Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Саймон был смущен:

- Но… взбираться? Лошади? Я не думал о… Я хотел сказать, мы ведь могли просто оставить их? Отпустить? - Это просто несправедливо: за все время этого путешествия он ни разу не почувствовал себя чем-то большим, чем бесполезная обуза, волочащаяся где-то в хвосте, - кроме, разумеется, истории с Белой стрелой, а теперь этот ситхи еще требует, чтобы он отвечал за каких-то лошадей!

- Отпустить? - голос Джирики был резким, почти сердитым, но лицо оставалось мягким. - Оставить их погибать, это ты хочешь сказать? Когда их затащили туда, куда бы они никогда не отправились по собственной воле, мы должны бросить их, чтобы они пробирались назад через снежную пустыню или погибли?

Саймон хотел возразить, сказать, что это просто не его дело, но решил, что вряд ли стоит спорить с самоуверенным ситхи.

- Нет, - сказал он вместо этого.. - Нет, конечно, не годится оставлять их умирать.

- А кроме того, - сказал подошедший с охапкой хвороста Слудиг, - как мы тогда сами вернемся обратно?

- Вот именно, - кивнул довольный Джирики, улыбка его стала шире. - Поэтому я взял Киушапо и Сиянди. Они присмотрят за лошадьми и приготовят все к моему… к нашему возвращению. - Джирики соединил концы двух воображаемых фигур, как бы показывая, что тут теперь все будет в порядке. - Теперь Аннаи, - продолжал он, - это сложнее. Причина, по которой поехал он, больше похожа на мою. - Он посмотрел на другого ситхи.

- Честь, - сказал Аннаи, глядя на свои переплетенные пальцы. - Я связал Хикка Стайя, Носителя стрелы. Теперь я должен искупить вину.

- Это маленький долг, - мягко сказал Джирики, - в сравнении с моим огромным, но Аннаи отдаст его.

Саймон не знал, сам ли Аннаи так решил, или это Джирики просил его присоединиться к ним. Трудно было понять что-нибудь в этих ситхи: о чем они думают, чего хотят. Они были слишком другими, спокойными и утонченными.

- Идите теперь, - провозгласил Бинабик. Маленький язычок пламени извивался перед ним, и тролль бережно прикрывал его рукой. - Теперь мы разжигаем огонь, и я питаю уверенность, что все вы заинтересованы получать немного еды и вина, чтобы согревать ваши внутренние пространства.

***

За следующие несколько дней они оставили позади северный Альдхорт, спустившись с последних отрогов Вальдхельмских гор на занесенную снегом пустошь.

Теперь холодно было всегда: каждую долгую ночь, каждый сумеречный белый день их грыз жестокий, едкий холод. Снег непрестанно летел в лицо, обжигая глаза и заставляя трескаться губы. Лицо Саймона болезненно покраснело, как будто он много часов подряд провел на солнце, юноша едва мог держать поводья из-за сильной дрожи. Он чувствовал себя так, как будто его выкинули за дверь за какую-то провинность и наказание затянулось. Но ничего нельзя было сделать, так что Саймон мог только каждое утро возносить безмолвные молитвы Узирису, чтобы Господь дал ему сил продержаться до вечера, когда будет разбит лагерь.

В конце концов, грустно размышлял он, растирая окоченевшие даже под капюшоном уши, надо радоваться, что хотя бы Бинабик хорошо проводит время.

Тролль действительно чувствовал себя в своей стихии - он скакал вперед, немилосердно подгоняя своих спутников, и время от времени смеялся от удовольствия, перепрыгивая на Кантаке через громоздящиеся сугробы. Долгими вечерами у костра, когда его смертные товарищи, отчаянно дрожа, смазывали отсыревшие перчатки и сапоги, Бинабик подробно рассказывал о разных типах снега и первых предвестниках наступающих лавин, чтобы подготовить друзей к путешествию по горам, которые неумолимо росли у далекого горизонта, непреклонные, как карающие боги в коронах белых снегов.

Каждый день их отделяло от гор огромное пространство. Казалось, что они не сделали и шагу вперед, сколько бы путники ни прошли за день. После недели, проведенной в однообразной ледяной пустыне, Саймон стал стремиться скорее добраться до зловещего Диммерскогского леса, о котором ходили дурные слухи, или даже до иссеченных ветрами горных высот - что угодно, только не эти бесконечные пустынные равнины с их пронизывающим до костей холодом.

