— Гм… — протянул Гидеон, почесывая затылок.

Ему было ясно, что Хемингуэй был явно намерен блокировать оба выхода из квартала и дать этим соперничающим тусовкам тихо-спокойно друг друга перерезать. Если бы это удалось, полиция могла бы вмешаться лишь тогда, когда ворье порешит основную часть своих кланов, чтобы, подобрав уцелевших, посадить их за решетку. Генералов же этих вояк упрячут на добрый годик в тюрьму, и все в этом районе надолго уляжется. Такие комбинации были весьма по душе полицейским, и они успешно и уже не раз их проводили, хотя и в более мелких масштабах. Но сегодня Гидеону почему-то было не по себе. Леметр, хорошо знавший шефа, чувствовал его нерешительность.

— В чем дело? Что-то не так?

Гидеон в ответ что-то ворчливо хмыкнул.

Издалека донесся всхрап моторов, и он понял, что первые машины покидают позиции, с которых был обложен Бродяга. Быстро же они отреагировали! Да ладно, теперь это — дело решенное. Главное сейчас положить конец этим боевым действиям воровских шаек.

— Так, давай, скажи, в чем дело? — допытывался Леметр.

— И сам точно не представляю, — неохотно признался Гидеон, всматриваясь в крупные черты лица Хемингуэя. — Ты когда-нибудь слышал о том, чтобы шпана, собравшись на сшибку друг с другом, так долго бы выжидала, сидя паиньками, да так, что их теперь даже и не слышно?

— Они недавно тут песни распевали, — отшутился Хемингуэй, — но теперь, кажется, и впрямь утихомирились. И все же…

— Ладно, согласен, я — человек упрямый, но когда они собираются на разборку, то обычно заводят себя, психуют, поддают, поднимают гвалт. Потом подсылают к смертному врагу одного-двух парней позадиристей, чтобы те похлеще высмеяли бы недругов, и только потом — бритвы и палки в руки, и вперед — давить соперников!

— Это в романах так бывает! — попробовал понасмешничать Хемингуэй.

— А что, разве я рассуждаю неправильно?

— Примитивно, старина, и даже очень.

— Нет, ты скажи, почему сегодня вечером они трезвые, как стеклышко? не сдавался Гидеон.

— Просто дело серьезное.

— Да, но только что ты мне доказывал, что когда они разойдутся не на шутку, то теряют всякое чувство реальности. Хемми, знаешь чего мне хотелось бы?

— Послушай, Джордж, пока они сидят тихо-смирно, начать облаву мы не имеем права. Если же все-таки высунем сейчас нос, то они начнут дерзить, потешаться над нами, издеваться, а кончится все это тем, что сообща всем скопом навалятся на нас. А мои парни…

— Мне хотелось бы, чтобы ты пошел к Джекки, главарю банды Уайда, и поговорил с ним. А я пойду к Мелки.

Ответом было молчание. Все были поражены таким оборотом дела. Ночную тишину Лондона вновь взорвал шум моторов машин. Свежий ветерок с Темзы разогнал последние клочья тумана. Два авто завернули за угол, неспешно продвигаясь к ним. И только тут Хемингуэй вновь обрел дар речи.

— Ты, того, не заболел?

— А что в этом необычного? Просто пойдем к ним и скажем, что нам их поведение совсем не нравится и что для них же будет лучше смотаться баиньки.

— Черт побери, Джордж, но они же сейчас у себя все равно, что дома! Ты даже не можешь их обвинить в ночном дебоше и нарушении спокойствия в квартале, поскольку они сидят тихо, как мыши! Формально, ты ничем их сейчас ущипнуть не можешь!

Хемингуэй пристально вглядывался в Гидеона, неподвижного, грузного, набычившегося, затем пожал плечами.

— Ты что, и вправду в это веришь? — сдаваясь все же опять поинтересовался он. — Но смею тебя заверить, ничегошеньки у тебя из этого не выйдет.

— Может, ты и прав. И все же пошли.

— Одни?

— Если они на взводе, то вид полдюжины полицейских только их раззадорит, поэтому надо идти к ним парами. Леметр может составить компанию мне, а ты возьми кого-нибудь из своих ребят.

И Гидеон быстро зашагал, в то время какХемингуэй чуть задержался, отдавая распоряжения, и уж потом засеменил за ним. Леметр и напарник Хемингуэя, инспектор в штатском, замыкали это шествие в темноте. Хемингуэй шумно отдувался.

