– Извините, – торопливо сказала она, глядя на него. Было заметно, как она волновалась. И спешила сюда, чтобы застать его одного. – Я хотела вас спросить…

– О чем? – удивился Дронго. Они даже не были представлены друг другу.

– Вам нравится число «тридцать пять»? – неожиданно сказала она.

– Не знаю, – честно признался Дронго, – мне больше нравится число «семь».

– Почему семь? – не поняла незнакомка, чуть нахмурившись.

– Я родился седьмого, – пояснил он. Было очевидно, что своим неожиданным ответом он несколько поколебал ее решимость продолжать разговор. – Кроме того, мне вообще нравится семерка. Говорят, что число «шесть» имеет отношение к дьяволу, а число «семь» – к Богу. Наверно, поэтому.

– Вы верующий человек? – изумленно спросила она, сделав шаг в сторону.

– Скорее агностик, – усмехнулся Дронго, – очень хочется поверить, что мы с вами встретимся на том свете. В аду или в раю. Я бы согласился и на ад. Только ничего не будет. Ни рая, ни ада. В этом я абсолютно твердо убежден.

Было заметно, как она колеблется. Очевидно, она ожидала более конкретного ответа на свой вопрос. Дронго терпеливо ждал. В некоторых случаях лучше не форсировать события.

– У вас есть зажигалка? – неожиданно спросила она, не вынимая сигареты из сумочки.

– Нет, – ответил он, глядя ей в глаза. – Я не курю.

– Как странно, – произнесла она с заметным усилием, – я ведь тоже не курю. – Такое продолжение способно интриговать. Он смотрел на нее, ожидая продолжения разговора. Но она молчала. Очевидно, первые слова, которые она произнесла, были и без того слишком смелыми для нее.

– Почему-то мне показалось, что вы хотели поговорить именно со мной, – помог ей Дронго.

Она посмотрела по сторонам, словно опасаясь, что ее могут увидеть. И кивнула утвердительно.

– Мы раньше встречались? – поинтересовался он, вдруг испугавшись, что не узнал незнакомку.

– Нет, – улыбнулась она, – нет. Мы никогда раньше не встречались. Но я много слышала о вас. Говорят, вы самый интересный человек из тех, кого можно встретить в реальной жизни. В одной из газет я прочла утверждение журналистов, что вы либо экстрасенс, либо человек, прилетевший с другой планеты, – настолько точно вы умеете предсказывать события или объяснять поступки людей.

– Журналисты должны искать всякие сенсации, – недовольно пожал плечами Дронго.

– Вам не нравится ваша популярность? – поинтересовалась она.

– Не знаю. Никогда не думал об этом. Мне кажется, что эксперту по вопросам преступности лучше не иметь столь громкой славы. Это часто мешает работе. Я ведь не пою со сцены, чтобы собирать полные залы своих поклонников.

Она еще раз улыбнулась. Было заметно, как она начинает немного успокаиваться.

Он показал в сторону города:

– Красиво.

– Да, – согласилась она, – очень красиво. Извините, что я сама подошла к вам. Это так не принято в нашем городе.

– Ничего, – сказал он, повернувшись к ней. – Мне кажется, вы давно хотели прикурить именно от моей зажигалки.

Незнакомка кивнула. Глаза у нее были светло-карие или чуть темнее. В обрамлении темных волос они казались особенно красивыми. Вдруг она спросила:

– Я вам нравлюсь?

– Это вопрос или утверждение? – Иногда он ругал себя за подобный сарказм. Ведь было очевидно, что ей стоило огромного труда произнести эти слова. Но он не умел или не хотел слушать подобные вопросы. А может, он просто боится, вдруг с нарастающим испугом подумал Дронго. Может, он боится новых отношений, новых чувств, новой связи? Может, ему так комфортно в скорлупе собственных своих мыслей, что он не хочет никого туда пускать? Может, поэтому он так трагически одинок…

– Извините. – Она резко повернулась, чтобы уйти. Он схватил ее за руку.

– Простите меня, – искренне сказал он, – я не хотел вас обидеть. Сама ситуация показалась мне достаточно необычной. Я, наверно, чувствую себя немного чужим, давно не был в городе. Не уходите, я неудачно пошутил.

