– Где та демонесса, что породила его? – снова обратился Гарок-Харотеп-Коген к рогатому здоровяку.

– Да откуда ж мне знать? – в нетерпении воскликнул Храхи-Агам. – Они приходят, рожают и уходят, не оповещая меня… Если хочешь, определи по запаху…

– Не надо давать мне глупых советов, Храхи-Агам, – бесстрастно вымолвил Темный Падишах.

– Не надо задавать глупых вопросов, – парировал рогатый бугай.

– Что? – вдруг взъярился старый демон.

Сильные пальцы в мгновение ока вцепились в массивное горло надзирателя, мощный толчок прижал тяжелое тело к стене. Неизвестно откуда взявшийся хвост стеганул по бедру, хищное жало угрожающе застыло перед лицом – во время битвы Гарок-Харотеп-Коген всегда задействовал свое потайное орудие – гибкий хвост со смертоносным наконечником.

– Никогда!.. Слышишь? Никогда не перечь мне! – прошипел Темный Падишах, пронзая и буквально сжигая ненавистным взглядом нерадивого подопечного.

Храхи-Агам оторопело пялился на взбесившегося демона не в силах произнести и слова. В глубине сознания рождалась жуткая ненависть, правда, изрядно притупляемая страхом.

Гарок-Харотеп-Коген еще несколько ужасно долгих мгновений пронзал взглядом архидемона, но вскоре его хватка ослабла, пальцы отпустили толстую шею, и хвост незаметно юркнул вниз, исчезая в потайных недрах демонического туловища. Ярость, что подобно молнии, блестела в безумном исступлении в глазах Темного Падишаха, сменилась уже привычной задумчивостью.

Старый демон, еще раз смерив надзирателя проницательным взглядом, развернулся и не спеша зашагал к выходу.

***

Проспал Наргх чуть больше четырех дней. Пробудившись, он ощутил необычайный прилив сил и привычно досаждающий голод. Понимая, что в пещере пищи не найти, он вышел наружу.

Стоял теплый безоблачный день. Трава, в изобилии покрытая свежей влагой, ясно говорила о том, что не так давно опять прошел сильный дождь.

Демон, чуть прикрывая ладонью глаза от злых лучей, огляделся по сторонам и принюхался. Повсюду оставалось все по-прежнему – однотонно и безжизненно.

На короткий миг Наргху почудилось, что он чует жизнь, но как-то слабо, едва различимо. Впрочем, чувства не обманывали. За те дни, что он проспал в пещере, его обоняние успело расширить прежние возможности. Теперь Наргх мог учуять жизнь на чуть большем расстоянии, чем прежде.

Неподвижно постояв на месте какое-то время, демон повернулся к входу пещеры и с трепетом посмотрел в ее темную глубину. Ему она нравилась. Холодный мрак напоминал о мире, где он родился и должен был жить… таком родном и таком далеком мире.

Голод продолжал напоминать о себе. Но демон не хотел покидать этого чудного места, ибо не было ни малейшего желания бесцельно бродить в постоянном поиске пищи и нарываться на неприятности. Он решил, что будет исследовать округу и иногда возвращаться в пещеру для отдыха. Уж очень понравилось ему это место, и поэтому демон решил сделать его своим временным логовом. Хозяина у пещеры все равно нет, так не пропадать же такому отличному жилищу. А если владелец вдруг объявится, то Наргх уйти всегда успеет.

Минуло два с лишним месяца. Лето закончилось и уже успело передать почетное место унылой осени.

Наргх жил в мрачном логове, словно пещерный медведь. Частенько на полтора-два дня он покидал жилище и изучал близлежащую территорию. Но в основном он уходил для того, чтобы поохотиться. Поначалу с этим делом выходило плохо, но два месяца практики не прошли даром. Он быстро наловчился нелегкому ремеслу (все-таки демоны очень быстро учатся), и теперь его без зазрения совести можно было назвать неплохим охотником. Он научился по запаху жизни распознавать зверей и даже придумал для них примитивную классификацию.

Наргх довольно быстро приноровился к новому образу жизни. Привык ко всему, что его окружало. И почти смирился с одиночеством.

