Бесс с недоумением уставился на приятеля.

— Почему ты не веришь в христианскую добродетель и в ее сестер деловую честность и буржуазную законность? — продолжал Паркинс. — Ведь осталось же в грязной душе Шарксона то великое и неизменное начало, которое заложил в нее Творец наш? Не благороднее ли попытаться найти эту чистую основу, помочь забить роднику нежности и любви? Кстати, друг мой, как ты относишься к религии?

— Видишь ли, Эд, — осторожно начал Бесс, — пытаясь сообразить, куда клонит приятель, — в свое время соседка заманила меня в церковь, соврав, что там бесплатно раздают тело и кровь Христовы. Помню, как потрясла меня надпись над церковной дверью: «Врата в рай». Увы, на дверях висел жалкий клочок бумаги: «Ремонт. Объезд слева». С тех пор, столкнувшись с религией, я всегда думаю об этой лазейке слева, которая ведет в рай тех, кто знает о ее существовании.

— Ты, как всегда, прав, — Паркинс кивнул с видом апостола, нашедшего отклик в темной душе закоренелого язычника. — Христианская добродетель всегда найдет дорогу. Вытолкни ее в дверь, она влезет в окно. Нет нашей вины и в том, что плоды, произрастающие на древе добродетели, часто неотличимы от плодов, которые мы привыкли рвать с ветвей древа порока. Разойдемся же, сын мой, по своим дорогам. Скорее всего они пересекутся, ибо пути эти ведут не в Рим, а к миллионам Сэма Шарксона.

Ступеньки игорного дома «Пути мечты» были сделаны из настоящего гранита. Бесс понял это, пересчитав их все до единой своими ребрами. Оттолкнувшись от последней ступеньки, он уткнулся носом в хорошо знакомые ему ботинки. Бесс поднял глаза. Черную сутану, застегнутую до подбородка, венчала широкополая шляпа, из-под которой смотрело на свет божий умиротворенное лицо Паркинса.

— Надеешься взять патент на новый способ передвижения? — осведомился Эд.

— Видишь ли, — Бесс тщетно пытался придать своему голосу интонации снисходительной твердости. — Сэм Шарксон не снисходит до карточного стола, а его телохранители не захотели соглашаться с тем, что ко мне постоянно приходит больше козырей, чем к ним всем вместе взятым.

— Значит, Шарксон здесь? — Эд пропустил мимо ушей признание компаньона в провале взятой им на себя миссии.

— Сидит в салуне у окна. Это самое дешевое место. Сэм Шарксон до безобразия экономен. Боюсь только, что у него сегодня слишком воинственное настроение для бесед о добродетели.

— Ну что ж, спасибо за информацию. Прими благословение божье, сын мой, — и, сунув под нос оторопевшему Бессу тщательно сдобренную благовониями руку, Эд Паркинс степенно направился к входу в игорный дом.

— Вы позволите, мистер Шарксон?

Стол ростовщика стоял так близко к окну, что Бесс, притаившийся в кустах, слышал каждое слово.

— Прошу… Но мы, кажется, незнакомы?

Заскрипел стул, видимо Паркинс устраивался за столиком основательно.

— Ах, мистер Шарксон, — в голосе Эда Бесс уловил скрытую иронию. Деловые люди часто не замечают скромных служителей церкви, отдающих все силы на поприще добродетели…

Шарксон коротко хохотнул:

— Просто слуги божьи зачастую сторонятся деловых людей. Но я вас понимаю — делиться урожаем с поля, щедро унавоженного добродетелью, никому не захочется. Не обижайтесь, святой отец, не обижайтесь! Сам я истинный христианин и примерный прихожанин. Просто меня всегда восхищало умение дщери Христовой успешно совмещать то, что Священное писание полагало несоединимым!

— Что вы имеете в виду? — Паркинс явно не считал себя специалистом в области богословия.

— Ну как же. «Всякому свой черед и время всякому под небесами. Время собирать камни и время разбрасывать камни…» Кажется, так? А вы, святой отец, щедро разбрасывая камни божественных истин, в то же время успешно собираете вполне реальные камни материальных благ. Да и положение у вас полегче, чем у нас, бизнесменов.

— Разве? — Паркинс выглядел святой наивностью.

— О господи! Подоходных налогов вы не платите, отчетны только перед господом богом, а с ним с глазу на глаз договориться несложно. Да и территориальных границ у вас нет. А возьмите меня. Я зажат в этом жалком городишке. Стоит выбраться за его пределы, и кредитка прибыли влечет пять кредиток убытка. Ведь везде есть свои Шарксоны. Так вот и существую… И силы есть, да крылья не расправить. Где уж мне до вас, — в голосе ростовщика звучала нескрываемая зависть.

— И все же вы заблуждаетесь…

— Блажен заблудший, ибо он помогает остальным идти верным путем!

— Но мы не отвергаем и заблудших, ибо «бог не желает погубить душу и помышляет, как бы не отвергнуть от себя и отвергнутого». Святая церковь с радостью принимает в свое лоно всех желающих трудиться во славу божью, многозначительно произнес Эд. — Нам нужны функционеры.

— Что вы имеете в виду? — ростовщик уловил, что беседа пересекла границу, отделяющую невинную болтовню от делового разговора.

— Может быть, мы найдем место, более подходящее, чем этот зал? осведомился Паркинс.

— Разумеется, здесь есть отдельные кабинеты…

И голоса собеседников затерялись в шуме салуна.

Паркинс появился в отеле под утро, когда Бесс уже начал беспокоиться о приятеле. Не разуваясь, Эд повалился на кровать и с легким вздохом облегчения вытянул ноги.

— Ну что? — нетерпение сжигало Бесса.

Не говоря ни слова, Паркинс вынул из кармана толстую пачку кредиток и небрежно бросил ее на стол. Взглянул на онемевшего компаньона и пояснил:

— Труднее всего было найти нотариуса.

— Зачем? — Бесс с обожанием смотрел на приятеля.

— Должен же был Шарксон рассчитаться со мной! Все добродетельные сделки необходимо оформлять по закону. Но как мало чистого осталось в этом человеке. Счастье его, что он встретился со мной. Может быть, это приведет его душу к спасению. Ведь я честно избавил его от плодов соблазна — этих вот денег.

— А что ты сумел дать ему взамен?

— Ах, Бесс, ты даже не представляешь себе, какой червь самомнения гложет Сэма Шарксона! Меньше чем на планетарный масштаб, он не согласился.

— Масштаб чего?!

— Я продал ему место полномочного представителя Святой Ассоциации «Гуманных девственниц» на планете Зор. Ведь учредитель этой Ассоциации ты, а я твой компаньон.

Бесс ошеломленно посмотрел на Паркинса, на много помолчал…

— Послушай, Эд, — голос Бесса звучал тягуче и как-то обиженно, — я согласен с тобой, что обобрать эту крысу Шарксона — святое дело. Но то, что ты сделал, по-моему, не очень-то и хорошо… Планета Зор не заслужила того, чтобы отдавать ее на разграбление этому жулику. Ведь он сумеет высосать деньги даже из моей дутой Ассоциации…

— Ну, Бесс, — Паркинс повернулся лицом к приятелю, — на тебя не угодишь! Да и что плохого, если кто-нибудь позаботится о несчастных девственницах планеты Зор? Особенно если учесть, что месяц назад все население этой планеты вступило в семидесятилетний цикл стадии мужского развития.