На шестой день они прошли развалины аббатства Святого Скенди, почти полностью заваленные снегом; только полусгнивший шпиль церкви, увенчанный железным древом, обвитым пальцами какого-то змееподобного чудовища, возвышался над сугробом. Тонкий шпиль в дымке морозного тумана мог бы быть мачтой корабля, почти затонувшего в этом море ослепительной белизны.

- Если оно и сохраняет какие-то секреты и знает что-то о Колмунде и мече Торне, то держит их слишком очень крепко для наших сил, - сказал Бинабик, когда их лошади с трудом пробирались мимо тонущего аббатства. Слудиг начертал древо у лба и сердца, и в глазах его была тревога, но ситхи только крутили головами, разглядывая руины, как будто никогда в жизни не видели ничего более интересного.

***

Когда в этот вечер путешественники сгрудились у костра, Слудиг захотел узнать, почему Джирики и его сородичи провели так много времени, осматривая аббатство.

- Потому что, - ответил принц, - мы находили это приятным.

- Что это значит? - раздраженно и озадаченно спросил Слудиг, глядя на Хейстена и Гримрика, как будто они понимали, что имеет в виду ситхи.

- Может быть, лучше не говорить об этом, - сказал Аннаи, успокаивающе протягивая длинные пальцы к Слудигу. - Мы все товарищи у этого огня.

Джирики некоторое время торжественно смотрел в огонь, а потом вдруг расплылся в неожиданной озорной улыбке. Саймон подумал, что иногда Джирики кажется едва ли старше, чем он сам, такими молодыми и безрассудными были его поступки. Но он помнил и пещеру над лесом. Юность и древность странно смешались в нем; таков был Джирики.

- Мы рассматриваем вещи, которые интересуют нас, точно так же, как и смертные, - сказал Джирики. - И различны только причины. Наших вы вероятно не поймете. - Его широкая улыбка казалась совершенно дружелюбной, но теперь Саймон видел, что какой-то оттенок натянутости был в ней. - Вопрос в том, северянин, - продолжил принц ситхи, - почему наше внимание к этим развалинам так оскорбляет тебя?

У костра воцарилась мертвая тишина. Слудиг пристально смотрел на принца. Пламя потрескивало и шипело, пожирая сырое дерево, и ветер гудел, как снежная сова, и лошади нервно отфыркивались.

Слудиг опустил глаза.

- Вы, конечно, можете рассматривать все, что хотите, - сказал он, грустно улыбаясь; на его светлой бороде таяли снежные хлопья. - Просто аббатство напомнило мне Сигард, Скипхавен. Получилось так, как будто вы насмехаетесь над чем-то дорогим для меня.

- Скипхавен? - пробурчал Хеистен, уткнувшись носом в меховой воротник. - Никогда не слыхал. Это церковь?

- Корабли… - Узкое лицо Гримрика сморщилось в попытке вспомнить. - Там корабли.

Слудиг кивнул, лицо его было серьезно:

- Можно сказать. Рай Кораблей. Это место, где лежат длинные суда риммеров.

- Но риммеры же никогда не плавали по морям! - Хейстен был крайне удивлен. - Во всем Светлом Арде нет другого народа, который был бы так привязан к земле, как вы.

- Да, но мы плавали раньше! - Лицо Слудига горело отраженным светом костра. - Еще до того, как мы пришли из-за моря. Когда мы жили в Йасгарде, на Потерянном западе, наши отцы сжигали людей и хоронили корабли. Так говорится в наших сказаниях.

- Сжигали людей? - спросил Саймон.

- Умерших, - пояснил Слудиг. - Наши отцы строили корабли смерти из ясеня, спускали их на воду и предавали огню. Они верили, что души мертвых вместе с дымом уходят на небо. Но наши длинные корабли, носившие нас по морям и океанам, - они были жизнью для нас, точно так же, как земля для пахаря и стадо для пастуха. И когда они становились слишком старыми, чтобы выходить в море, их хоронили в земле, чтобы души кораблей перешли в деревья, и заставили их расти стройными, прямыми и высокими, и потом деревья снова стали бы кораблями.

58
{"b":"108299","o":1}