Немного позже ко мне с тревожным видом подбежала Джейн Фармер. Она интересовалась, не со мной ли Кларисса?

Я была удивлена. Обычно в это время Кларисса играла в саду, а потом она отдыхала. На этом, как правило, настаивала Джейн, хотя Кларисса частенько бунтовала. Но Джейн была непреклонна, и каждый раз Кларисса приходила к решению, что лучше подчиниться ей.

— Я сидела в беседке, — сказала Джейн, — и шила, как обычно, а Кларисса играла неподалеку с воланом. Она подбрасывала его, то и дело окликая меня, — одним словом, все шло, как обычно, но вдруг я поняла, что уже долгое время ничего не слышу. Я тут же отложила шитье в сторону и пошла посмотреть. Ее нигде не было. Я подумала, что она пошла в дом, к вам.

— Нет, — ответила я. — Ее не было со мной.

— Она говорила о вас, что покажет вам новую ракетку… так что я подумала…

Во мне проснулась тревога.

— Она — разумная девочка. Ей не раз говорили, чтобы она никуда не уходила.

— Мы были только в саду. Я думала, что она могла пойти к вам…

В моей голове мелькнула невероятная догадка, но я тут же от нее отказалась.

— Мы должны немедленно найти ее! — сказала я.

В комнату вошла Харриет, я рассказала ей, что произошло, и пошла в сад.

«Она должна быть где-то здесь», — думала я. Я хорошо помнила случай, когда она спряталась, чтобы подразнить нас, и другой случай, когда она заснула в зарослях кустарника.

Джейн все больше беспокоилась и винила себя, но я-то знала, что Кларисса такая непоседа, что просто невозможно углядеть за ней.

Мы обыскали каждый уголок, но прошел час, а мы не нашли ее. Теперь все уже были напуганы по-настоящему.

Приехали Бенджи и Грегори, уезжавшие по делам поместья, и присоединились к поискам. Именно Бенджи и обнаружил в кустарнике зеленое перышко. Мы сразу узнали его: оно выпало из воланчика Клариссы.

Вот тогда и я действительно испугалась.

— С ней наверняка все в порядке, — заявила Харриет. — Это напоминает мне тот случай, когда ты потерялась и мы нашли тебя в Эндерби-холле.

Мне не хотелось снова вспоминать Эндерби-холл, и я очень беспокоилась за Клариссу.

К этому моменту мои страхи начали приобретать конкретную форму. «Он не мог, — думала я. — Он бы не сделал ничего подобного!» Но я знала, что он способен на все.

Я пошла к старому дубу, о котором рассказала Хессенфилду, сунула руку в дупло. Внутри лежала записка. Дрожащими руками я развернула ее и прочитала:

«Дорогая моя, не беспокойся. С девочкой все в порядке. Ты должна присоединиться к нам. Встретимся на этом самом месте в полночь. Я буду ждать тебя.

X.»

Я стояла и мяла в руках эту бумажку. Я не могу описать свои чувства: облегчение, что Кларисса вне опасности; гордость, что Хессенфилд так нуждался в ней, что рискнул своей жизнью ради нее; волнение при мысли, что я снова буду с ним, и некую отчаянную решимость с этого момента быть преданной Бенджи. Внутри меня кружился вихрь чувств. Я была безумно счастлива и в то же самое время глубоко опечалена. Мои мысли то и дело возвращались к нему — снова увидеть его, бежать с ним… куда? На побережье, конечно. Я знала, там нас будет ждать лодка, я знала, что с этой ночи у меня начнется новая жизнь, полная радости и счастья. Я вновь буду с моей девочкой, которая с каждым прожитым днем значила для меня все больше. Я буду с моей девочкой и ее отцом.

Этого я хотела больше всего на свете. Что было проку отрицать свои желания? Унылая деревенская жизнь не для меня, пусть Дамарис наслаждается ею. Но Дамарис была отвергнута, а какой бы счастливой она могла быть, выйдя замуж за Мэтью! Но я все испортила, и мне так легко испортить сейчас жизнь Бенджи… но я этого не сделаю. На моей совести и так уже достаточно грехов.

Что же мне делать?

