— Нет, этот твердо знает, чего хочет, — невесело возразил Гидеон, но он перепуган.

— Оба подняли головы к лестницам, которые позади дома уже нарастили так, что они достигли крыши. С неё как раз спустился, тяжело переводя дыхание, инспектор в штатском.

— Как там все выглядит, наверху? — спросил его Врэгг.

— Да вроде бы неплохо. Торчит каменная труба, вокруг которой можно обвязать веревку, страхующую человека, который будет держать за ноги того, кто бросил гранату со слезоточивым газом. Это не столь уж трудно. Но высоковато, если вдруг свалишься.

— Пожарные могут натянуть внизу сетку, — предложил Врэгг.

— Тогда Бродяга сразу сообразит, что к чему, — откликнулся Гидеон.

Врэгг угрюмо замкнулся в себе, но, заслышав шаги в конце аллеи, обернулся. К ним приближались два человека — один в шлеме, второй — с непокрытой головой. Он узнал последнего и нахмурился.

— Ага, вот и тот самый приятель, что его упустил! Конечно, я понимаю, что именно он-то и обнаружил его первым, но вся же! Джордж…

— Да?

— Мы могли бы пообещать Бродяге отпустить его. Отвели бы всех людей от дома, но оцепили бы квартал?

— Д-д-а. Естественно, можно было бы поступить и так. Но у нас не будет никакой уверенности в том, не убил ли он девушку, прежде чем пуститься в бега. Знаю, что вы мне сейчас заявите. Что нам неизвестно, жива ли она даже в этот момент. Но…

Он прервался, поскольку перед ними по стойке «смирно» вытянулся патрульный. Совсем ещё молодой человек, еле-еле дотягивавший до уставного минимума роста. Чувствовалось, насколько он напряжен и внутренне зажат. Врэгг небрежно кинул сопровождавшему его инспектору:

— Это ещё что такое?

— Кобли хотел бы к вам обратиться, сэр.

— А сам он что, язык проглотил, а? Может, и разговаривать разучился? Что вам ещё нужно?

Гидеон подумал про себя, что допускается ошибка, причем, серьезная. Врэгг был, конечно, ещё совсем молодым инспектором, но ему уже следовало бы знать о непозволительности разговаривать таким тоном с подчиненным, особенно в присутствии старшего начальника. Да, многому ещё надо будет научиться ему. Подобный подход Врэгга может полностью сбить с толку Кобли. Тот вдруг заговорил четко и решительно:

— Вызываюсь добровольцем, чтобы подняться на крышу, сэр. Я прошел курс обучения в группе «коммандос». Думаю, что справлюсь с заданием.

У Врэгга от удивления широко распахнулись глаза, да и Гидеон несколько подрастерялся. Ему так хотелось в этот момент сделать незаметный знак Врэггу, двинуть его локтем, чтобы подтолкнуть инспектора тут же согласиться на предложение Кобли, но он прекрасно понимал, что у него связаны руки. Молчание опасно затягивалось. Наконец Врэгг безапелляционно заявил:

— Какие на вас ботинки?

Гидеон облегченно вздохнул.

— Форменные, но я могу их снять.

— Очень хорошо. Где эта чертова граната со слезоточивым газом? Вы говорите, что умеете пользоваться этими штучками, Кобли?

— Да, сэр. Научился в армии.

— Вы в курсе плана операции?

— Разбить окно, бросить вовнутрь гранату, чтобы пожарные успели выдвинуть лестницу и проникнуть по ней в комнату раньше, чем он сумеет причинить зло.

— Именно так. И если сделаете неосторожное движение на крыше, то насторожите его, и он набросится на несчастную. А если сорветесь, то придется собирать вас по косточкам.

— Полагаю, что справлюсь.

— Превосходно, — резюмировал Врэгг. После этого он повернулся к Гидеону: — Я сам поднимусь на крышу и буду держать его за ноги. Вы со мной?

Он не стал добавлять, что считал Гидеона слишком грузным для того, чтобы вскарабкаться наверх, но это четко читалось по выражению на его лице.

— Нет. Я лучше выйду перед домом и буду разговаривать с Бродягой, пока готовят лестницы. Это отвлечет его внимание. Удачи вам, Кобли.

— Благодарю вас, сэр.

Кобли все ещё был чрезмерно напряжен. Гидеон поспешил обойти кругом дом.