— У меня появилась одна мыслишка, которую мне не хотелось бы излагать перед другими. Если она стоящая, то было бы желательно, чтобы она исходила от тебя.

— Уверен, она и гроша ломаного не стоит, как и все остальные твои идеи, которыми ты разродился сегодня вечером!

Гидеон расхохотался.

Впереди мелькнул какой-то человек, явно стоявший тут на шухере, и исчез в ночи, чтобы оповестить шефа о приближавшихся полицейских. Гидеон был убежден, что обе группировки, собравшиеся на поножовщину, были отлично осведомлены о том, что полиция стояла сегодня на ушах, окружив их. Они наверняка выслали нескольких дозорных, постоянно наблюдавших за её действиями. Шел он степенно, тяжелые шаги гулко раздавались в тиши улицы.

— Ну ладно, выкладывай что ты там удумал, — смилостивился Хемингуэй.

— Какие грузовые суда стоят сегодня вечером у причала?

— "Норда" из Осло, «Марианна» из Антверпена, "Блэк Мэмми" из Нью-Орлеана и какой-то турок из Каира, названия которого я выговорить не в силах. Но что…

— Они грузятся или разгружаются?

— "Норда" уже заполнила трюмы и должна завтра утром выйти в море. Насчет «Марианны» не знаю. А два остальных судна только что прибыли. И, пожалуйста, не задавай глупых вопросов насчет характера их грузов. Я тебе не ходячая энциклопедия. Что у тебя там мелькнула за мысль?

— Обе воровские банды вышли в полном составе и в боевой готовности. Доки не охраняются, а если и да, то самую малость. Их спокойствие наводит на размышления, а их претензии устроить хорошую разборку не выдерживают никакой критики.

— Ну, тут ты ошибаешься. Мелки ужасно ревнив и…

— Если бы кто-нибудь проявил неуважение к его жене, то он сам бы разделался с этим наглецом, а не стал бы созывать под боевые знамена всю свою шпану. Я совершенно убежден, что это ворье в чем-то блефует, что они что-то прикрывают в расчете нас отвлечь. Посему мне хотелось бы разобраться получше, что в трюмах у этих судов или что на них должны погрузить.

— Это можно узнать, — вдруг притих Хемингуэй, чувствуя себя явно выбитым из седла. — Стоит только позвонить в полицию доков. Они-то должны это знать. Но пока давай покончим с парламентской процедурой. Ты уверен, что предпочитаешь иметь дело с Мелки?

— Абсолютно.

— Ты знаешь, что он слывет…

— Ну, сегодня вечером ему не до ножа ни против меня, ни против кого-либо еще. Леметр пойдет со мной.

Они дошли до угла. И снова неизбежный дозорный растворился в ночи, а потом проскользнул в гимназию. Вдали, на другом конце улицы, светились окна второго клуба. Метрах в пятидесяти, чуть подальше, одинокая лампочка выхватывала из темноты вход между двумя столбами в доки. Он был довольно обширным с прилепившейся рядом досчатой конторкой, в которой желтоватым глазом сверкал огонек. За этим строением в темноте притаилась охрана скромная дюжина полицейских.

Леметр догнал Гидеона.

— Будем разговаривать, импровизируя, без плана, Джордж.

— Да, мы только бросим взгляд, что там происходит.

А в этот момент в нескольких километрах отсюда, скрывшись под козырьком подъезда недалеко от ещё открытой станции метро, стоял Бродяга. Он собственными глазами видел, как дежурившая там пару часов полицейская машина тронулась с места и набрала скорость.

В диспетчерской Скотланд-Ярда стоял ровный гул из смешавшихся разных звуков — все время поступавших сообщений, всякого рода шумов, хождений персонала туда-сюда… Квартирные кражи, ограбления, изнасилования, пожары, приставание шлюшек на улицах… — чего только не было. То бурлил ночной Лондон…

В это же время месье Монне из Управления Национальной безопасности Франции катил в полицейской машине в Скотланд-Ярд. Его кожаная папка чинно возлежала на коленях, в губах дымилась короткая сигара, пальто было наглухо застегнуто до самой верхней пуговички. А в те же минуты в Лондонском аэропорту Форрестер, возмущенный, но, возможно, и потерявший от страха голову, ожесточенно пререкался с таможенниками, которые методично и придирчиво досматривали содержимое его чемоданов, не забывая периодически вежливо извиняться.