Было два выхода, нет, три. В первом случае я лишалась своего ребенка, а на это я была не согласна. В таком случае я бы никому ничего не рассказывала и ничего бы не предпринимала… то есть не пошла бы на эту встречу. И отказывалась бы от встреч с Хессенфилдом до тех пор, пока он не уедет и не увезет с собой Клариссу. В другом случае я показывала записку Бенджи, Грегори и Харриет, рассказывала им, кто он такой, говорила, что у него Кларисса, а потом мы бы расставляли вокруг кустов солдат, и они бы хватали его в то время, когда я должна была прийти на встречу. Тогда бы ему пришлось вернуть Клариссу, и этот вариант означал его смерть. Это было бы очень лояльным поступком как по отношению к Бенджи, так и по отношению к моей стране. И последний выход — это прийти в назначенное место и втайне повидаться с ним…

Я знала, что тогда произойдет. Хессенфилд увезет меня даже силой, если потребуется. Зная его, я без труда догадалась, что у него на уме.

Я не могла вернуться в дом, мои мысли в беспорядке кружились.

Как я могу позволить всем беспокоиться и искать Клариссу, когда я знаю, где она? Но могла ли я рассказать, что сейчас она в руках главаря якобитов, за которым гонятся?

В конце концов, я направилась к дому. Бенджи ласково обнял меня. Лицо его было бледным и напряженным.

— Где ты была? Я уже и за тебя стал волноваться.

В этот момент и надо было показать ему ту бумажку, которую я сложила и спрятала в корсете моего платья. Моя рука потянулась к ней. Это был Бенджи, который так любил меня, который был таким хорошим человеком, что я чуть не решилась, но тут же все прошло, и я даже словом не упомянула о записке. Я не стала разуверять всех в том, что Кларисса потерялась.

Поиски продолжались, а я закрылась в своей спальне и начала бороться с собой.

Как Хессенфилд мог сделать это? Он не имел никакого права отнимать Клариссу у меня, но что проку говорить с Хессенфилдом о каких-то правах? Он следует одному закону, который сам же для себя и придумал, и все, что он считал нужным сделать, сразу же становилось правильным и законным.

Шло время, а я все еще колебалась. В доме никого не было — все обыскивали округу. Джейн Фармер была в таком отчаянии, что я чуть было не призналась ей во всем, чтобы избавить ее от мук.

Наконец, я решилась: я пойду и встречусь с ним, буду настаивать на том, чтобы он вернул ребенка. В двенадцать часов ночи я накинула плащ и спустилась вниз, к зарослям кустарника. Там, в тени деревьев, я стала ждать, но долго ждать мне не пришлось. Меня обхватили сильные руки, и донесся тихий смешок, когда он припал к моим губам.

— Ты сошел с ума! — воскликнула я, — Где девочка?

— В безопасном месте. Сегодня ночью мы уплываем во Францию, моя миссия здесь выполнена, я получил все, за чем приезжал… и даже больше. Моя дочь! Я уже боготворю ее!

— Где она? — настаивала я.

— В безопасном месте, — повторил он. — Пойдем! Чем быстрее мы уберемся отсюда, тем лучше. У меня такое предчувствие, что враги повисли у меня «на хвосте». Мы должны быстрее добраться до побережья. Неподалеку лошадь, а там, на побережье… в одной потайной бухте прячется наш корабль.

— Ты и в самом деле сумасшедший! Неужели ты думаешь, что я поеду с тобой?

— Естественно, и не трать времени зря! Я вырвалась из его объятий:

— Я пришла сказать тебе, что… Он со смехом притянул меня к себе и начал покрывать поцелуями лицо.

-..Что ты любишь меня, — договорил он в перерывах между поцелуями.

— Неужели ты думаешь, что я так же черства и бессердечна, как ты? Что я так вот уйду от мужа просто потому, что вернулся ты?

— Я значу для тебя гораздо больше. Помни, я — отец твоего ребенка.

— Как бы мне хотелось никогда не встречаться с тобой, Хессенфилд!

— Ты лжешь, дорогая Карлотта! Ну, признайся, ведь это была любовь? Помнишь, как ты отказалась предать меня? Ты и сейчас могла бы сделать то же самое.

— Да, могла, а откуда ты знаешь, что я не предала тебя? Может, сейчас тебя схватит взвод солдат?

— Я был готов рискнуть, — сказал он, — и скажу тебе, почему: я не верю в то, что такое может случиться. Пойдем, милая, ведь мы же не хотим искушать судьбу?