Внешность Наргха сильно изменилась. Он вырос – стал чуть больше четырех локтей в высоту. Когти на его лапоподобных руках и ногах (особенно на руках) удлинились и заострились настолько, что теперь Наргх мог буквально одним легким прикосновением нанести тяжелые увечья противнику, будь тот хоть человеком, хоть толстокожим зверем. Он научился втягивать когти под кожу пальцев, что было весьма удобно, ведь смертоносные ножи ему пригождались не всегда, а иногда даже мешали. Рога заметно вытянулись и уплотнились, что придало облику демона еще больше сходства с порождением глубин Бездны. Кожа огрубела, став жесткой, как древесная кора, да и цвет ее теперь был не красный, а багровый. Зрачки потускнели – стали темно-красными, что придало взгляду Наргха еще больше хищности и какой-то звериной таинственности. Они напоминали отражение окровавленных клинков – вертикальные, узкие и прямо-таки пылающие враждебностью. Зубы тоже отросли, заострились и теперь походили на мизерные кинжалы. Все тело стало крепким и мускулистым, хотя и на редкость легким. И, конечно, демон стал намного сильнее, выносливее и развил нешуточную реакцию.

Часто по вечерам после охоты, Наргх сидел в пещере и представлял долгожданную встречу с людьми. Предвкушал, как он будет общаться с ними, рассказывать о себе и о своем мире, объяснять, что он вовсе не такой как его собратья.

И он грустил, хотя от природы ему не свойственно испытывать подобные чувства.

Близился закат. Наргх неторопливо шел по лесу, без особого интереса посматривая по сторонам. Сухие листья – их с приближением осени становилось все больше – шуршали под ногами, создавая привычные для демонического уха звуки. На плече Наргха покачивалась в такт его шагам окровавленная туша небольшого оленя– сегодня демону посчастливилось завалить аж двух жертв. Первого оленя он съел на месте, а второго решил отнести в обиталище.

Окружающая местность Наргху стала уже почти родной. За эти два с лишним месяца он успел выучить каждое дерево, каждый кустик. Поэтому он шел уверенно и спокойно, подобно лошади, в тысячный раз бредущей к своему стойлу.

Демон чувствовал жизнь где-то неподалеку, но внимания не обращал. А зачем? Он был сыт и доволен, да еще и на завтра обед приберег.

Но тут он заметил, что запах жизни, настойчиво бьющий в нос, совсем незнаком. Это озадачило Наргха, потому что за все то время, что ему удалось прожить в мире людей, он научился различать запахи всех животных, обитающих в этом лесу.

Запах понемногу усиливался. Чудилось, что существо, источающее его, медленно приближалось. Постепенно демон начал ощущать раздвоенный запах жизни.

Внезапно Наргх что-то услышал – какой-то слабый звук. Он остановился и принюхался. Уже поднадоевшее ощущение присутствия чьей-то жизни усилилось. Демон внимательно оглядел окружающую местность – вокруг все также прибывало в молчаливом спокойствии.

Вдруг неподалеку что-то шевельнулось. Что-то едва различимое… Мелькнула тень, потом другая. И теперь демон узрел среди стволов деревьев два силуэта. Они приближались к нему.

Звук донесся снова, но уже громче, и теперь стало ясно, что это за звук… Это был голос… чей-то негромкий голос.

Что-то тревожное забурлило внутри Наргха, и он, сбросив с плеча тушу, быстро зашагал к неизвестным гостям.

Пройдя шагов десять, он внезапно замер, наконец сообразив кого встретил. Его взору предстали два человека: один коренастый, рослый; другой худощавый, низенький. Демон почему-то сразу вспомнил того изуродованного грешника, что Храхи-Агам притащил ему на съедение в первые дни жизни.

Люди медленно брели по лесу и еще не замечали наблюдающего за ними демона. На обоих были надеты куртки и штаны, нелепо скроенные из грубой дубленой кожи, и уже успевшие покрыться грязью высокие сапоги. Тот, что был повыше и покрепче, держал в руке длинный тугой лук. Ремень перепоясывал его тело от левого плеча до правого бедра. Из-за спины виднелся колчан со стрелами. Второй человек, внешне отдаленно напоминающий первого, тоже стискивал в маленьких ручонках лук, но выглядел сей инструмент охотничьего промысла безобидно и даже смешно – слишком уж мал.