- Это священное вино, моя леди. Иногда единственное, что остается мне на моем тернистом пути. Вы должны понять. - Он одарил ее застенчивой улыбкой и осенил золото знаком древа, прежде чем спрятать его в карман рясы. - Мы делаем то, что должно, дабы служить Божьей воле.

Воршева медленно кивнула:

- Я могу понять это. Не подведи меня, монах. Ты служишь великой цели, а не только мне.

- Я понимаю, леди, - он поклонился, потом повернулся и вышел вон. Воршева посмотрела на пергамент, разложенный на столе принца, и глубоко вздохнула. Дело сделано.

Сумерки следующего дня застали Саймона в покоях принца Джошуа, готовым к прощанию. Охваченный какой-то дремотой, словно только что проснувшийся, Саймон слушал последний разговор принца с Бинабиком. Юноша и тролль провели весь этот хмурый день, собирая снаряжение в дорогу. У Саймона теперь был новый, подбитый мехом плащ, шлем и тонкая кольчуга, чтобы носить под верхней одеждой. Хейстен сказал, что она не спасет от удара мечом или от стрелы, пущенной в сердце, но может сослужить хорошую службу при каком-нибудь менее гибельном нападении.

Саймону она показалась не слишком тяжелой, но Хейстен предупредил его, что после долгого дневного перехода он вряд ли будет так веселиться.

- Солдату всегда тяжело, парень, - сказал ему этот огромный человек. - И тяжелее всего подчас остаться в живых. Сам Хейстен был одним из трех эркинландеров, которые шагнули вперед, когда капитаны вызывали добровольцев. Как и два его товарища - Этельберн, покрытый шрамами ветеран с пышными усами, почти такой же огромный, как Хейстен, и Гримрик, худой, похожий на ястреба человек с гнилыми зубами и внимательным взглядом - он провел столько времени, готовясь к предстоящей осаде, что теперь радовался любому настоящему делу, даже такому опасному и таинственному, каким обещали стать эти поиски. Когда Хейстен узнал, что Саймон тоже идет, он еще больше утвердился в своем желании присоединиться к экспедиции.

- Посылать на такое дело мальчишку - это бред, - рычал он. - А он ведь даже еще не кончил учиться махать мечом и пускать стрелы. Лучше уж я пойду с ним и будут учить его дальше.

Слудиг, человек герцога Изгримнура, как и эркинландеры, был одет в меха и конический шлем. Вместо длинного меча, какими вооружились остальные, Слудиг заткнул за пояс два ручных топора с прорезными фигурными лезвиями. Он весело улыбнулся Саймону, предвидя его вопрос.

- Когда один застрянет в чьем-нибудь черепе, - риммер говорил на вестерлинге свободно, почти с таким же легким акцентом, как и сам герцог Изгримнур, - хорошо иметь под рукой запасной, чтобы было чем драться, пока не вытащишь первый.

Кивнув, Саймон попытался улыбнуться в ответ…

- Рад снова видеть тебя, Саймон, - сказал Слудиг, протягивая мозолистую руку.

- Снова?

- Мы уже встречались однажды в аббатстве Ходерунда, - рассмеялся Слудиг. - И ты потом путешествовал задом вверх, перекинутый через седло Айнскалдира. Надеюсь, что ты не только так умеешь ездить.

Саймон вспыхнул, пожал руку северянина и отвернулся.

- Мы не намного продвинулись, чтобы помочь тебе в пути, - с сожалением говорил Ярнауга Бинабику. - Скендианские монахи оставили скудные сведения о путешествии Колмунда, кроме записей о его снаряжении. Они, вероятно, считали его сумасшедшим.

- С великой вероятностью они были правы, - заметил Бинабик, полируя костяной нож, недостающую часть своего посоха.