Она взглянула на его руку. Он разжал пальцы. Наверно, он слишком быстро и слишком сильно схватил ее за руку.

Она покачала головой:

– Мне говорили, что с вами сложно разговаривать.

– Это тоже из разряда мифов, – возразил Дронго, – на самом деле я белый и пушистый.

– Даже слишком, – пробормотала она. – Знаете, почему я спросила вас о числе «тридцать пять»?

– Знаю, – пробормотал он, – конечно, знаю.

Она замерла.

– Вам исполнилось тридцать пять лет, – спокойно сказал Дронго, – и эта цифра вас, очевидно, нервирует. Или беспокоит. Я прав?

– Значит, вы все сразу поняли? – Было понятно, что она снова колеблется.

– Нет, но я пытался вычислить ваш возраст. Для тридцати пяти вы выглядите очень молодо.

– Это лесть или вы пытаетесь загладить вашу бестактность? – спросила незнакомка.

– Конечно, лесть. Но я пытаюсь вам понравиться.

– Не нужно, – она покачала головой, – вам это не удастся. Уже поздно. Извините, но я должна вернуться в зал.

Она повернулась и начала спускаться по лестнице.

– Почему? – спросил Дронго, глядя ей вслед. – Почему не удастся?

Незнакомка повернула голову.

– Вы мне уже понравились, – негромко сказала она, – еще до того, как я поднялась к вам.

Она повернулась и, сделав несколько шагов, исчезла из виду.

Дронго растерянно оглянулся.

– Какой я осел, – разозлился он, – даже не спросил, как ее зовут. Кажется, начинаю плохо ориентироваться. Видимо, на Западе чувствую себя гораздо увереннее и свободнее, чем на Востоке. Если бы подобный разговор состоялся где-нибудь в Париже или Берлине, то знал бы, как отвечать. Даже в Москве или в Будапеште. Но в Баку не сумел перестроиться.

Дронго нахмурился. Незнакомка, кажется, знала о нем больше, чем он о ней. Нужно будет вернуться в зал и попытаться узнать, кто она такая. И почему она проявила к нему такой интерес. Он еще раз посмотрел на ночной город и начал спускаться. Откуда ему было знать, что уже через два дня он будет стоять рядом с незнакомкой и слушать ее сбивчивый рассказ об убийстве.

В последние годы нефтяной бум вызвал в Баку заметное оживление. Появились пятизвездочные отели, офисы крупнейших компаний, многие информационные агентства обзавелись здесь собственными бюро, открывались новые посольства, выстраивались особняки новых «хозяев жизни». В центре города происходили разительные перемены. Но на улице Хагани, идущей вдоль парка, не было построено новых зданий. Стоявшие здесь строения считались образцом бакинской архитектуры разных периодов. Это было здание Союза писателей, построенное в конце девятнадцатого века, бывшее здание Союза композиторов, занимаемое турецким посольством и выстроенное в начале двадцатого века. И наконец, центральная библиотека со скульптурами просветителей и деятелей культуры, стоявшими вокруг здания под крышей с колоннами.

На Хагани, двадцать пять, находился и офис Дронго, который занимал две небольшие комнаты. Почтовый индекс дома был достаточно легким – тридцать семь и четыре нуля. Именно поэтому сюда шли письма со всего бывшего Советского Союза. И именно поэтому, приезжая в родной город, Дронго заходил в офис, чтобы ознакомиться с почтой и ответить на самые интересные письма. Здесь работали только два человека. Молодая девушка-секретарь, отвечавшая на телефонные звонки и письма, а также помощник, выполнявший обязанности водителя. В большом штате не было никакой нужды, так как основную часть времени Дронго проводил в Москве или за рубежом.

Войдя в свой кабинет, он устроился в кресле, знакомясь с почтой. Минут через тридцать секретарь вошла и доложила ему, что у них посетитель. Дронго нахмурился. Посетители обычно искали его в Москве у Кружкова, где на проспекте Мира был их головной офис, а сюда лишь приходили письма на его имя.

– Кто пришел? – поинтересовался Дронго. Он не любил чувствовать себя чиновником, принимающим посетителей. Он вообще не любил подобные приемы или встречи. Для этого он был слишком независимым человеком. Ему больше нравились доверительные беседы, в которых люди рассказывали о своих проблемах.