Бродяга стоял у окна, попеременно посматривая то на то, что делалось внизу, то бросая взгляд на Марджори Хейлинг. Девушка с накинутой на плечи ночной кофточкой сидела на кровати, держась неестественно прямо. На её шее выделялись красные пятна и зловеще отсвечивали мертвенно-бледные синяки. В глазах стояли блестки слезы. Но она уже полностью овладела собой и обращалась к сатиру спокойным и ровным тоном, пытаясь заставить его прислушаться к голосу разума. Вдруг снаружи раздался усиленный мегафоном голос:

— Эй, Бродяга! Говорит старший инспектор Гидеон. Откройте окно.

Бродяга и ухом не повел.

— Я хочу поговорить с вами. Откройте окно.

Тот прижался к стене и бросил осторожный взгляд на улицу. Ему были видны собравшаяся внизу толпа, полицейские, пожарная машина, но никак не люди, которые волочили вплотную вдоль стены лестницы.

— Откройте окно!

— Почему… почему бы вам не выслушать то, что он хочет сказать? проговорила Марджори, — он ничего не может с вами поделать оттуда, откуда говорит. Почему бы не открыть окно?

Бродяга не шелохнулся, не проронил ни слова; но его взгляд остановился на Марджори.

— У нас времени сколько угодно, — снова заговорил Гидеон. — Просто откройте окно, чтобы мы смогли побеседовать.

— Ну почему бы вам не сделать этого? — настаивала девушка, не обращая внимания на устремленный на неё гневный взгляд. — Мне неизвестно, что вам вменяют в вину, но я уверена, что зла они вам не причинят. Лучше уж сдайтесь.

— Я хочу поговорить с вами!

— Почему… — терпеливо возобновила свой монолог Марджори.

— Заткнись! — взорвался Бродяга.

Он ринулся к окну, приоткрыл его и прижался губами к образовавшейся щели.

— Если вы не уберетесь и не оставите меня в покое, я задушу ее!

И он с силой захлопнул окно, взглянув на девушку. Она прочла в его глазах, что именно так он и поступит. И тем не менее, это её ничуть не смутило.

— Вам ничего не даст — сделать мне больно, — прошептала она. — А если вы меня убьете, то лишите себя даже малейшего шанса на спасение. Но сдавшись…

Гидеон тем временем, тяжко вздохнув, выключил усилитель и тихо сказал ближайшему от него полицейскому:

— Передайте вашему коллеге — да, да, вон тому, — чтобы он завел мотор машины и отправился на угол улицы. Пусть стоит там с работающим двигателем, а заодно скажите ещё двум водителям, чуть погазуют вовсю.

— Ясно, сэр.

Полицейские удалился, и тут же в тишине уходившей ночи громко зафырчал мотор. Три выдвигавшиеся лестницы были уже в боевом положении, и пара человек готовы рвануть по ним по сигналу вверх.

Несколько дюжин любопытствующих пожирали глазами освещенное прожектором окно. Послышался приглушенный гул — то промчался первый поезд метро. Спешившие в этот ранний час на фабрики и заводы рабочие останавливались по пути, чтобы выяснить, в чем дело. Заведенные по указанию Гидеона моторы машин производили в этом узком тупичке адский шум, но Бродяга, не исключено, думал, что полиция, возможно, маневрирует, собираясь отойти от дома, как он того требовал. Но этот невообразимый грохот отлично скрыл бы возможные звуки, которые Кобли мог нечаянно произвести, пробираясь по крыше.

Наконец Гидеон увидел высунувшуюся над водосточной трубой голову полицейского. Гидеон тут же распространил среди своих людей приказ не глазеть на крышу и не допускать каких-либо восклицаний, опасаясь, как бы Бродяга не догадался о том, что затевается какая-то операция. Он и сам был вынужден сделать над собой усилие, чтобы не слишком часто посматривать вверх.

Кобли полз медленно, осторожно. Вот появились его плечи, затем туловище. Он поднял руку с гранатой и продвинулся ещё вперед, совсем чуть-чуть. Это происходило так постепенно и неспешно, что, казалось, и конца не видать его действиям. Гидеону даже сделалось дурно из-за переживаний за него. Кобли теперь стал свешиваться вниз, к окну, находясь точно над ним. Еще несколько сантиметров, и он мог бы рассмотреть, что там творилось внутри. Его блондинистая голова попала в луч прожектора. В руке поблескивала граната.