- Но кое-что мы все-таки обнаружили, - сказал Стренгьярд. Волосы священника стояли дыбом, глазная повязка съехала немного на сторону, как будто он явился в покои принца прямо из архивов, в которых рылся всю ночь, как оно, впрочем, и было. - Библиотекарь аббатства написал: "Барон не знает, как долго продлится его путешествие к Дереву Рифмоплета…"

- Это нам непонятно, - вмешался Ярнауга, - скорее всего, монах просто чего-нибудь не расслышал или получил эти сведения через третьи руки… но все-таки это название. Возможно, что-нибудь прояснится, когда вы доберетесь до Урмсхейма.

- Может быть, - задумчиво сказал Джошуа, - это какой-то город, селение у подножия горы?

- Может быть, - с сомнением ответил Бинабик, - но насколько я могу знать, между развалившимся монастырем и Урмсхеймом ничего не находится - кроме Льда, деревьев и камней, с несомненностью. Этих предметов там сколько угодно.

Когда были уже произнесены последние слова прощания, Саймон услышал доносившийся из задней комнаты голос Сангфугола, который пел там для леди Воршевы:

Саймон поднял свой колчан и в третий или четвертый раз проверил, на месте ли Белая стрела. Сбитый с толку, словно пойманный сетями какого-то длинного, прилипчивого сна, он вдруг понял, что снова собирается в путешествие - и снова не знает почему. Его отдых в Наглимунде оказался таким кратким! Теперь он кончился - навсегда, или, по крайней мере, надолго. Дотронувшись до голубого шарфа, повязанного на шее, он осознал, что может никогда больше не увидеть оставшихся в Наглимунде… Сангфугола, старого Таузера или Мириамель. Ему показалось, что сердце его внезапно споткнулось, начало заикаться, как деревенский пьяница, и он хотел было прислониться к чему-нибудь, как вдруг сильная рука сжала его локоть.

- Вот ты где, парень. - Это был Хейстен. - Мало того, что ты еще ничему не научился ни с мечом, ни с луком, так теперь мы тебя еще посадим на лошадь.

- На лошадь? - спросил Саймон. - Это мне нравится.

- А вот и нет, - ухмыльнулся Хейстен. - Уж месяц или два это не будет тебе нравиться, это точно.

Джошуа сказал несколько слов каждому из них, а потом были долгие, торжественные рукопожатия. Вскоре после этого они вышли в темный холодный двор, где их ждали бьющие копытами лошади: пять верховых, две вьючных и Кантака. Если луна и была, она пряталась, как кошка, под одеялом облаков.

- Очень хорошо это, что мы имеем сейчас такую темноту, - сказал Бинабик, усаживаясь в новое седло на серой спине Кантаки. Люди, впервые видевшие коня Бинабика, обменивались удивленными взглядами, но тут тролль щелкнул языком, и волчица помчалась вперед. Солдаты тихо подняли смазанную подъемную решетку, и путники оказались за воротами, под широким, затянутым облаками небом. Они двинулись к казавшимся такими близкими горам; поле призрачных гвоздей простиралось вокруг.

- До свидания всем, - тихо сказал Саймон. Они ехали по дороге, ведущей вверх.

Высоко вверху, на Переходе, у хребта горы, возвышающейся над Наглимундом, притаилась черная фигура.

Даже своими острыми глазами Инген Джеггер не мог разглядеть в безлунной мгле ничего, кроме того, что маленькая группа всадников покинула Наглимунд. Этого, тем не менее, было вполне достаточно, чтобы вызвать его интерес.

Он стоял, потирая руки, и собирался уже позвать кого-нибудь из своих людей, чтобы спуститься вниз и посмотреть получше, но вместо этого поднес кулак ко рту и заухал, как снежная сова. Через несколько секунд огромная собака появилась из зарослей кустарника и выскочила на Переход рядом с ним. Она была даже больше той, которую убил ручной волк тролля, - белое чудовище с длинными перламутровыми прорезями глаз на улыбающейся морде. Она зарычала глубоким грудным рокотом и повела головой из стороны в сторону. Ноздри ее трепетали.

- Да, Никуа, да, - тихо прошептал Инген. - Снова пришло время охотиться.

Мгновение спустя Переход был пуст. Листья нежно шуршали по каменным плитам, но ветра не было.