И это абсолютно не случайно, что именно Чехословакию, чей удельный вес на мировом рынке оружия составлял тогда 40 % и чей ВПК спокойно мог выпускать ежемесячно 1600 танковых и 3000 ручных пулеметов, 130 тысяч винтовок, 7 тысяч гранатометов, 200 орудий, десятки танков и самолетов, Великобритания со всей несвойственной ей «щедростью» сдала «в аренду» Адольфу Гитлеру. Только за счет Чехословакии он получил оружия и снаряжения в расчете на 45–50 дивизий. С момента захвата Чехословакии, т. е. с 1 октября 1938 г. и до 1 сентября 1939 г., только заводы всемирно известного концерна «Шкода», составлявшие основной костяк ВПК Чехословакии, произвели вооружений больше, чем весь ВПК Великобритании за этот же период, не говоря уже о мощной военно-инженерной инфраструктуре, доставшейся Гитлеру в непосредственной близости от советских границ.
…Кстати говоря, Сталин задолго до Мюнхена предвидел такой поворот событий. В интервью от 1 марта 1936 г. председателю американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейперс» Рою Говарду, на вопрос последнего о том, «как СССР представляет себе нападение со стороны Германии? С каких позиций, в каком направлении могут действовать германские войска?», Сталин ответил следующее: «История говорит, что когда какое-либо государство хочет воевать с другим государством, даже не с соседним, то оно начинает искать границы, через которые оно могло бы добраться до границ государства, на которое оно хочет напасть. Обычно агрессивное государство находит такие границы. Оно их находит либо при помощи силы, как это имело место в 1914 году, когда Германия вторглась в Бельгию, чтобы ударить по Франции, либо оно берет такую границу «в кредит», как это сделала Германия в отношении Латвии, скажем, в 1918 году, пытаясь через нее прорваться к Ленинграду… Яне знаю, какие именно границы может приспособить для своих целей Германия, но думаю, что охотники дать ей границу «в кредит» могут найтись».
Конечно же, Сталин немного слукавил — он уже тогда прекрасно знал, какие конкретно «охотники» и какую конкретно границу сдадут «в кредит» Гитлеру, но таковы правила международного «политеса» — делать вид, что еще не догадываешься.
Столь же интересен и сам вопрос Роя Говарда, причем именно в полном объеме, так как он прозвучал в следующем виде: «Советский Союз опасается, что Германия и Польша имеют направленные против него агрессивные намерения и подготавливают военное сотрудничество, которое должно помочь реализовать эти намерения. Между тем Польша заявляет о своем нежелании разрешить любым иностранным войскам использовать ее территорию, как базу для операций против третьего государства. Как СССР представляет себе нападение со стороны Германии? С каких позиций, в каком направлении могут действовать германские войска?»
Менее чем через год после этого интервью, на фоне поступавшей к Сталину секретной информации о тайных переговорах между Берлином и Прагой, которые вели соответственно высокопоставленные сотрудники германского МИДа Альбрехт Хаусхофер (старший сын Карла Хаусхофера) и граф Траутмансдорф, с одной стороны, и президент Чехословакии Э. Бенеш — с другой стороны, по вопросу о т. н. урегулировании германо-чехословацких отношений (в центре внимания переговоров была проблема заселенных немцами Судет), на стол кремлевского владыки легла также секретная информация, но уже об итогах завершившихся в Германии командно-штабных учений вермахта, также как и вышеупомянутые переговоры, состоявшиеся в конце 1936-го — начале 1937 г. А в них говорилось, что «никакого точного решения относительно восточной кампании не будет найдено, пока не будет решен вопрос о создании базы для операций в самой Восточной Польше». Кстати говоря, точно такая же информация поступила в Лондон, о чем Сталин знал из той самой папочки под названием «Германская опасность», что имелась в МИДе Великобритании.
Отдавать же сразу Польшу Гитлеру Лондону явно не хотелось — ее приберегали для других интриг. Но как показывает анализ, именно в перекрестье этих двух информации и возникли истоки Мюнхенских соглашений 1938 г. и одновременно импульсы, подтолкнувшие британскую разведку к началу практической реализации операции по сдаче заговора военных на расправу с одновременным скидыванием всей ответственности на Сталина и якобы имевшую место нацистскую фальшивку…
Собственно говоря, именно этим-то и объясняется несколько необычная — через т. н. «экономическое умиротворение» — взаимосвязь между ликвидацией советской части «двойного заговора» и организацией Мюнхенской сделки Чемберлена с Гитлером при участии Даладье.
