которые якобы захватил Советский Союз. Для этого в Китае фальсифицируется история освоения и заселения дальневосточных земель, искажаются в выгодном для Пекина свете культурные, экономические и политические связи народов, населявших эти районы.

Абсурдность и необоснованность китайских притязаний на земли советского Дальнего Востока ярко подтверждает история формирования советско-китайской границы, история того, как изменялась политика руководителей Китая в пограничном вопросе по отношению к СССР, чему и посвящены последующие главы.

Еще в XVI в. Восточная Сибирь и материковый Дальний Восток были совершенно неведомы не только европейцам, но и народам Китая и Японии. Однако с развитием Русского государства в начале XVII в. российские люди пошли на восток в поисках неизведанных земель. Их продвижение распространилось на всю Сибирь и Дальний Восток, вплоть до Тихого океана, а затем включило Аляску и русский берег Северной Америки.

Сначала шли энтузиасты. Рассказы о новых землях становились достоянием простых людей России. Притеснение со стороны бояр в европейской части феодальной России толкало казаков, беглых крестьян, промысловых и служилых людей на поиски лучшей жизни на востоке, в дальних и привольных краях.

Стихийное освоение новых земель носило преимущественно мирный характер, хотя и сочеталось с правительственными мерами в интересах развивающейся России. Уже в начале XVII в. границы российских владений подошли к верхнему течению Оби, Иртыша и Енисея. Вскоре русские пришли и в Забайкалье. К югу от этих малонаселенных и почти неосвоенных земель жили монгольские кочевники, которые совершали военные набеги в целях грабежа местных жителей. Это заставило в 1629 г. народ Бурятии добровольно войти в состав Российского государства. Видя военный перевес русских над монгольскими ханами, забайкальские буряты в 1658 г. тоже добровольно присоединились к России.

Продвижение России на восток привело к первым попыткам московского правительства завязать отношения с Китаем. В 1618 г. через монгольские ханства с целью изучить пути в Китай и установить с ним торговые отношения в Пекин прибыл с небольшим отрядом посол Иван Петлин. Однако ему не удалось добиться аудиенции у китайского богдыхана. Тем не менее поездка не была напрасной: Петлин привез на Родину ценные географические данные. От него, кстати, пошли и первые сведения о Даурии и ее богатствах.