— Бедный маленький герцог! — произнесла мать. — Я видела его однажды в Лондоне, когда он делал смотр своей голландской стражи в парке. Он был настоящим маленьким солдатом.

— Печальное создание! — заметила Харриет. — У него была слишком большая голова, и было ясно, что долго ему не протянуть.

— Умереть так рано — всего в одиннадцать лет. Я думаю, он был любимцем короля.

— Вильгельм ни к кому не проявлял сострадания, — заметил Ли.

— Нет, — возразил дедушка, — королевский долг — не жалеть кого-то, а править страной, а это то, с чем Вильгельм справлялся с незаурядным искусством.

— Но что же будет теперь, Карлтон? — спросил Томас Уиллерби.

— После Вильгельма — Анна, — ответил дед. — Никого иного быть не может. Будем надеяться, что она сумеет родить еще одного сына, здорового на этот раз.

— А если нет, — заметил Бенджи, — может случиться несчастье.

— О, довольно всех этих разговоров о распрях! — воскликнула Харриет. Войны никогда никому ничего хорошего не приносили. И вообще, разве это подходящий разговор для Рождества? Давайте попробуем больше взять от нынешнего мирного, благополучного времени и не задумываться, что будет, если… «Если» — это слово, которое мне очень не нравится.

— Разговоры о войнах! — проворчал дед, бросив злобный взгляд на Харриет. — Над нами нависла угроза со стороны Испанта. Что вы думаете, — он взглянул на Ли и Бенджи, — по поводу внука французского короля, получившего испанскую корону?

— Опасно, — сказал Ли.

— Ничего хорошего, — согласился Бенджи.

— Но что Испания может сделать с нами? — спросила бабушка.

— Мы не можем допустить, чтобы Франция влияла на половину Европы! закричал дед. — Неужели это не ясно?

— Я не знаю, — сказала Арабелла, — но мне кажется, тебе нравится думать только о несчастьях.

— Нельзя быть настолько глупым, чтобы отворачиваться, когда они уже произошли.

Харриет взмахнула рукой в сторону галереи, и менестрели начали играть. Дед угрюмо посмотрел на нее.

— Слышала ли ты когда-нибудь об императоре, который достал свою скрипку и играл на фоне догорающего Рима?

— Я слышала об этом, — сказала Харриет, — и всегда думала о том, насколько он предан своей скрипке.

— Вы не верите мне, не так ли? — сказал дед. — Но позвольте мне сказать, что в жизни нашей страны происходят сейчас события, которые кажутся маловажными для тех, кто слишком слеп, чтобы распознать их истинное значение, или для тех, кто так поглощен мечтами о мирной жизни, что не видит другого исхода. Но все, что затронет нашу страну, затронет и нас. Умер маленький мальчик, принц Вильям, герцог Глочестер. Этот маленький мальчик должен был бы стать королем, но он умер. Может, вы считаете, что это неважно? Подождите — и увидите.

— Карлтон, вас надо было назвать Иеремией, — насмешливо сказала Харриет.

— Ты придаешь слишком большое значение вещам, которые могут и не случиться, — вставила бабушка. — Ну, кто начнет танец?

Я не слишком интересовалась этим разговором о претендентах на трон, считая, что меня это никаким образом не может затронуть. Скоро мне предстояло понять, насколько я ошибалась. Это случилось на следующий день. Мы все сидели за столом, когда вошел гость. Нед Нетерби приехал верхом из Нетерби-холла, и вид у него был безумный. Он вошел в зал, когда все были за столом.

— Как раз время пообедать… — начала Присцилла. Тут все уставились на него, так как было очевидно, что он скакал в страшной спешке.

— Вы слышали? — начал он. — Нет, конечно нет!

— Что стряслось, Нед? — спросил дед.

— Генерал Лангдон!

— А, тот человек, — сказал дедушка. — Он явный папист, я уверен.

— Да, это так. Его схватили. Он заключен в Тауэр.

— Что? — закричал дед.

-, Его предали. Он пытался и меня втянуть, но, слава Богу, не сделал этого.

Мать побледнела. Она избегала глядеть на Ли, но я почувствовала нависшую над нами страшную опасность.

«Нет, — подумала я, — только не Ли! Он не хотел быть замешан ни в каком заговоре».

