Куин посмотрел прямо ему в глаза.

– О, – наконец пробормотал он. – Любовь слишком переоценивают.

– Не знаю, Куин.

– Вам повезло.

– Ты это всерьез, сынок?

Маркиз откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди.

– Нет.

Рейфел пришел в восторг от встречи с Малькольмом, когда они вернулись в Уайтинг-Хаус. Они вдвоем потихоньку направились в маленькую столовую – без сомнения, чтобы посплетничать об этом идиоте маркизе Уэрфилде и его страстной влюбленности в упрямую, невозможную… очаровательную, пылкую, интеллигентную фею, которая не доставляла ему ничего, кроме неприятностей. И была самым драгоценным, что ему приходилось встречать в своей жизни.

К тому времени как Куин вспомнил, что должен был навестить Элоизу, она отправилась с подругами за покупками, оставив записку, в которой обозвала его грубияном и безответственным животным и сообщила, что увидится с ним завтра.

– Тем лучше, – сказал Куин дворецкому Стоуксли. – Меня все равно не заставили бы сегодня вернуться сюда.

– Хорошо, милорд.

Уэрфилд вскочил на Аристотеля, намереваясь вернуться домой, но тут ему в голову пришла ужасная мысль: Данфри должен был прийти к Мэдди сегодня. Если он придет и она будет достаточно сердита, неизвестно, как все обернется. Он пустил Аристотеля галопом, озадачивая наиболее консервативных членов знати, направлявшихся наносить утренние визиты.

Когда он ворвался в маленькую столовую, Рейфел и Малькольм играли в шахматы.

– Рейф, отправляйся и нанеси визит Мэдди, – приказал Куин, сдирая с рук перчатки и бросая их брату. – Аристотель около крыльца.

– Одну минуту, – сказал Рейф, ловко поймав перчатки Куина. – Я капитан гвардии его высочества. Я не посещаю женщин по команде. И я не мальчик-посыльный. – Он метнул перчатки обратно брату. – Отправляйся и нанеси ей визит сам. И не пытайся подкупить меня с помощью моей собственной лошади.

– Я думал, она тебе нравится.

– Это так, она мне нравится. Настолько, что я не хочу больше участвовать в этой глупости.

Куин прищурился.

– О какой глупости ты говоришь?

Рейф встал.

– Не знаю, что, черт побери, происходит между вами, – резко ответил он, и его светло-зеленые глаза стали холодными, – но я знаю, что если ты не позаботишься о ней в ближайшее время, этим займусь я. – Он устремился к двери.

– Что это значит? – спросил Куин, закипая.

Рейф взглянул на него через плечо.

– Думай что хочешь. – Он прошел к входной двери. Мгновение спустя Куин услышал, как брат громко свистнул, останавливая наемную карету.

Маркиз глубоко вздохнул и сел в освобожденное братом кресло.

– Прекрасно, теперь на меня сердиты абсолютно все.

– Почему ты захотел, чтобы Рейф навестил ее? – спросил Малькольм, спокойно забирая коня противника с доски и добавляя его к остальным съеденным фигурам.

– Сегодня Данфри собирается прийти к ней. Предполагается, что она должна решить, выходить ли ей за него замуж или нет.

– А, это кое-что объясняет. – Малькольм передвинул свою фигуру и с трудом встал на ноги.

– Что объясняет? – спросил Куин, следуя за ним.

– Мэдди была в слезах, когда увидела тебя сегодня утром.

– Вы имеете в виду, когда увидела вас, – поправил он дядю.

– Нет, когда увидела тебя. А все имена, которыми Рейф называл тебя, с тех пор как мы вернулись… – Малькольм замолчал, потом взглянул на племянника. – Он все равно собирался навестить Мэдди сегодня. – Он улыбнулся. – Думаю, он тоже влюблен в нее, У девочки поразительный талант завоевывать сердца.

– Талант?

– Она становится неотразимой в глазах каждого, кто не боится ее. Теперь не беспокой меня, пока не позовут к обеду. Я чертовски устал, ковыляя повсюду.

Рейф не вернулся, но прислал на обрывке бумаги записку, что проведет ночь в Бэнкрофт-Хаусе, а также сообщил утешительное: «Она ответила "нет"». То, что он добровольно остался под одной крышей с его светлостью, свидетельствовало о том, что он очень рассердился на брата.

