Первый удар гулко разнесся в замкнутом пространстве штрека, за ним последовал душераздирающий крик.

Следующий удар, следующий крик.

Удары следовали один за другим, крики превратились в стоны, слабые рыдания, потом стихли совсем.

Ковальский вернулся один, он сильно вспотел, а рукоятка кувалды в его руке блестела от свежей крови.

Он бросил ее к ногам горняков.

– Работать! – рявкнул он еще раз и ушел, огромный и похожий на медведя, по темному штреку.

На сотом уровне Джозеф М’Кати поливал водой и подметал пыль под гигантским конвейером. Джозеф занимался этим уже пять лет и чувствовал себя уверенно и счастливо.

Джозеф был шангааном, ему было около шестидесяти, первая седина уже тронула его виски. Морщины появились в уголках глаз и рта. Каска была сдвинута на затылок, комбинезон украшен ручной вышивкой и орнаментами в красно-синих тонах. Он шел чинно, но слегка подпрыгивая.

Длина конвейера составляла много сотен ярдов. На всех верхних уровнях добытая золотоносная порода в вагонетках доставлялась к рудоспускам – вертикальным шахтам, опускающимся до сотого уровня, – и попадала на ленту конвейера. Система стальных дверей регулировала поток породы, а ремень переносил ее и высыпал в гигантские емкости. Отсюда порода автоматически каждые четыре минуты поднималась на поверхность клетью емкостью в пятнадцать тонн.

Джозеф весело работал под бегущей лентой конвейера и считал свой труд очень важным. Золото ведет себя странно, оно всегда движется вниз, из-за высокой удельной массы находя себе путь вниз практически сквозь любой материал. Оно способно просочиться сквозь любую трещину или впадину в полу. Возможно, оно способно уйти и в землю, если его оставить лежать на ней достаточно долго.

Это странное поведение золота в значительной степени объясняло довольный вид Джозефа М’Кати. Он уже приблизился к концу конвейера, выпрямился, потирая поясницу, отложил в сторону швабру и быстро огляделся, чтобы убедиться, что, кроме него, в тоннеле никого нет. Он находился рядом с емкостью, в которую по конвейеру поступала порода. В этой емкости помещалось много тысяч тонн.

Убедившись, что рядом никого нет, Джозеф быстро опустился на четвереньки и полез под емкость, не обращая внимания на грохот падающих в нее камней. Скоро он подполз к отверстиям.

Несколько месяцев потребовалось Джозефу на то, чтобы спилить головки четырех заклепок на шве днища емкости. Но в результате трудов у него появился примитивный, но эффективный сепаратор тяжелых веществ.

Свободное золото в породе быстро перемещалось вниз сквозь камни, причем движение ускорялось постоянной вибрацией конвейера и емкости. Достигнув дна емкости, золото начинало искать путь, по которому могло продолжить путешествие вниз, и находило четыре отверстия от заклепок, под которыми Джозеф расстелил полиэтиленовую пленку.

Золотой песок образовал четыре конические кучки на листе полиэтилена и выглядел точно сажа.

Джозеф аккуратно пересыпал песок в свой кисет, снова расстелил пленку, положил кисет в карман и вылез из-под емкости. Насвистывая песню племени, Джозеф поднял швабру и снова занялся своим обычным трудом.

Джонни Деланж отмечал шпуры для закладки зарядов. Лежа на боку в низком забое секции 27, он на глаз определял угол и глубину закладки боковых зарядов для того, чтобы выровнять небольшую выпуклость в длинном забое.

В «Сондер дитч» производился только один взрыв. Один взрыв с центрального пульта ежедневно. Джонни платили за объем, за кубические футы породы, извлеченные из его забоя. Таким образом он должен был расположить заряды так, чтобы обеспечить максимальный выброс породы из забоя.

– Так и так. – Он точным движением кисти обозначил красной краской точку и угол закладки заряда, по которым оператор должен будет бурить шпур.

– Шайа, мадода! – Джонни похлопал по плечу лежащего рядом оператора. – Начинай, парень.