Но здесь следует иметь в виду то, что проявление этой взаимосвязи не есть результат какого-то особо коварного плана Лондона. Если, например, за тем же заговором британская разведка и впрямь давно следила с нарастающей тревогой, и действительно искала возможность разделаться с заговорщиками на свой лад, то вот сам повод воедино увязать и их ликвидацию, и ускорение милитаризации Германии за счет «сдачи в аренду» Чехословакии появился у Лондона относительно случайно.
Но там мгновенно смекнули, что можно извлечь из этого повода — январские 1937 г. ожидания Лондоном войны не позднее 1938 г. были отнюдь не случайными, ибо уже шла проработка вопроса о том, как максимально эффективно в интересах Великобритании использовать подвернувшуюся возможность. Высоколобые умы в Лондоне давно искали и повод, и возможность начисто вспороть мощный бронежилет внешней безопасности СССР, сотканные дипломатией Сталина из многочисленных перекрещивавшихся между собой как двухсторонних, так и многосторонних договоров о ненападении, нейтралитете, взаимопомощи и недопущению войны как средства решения международных споров. Этим «бронежилетом» были перекрыты все пути для агрессии против СССР с Запада. Более того, этот «бронежилет» выдержал также и натиск резкого скатывания значительного количества европейских стран к жестким националистическим, фашистским, тоталитарным и авторитарным режимам, которые, как по команде, охватили все подступы к СССР по периметру его западных, юго-западных, северных и северо-западных границ, а также ареалы его геополитических интересов на этих же направлениях.
Но даже при этих обстоятельствах до Мюнхена Гитлер ничего не мог сделать и хоть как-то приблизиться к советским границам. Однако весь парадокс в том и состоит, что повод, о котором пойдет речь, т. е. сам этот случай никогда не являлся секретом — он хорошо известен всем историкам, которые занимаются предысторией Второй мировой войны.
Другое дело, конечно, что его никогда не увязывали в таких взаимосвязях. Именно поэтому-то и получилось, что ложь версии № 2 из «мемуаров» Кривицкого гуляет по свету уже седьмое десятилетие, да еще и в статусе едва ли не достоверного факта.
Именно эта версия выстраивает в единое целое логически и хронологически никак не взаимосвязанное: подписание Антикоминтерновского пакта, якобы подыгрывание Сталина дуэту Гитлер — Муссолини, т. е. оси Берлин — Рим в ущерб Лондону — Парижу, безосновательное приурочивание начала т. н. «миссии» Канделаки к дате подписания Антикоминтерновского пакта, репрессии против высшего командного состава РККА. А из этой совокупности ненавязчиво делается сногсшибательный вывод о преднамеренной злоумышленности подписания Договора о ненападении от 23 августа 1939 г.
Если повнимательней приглядеться, то окажется, что налицо попытка доказать т. н. общественному мнению США, но прежде всего самому главе Белого дома и его ближайшему окружению, что якобы длительное время тайными, а также и кровавыми мерами осуществлялось сколачивание тройственного союза Берлин — Москва — Токио при одновременном намеке на квартет диктаторов, командующих в Берлине — Риме — Москве — Токио. То есть того самого геополитического альянса, которого по обе стороны Атлантики страшились пущего всего, как на этом, так и на другом свете, именно как того самого«последнего дня англосаксов», о котором говорил еще Гомер Ли. Именно поэтому сразу же после грубого шантажа Бенеша в предисловии к «мемуарам» Кривицкого первой идет «ударно-штурмовая» глава под названием «Сталин заигрывает с Гитлером», внутри которой роль «ударно-штурмовой» изюминки выполняет измышление о том, сак «мемуарист» Кривицкий расколол всю переписку между Токио и Берлином по поводу переговоров о заключении Антикоминтерновского пакта. Причем в самой этой байке роль также «ударно-штурмового», но «щекотунчика», исполняет вещание «мемуариста» о кознях Берлина и Токио в Китае и на Тихом океане.