— Вот зачем он появлялся здесь не так давно, — продолжал Нед Нетерби. — Он собирался завербовать Добровольцев в армию, как я понял. Его разоблачили, схватили, и он заплатит головой!

— Как вы считаете, какими были его планы? — спросил Карл.

— Вернуть Якова и посадить на трон, разумеется.

— Мошенник! — воскликнул дед.

— Но из этого ничего не получилось, — продолжал Нед. — Слава Богу, я держался в стороне от этого.

— Я надеюсь, что это так, Нед, — сказал дед. — Папист в Англии! Нет, мы от них достаточно натерпелись!

— Я подумал, что должен приехать… — Нед взглянул на Ли.

— Благодарю, — сказал Ли. — Я тоже ни во что не вмешивался, но все равно спасибо, Нед.

— Слава Богу! Я знаю, что он побывал и здесь. Как вы думаете, нас ни в чем не заподозрят?

Мать схватилась за сердце, и Ли тут же обнял ее за плечи.

— Конечно, нет, — уверил он. — Все знают наши убеждения, мы — за Вильгельма и будем стоять за Анну.

— А затем должна быть Ганноверская династия, если у, Анны не будет потомства! — взревел дед.

— Так же и мы считаем, — подтвердил Нед, — и, мне кажется, я ясно дал вам это понять.

— Значит, он в Тауэре? Это то, чего он заслужил! — Дедушка стучал кулаком по столу, в его привычках было таким способом выказывать власть или неистовство. — Как ты думаешь, Нед, что он собирался делать дальше?

— Он намекнул и на это, когда был здесь, — сказал Ли. — Он прощупывал людей, чтобы узнать, сколько человек встанут под знамена Якова, если он вернется. Не думаю, чтобы он нашел многих, мы все достаточно натерпелись во время войны. Во всей стране не найдется человека, который хотел бы еще одной гражданской войны. Со стороны Якова было бы мудро оставаться там, где он сейчас есть.

— Ну, хорошо, — сказала Харриет, — с заговором покончено, но что будет с нашим генералом?

— Он должен поплатиться головой, — проворчал дед — мы не можем допустить, чтобы подобные люди бродили вокруг нас. Плохи дела, если генералы королевской армии готовы стать предателями.

— Беда в том, — заметила Харриет, — что он точно, так же может думать, что вы предали Якова, который, в конце концов, тоже был королем.

Дед проигнорировал эту реплику, а мать предложила:

— Нед, садитесь, присоединяйтесь к нам. Она была весьма приветлива, но я знала, что она почувствовала себя не в своей тарелке из-за его приезда. Еще с тех пор, когда дедушка был замешан в деле Монмута, она опасалась, как бы наши мужчины не были втянуты в какие-то интриги. Она всегда горячо осуждала их за беспросветную глупость по этому поводу.

Вечер потерял свой праздничный настрой. Я грустно сидела, думая о галантном генерале, сидящем в тесной камере лондонского Тауэра, и размышляя, как легко может перемениться судьба.

По прошествии нескольких дней мы узнали больше об этом деле. В общем, никто не был особо удивлен. У Якова было достаточное количество сторонников, желавших его возвращения, и было известно, что движение якобитов распространяется по всей Англии. Единственное отличие, чтобы считать этот заговор более серьезным, было, что готовил его один из генералов армии Вильгельма.

Однако, насколько мы знали, никто не поддался на уговоры генерала. Мы слышали, что он больше и не пытался это делать, а собирался продолжать после свое дело. Через несколько дней я уже стала обо всем этом забывать.

Меня занимали совсем другие проблемы. Во время Рождества Бенджи опять предложил мне выйти за него замуж. Я снова уклонилась от окончательного ответа, но серьезно задумалась.

Он сказал:

— Ведь ты больше не думаешь о Бомонте Гранвилле, не так ли?

Я колебалась.

— О, но ведь он же уехал, Карлотта. Он никогда не вернется. Если бы он собирался это сделать, то был бы здесь давно.

— Я считаю, что должна хранить верность ему, Бенджи.

— Моя драгоценная Карлотта, ты знаешь, что как-то сказала мне Харриет? «Карлотта лелеет мечту о человеке, которого никогда не было».