Главными для операторов были физическая сила и выносливость. По этим признакам их и отбирали. Этот был похож на греческую статую, выполненную из полированного черного дерева.

– Нкози! – улыбнулся в ответ оператор и вместе с помощником подтащил бурильный молоток к забою. Машина была похожа на гигантскую версию крупнокалиберного пулемета.

Когда банту открыл клапан, молоток оглушительно загрохотал в замкнутом низком пространстве забоя. Сжатый воздух, с ревом вырываясь из молотка, с болью бил по барабанным перепонкам. Джонни показал сжатый кулак, выражая свое одобрение, и с минуту они улыбались друг другу, ощущая, как общий труд сближает их. Потом Джонни пополз дальше отмечать следующие шпуры.

Джонни было двадцать семь лет, он был лучшим горняком на «Сондер дитч». Его группа, состоящая из сорока восьми человек, представляла собой крепко сбитую команду специалистов. Люди боролись за место в двадцать седьмой секции, так как там платили деньги. Джонни мог выбирать себе людей, поэтому, когда маркшейдеры каждый месяц спускались в шахту и производили необходимые измерения, он всегда оказывался далеко впереди других горняков.

Ситуация здесь была достаточно интересной: человек, находящийся в самом низу иерархической лестницы компании, зарабатывал больше, чем высокопоставленный администратор. Джонни Деланж зарабатывал больше, чем генеральный директор «Сондер дитч». В прошлом году он выплатил дополнительный налог за доход свыше двадцати двух тысяч рандов. Даже такой горняк, как Ковальский, постоянно издевающийся и относящийся грубо к своим людям и в результате оставшийся с отбросами шахты, зарабатывал восемь-девять тысяч рандов в год – столько же, сколько администратор ранга Рода Айронсайдса.

Джонни дополз до края длинного забоя и отметил последний шпур. Ниже грохотали бурильные молотки, все операторы, лежа или на корточках, выполняли свою работу. Он подпер голову ладонью, снял шлем, вытер пот с лица и позволил себе немного отдохнуть.

Внешность Джонни была не совсем обычной. Длинные иссиня-черные волосы были собраны на затылке в косичку и перетянуты кожаным шнурком. Чертами лица он напоминал американского индейца. Рукава комбинезона отрезаны так, что были видны мускулистые, жилистые, похожие на питонов руки, татуированные от локтей до ладоней, чрезвычайно сильные и гибкие. Тело было таким же – жилистым и сильным.

На правой руке он носил восемь перстней – по два на пальце. С первого взгляда было видно, что перстни не являются просто украшениями. Это были тяжелые золотые перстни с черепами, перекрещенными костями, волчьими мордами и прочими подобными ужасами. Вся эта масса металла представляла собой неснимаемый кастет. Однажды Род Айронсайдс спросил Джонни о глазах одного из черепов:

– Джонни, ты уверен, что эти рубины настоящие?

– Конечно, мистер Айронсайдс, иначе окажется, что меня наказали на триста пятьдесят рандов, – совершенно серьезно ответил Джонни.

Еще восемь месяцев назад Джонни Деланж был очень буйным молодым человеком. Но тогда он встретил Хетти и женился на ней. Ухаживание и свадьба заняли одну неделю. Он успокоился и даже десять дней ни с кем не дрался.

…Джонни позволил себе целых пять минут думать о Хетти. Она была почти такого же роста, как и он. А какое у нее было восхитительно пышное тело! Какие каштановые волосы! Джонни ее боготворил. Он не был самым искусным оратором в Китченервилле, поэтому возмещал недостаток слов подарками.

Он покупал ей платья и украшения, купил морозильную камеру и кондиционер, купил «крайслер-монако» с отделкой салона под леопарда и кухонный комбайн «Кенвуд». Было практически невозможно войти в его квартиру и не споткнуться об один из подарков Джонни. Теснота стала еще более очевидной, потому что вместе с ними жил брат Джонни Дэйви.

– Черт меня возьми! – Джонни весело покачал головой. – Она – девчонка что надо.

В субботу он увидел в мебельном магазине Китченервилля настенную духовку.