Даже получив ободряющую новость, Куин радовался, что Рейфел остался у родителей: желание придушить брата становилось все сильнее, по мере того как он обдумывал слова Малькольма о том, что Рейф влюблен в Мэдди. С другой стороны, отсутствие Рейфа не позволяло ему узнать, почему Мэдди отвергла Данфри.

Всю ночь Куин прошагал перед камином в спальне, всячески стараясь побороть желание отправиться в Уиллитс-Хаус и выяснить, что случилось. Единственное, что останавливало его, – это то, что он еще не порвал с Элоизой, и Мэдди будет достаточно взглянуть на него, чтобы догадаться об этом.

Куин знал: она не верила, что он сдержит данное ей слово и осмелится нарушить четырехсотлетнюю традицию семейства Бэнкрофтов, чтобы жениться на отвергнутой обществом девушке, что он рискнет потерять свое наследство и свой титул, только чтобы иметь возможность просыпаться каждое утро и спорить с рыжеволосой лесной феей.

Итак, до двух часов ночи Куин измерял шагами свою комнату, а затем пошел вниз в гостиную и крепко напился.

– Черт побери, – произнес он, падая в кресло и поднимая бокал с бренди, – не такой уж я безмозглый.

Элоиза явно решила прибегнуть к обману и уверткам, чтобы устроить свой брак с ним. Куин улыбнулся. Пока Элоиза занята тем, что обхаживает его, ей будет не до Мэдди. А после «Олмакса» со сделкой будет покончено.

Мэдди сидела на краешке постели, глядя на платье цвета слоновой кости, лежащее на покрывале. Десять дней пролетели так быстро, что она едва могла поверить в это. И после вечера в «Олмаксе» со сделкой будет покончено.

В последнюю неделю Рейф посещал ее каждый день, так же как и мистер Бэнкрофт и, как ни удивительно, герцогиня Хайбэрроу. Это не только подняло дух Мэдди, но присутствие Бэнкрофтов вдохновило ее отца, и он позволил Мэдди оставаться в Уиллитс-Хаусе, несмотря на ее решительный отказ выйти замуж за Чарлза Данфри. Однако ничего не было слышно о Куине Бэнкрофте.

Она потеряла сон и аппетит. Если бы Мэдди была такой, какой хотел ее видеть отец, она оттбросила бы все чувства и привязанности и любезно сообщила бы Чарлзу Данфри, что передумала и, конечно, станет его женой.

Но ей была ненавистна мысль, что можно выйти замуж без любви, и она не была готова связать свою судьбу с кем-то, кроме Куина Бэнкрофта. Однако после их последней ссоры он, очевидно, решил порвать с ней и вернуться к Элоизе. И видимо, был счастлив. Она старалась не слышать, но, казалось, каждый, кого она встречала, видел Куина всего пять минут назад и в обществе Элоизы Стоуксли.

Рейф мог объяснить поведение брата лишь холодным: «Должно быть, соблюдает приличия, вы же понимаете». Но Мэдди знала, что братья не разговаривают, и Рейф опять перебрался в Бэнкрофт-Хаус, где проявлял такой дурной нрав, что даже герцог предпочитал держаться от него подальше.

Мэдди искренне переживала, что причинила столько боли и страданий. Но после сегодняшнего вечера все будет кончено. У Бэнкрофтов не будет больше повода быть милыми с ней, а она выполнит обещание, данное Малькольму. Самым лучшим и одновременно самым худшим, если она захочет, будет возвращение с ним в Лэнгли. Мысль не была бы столь тяжелой, если бы Мэдди могла перестать думать о поцелуях Куина, его смехе и прикосновениях.

Мэри осторожно постучала в дверь.

– Мисс Мэдди, я должна начать готовить вас к вечеру, – мягко сказала она.

– Входи, – ответила Мэдди, пытаясь скрыть нервное возбуждение. – Мне самой хочется поскорее покончить с этим.

Когда час спустя Мэдди спустилась вниз, все признали, что она выглядит восхитительно – за исключением отца, который не сказал ей ни слова после того, как она отказала Чарлзу. Как жаль, что она еще раньше не поняла, как мало он заботился о ней. Это значительно облегчило бы прошедшие пять лет: она могла бы написать матери или Клэр и сообщить им, где находится, и они могли бы переписываться. Мэдди не совершит подобной ошибки снова, но и не останется здесь.