Пристраиваюсь к небольшой компании неторопливо двигающихся мужчин в таких же белых одеждах, как и моя, глазею… Попутчики мои оживленно переговариваются к вящей радости Богомила, неустанно впитывающего информацию. Поскольку крохами знаний Геров время от времени делится со мной, узнаю, что храм, к которому мы направляемся, называется «Жертвенным», гора, на склоне которой он выстроен, — «Священной», горный хребет — «Горами Трезубца», а на вершине пирамиды блестит ни много ни мало — дворец Детей Владыки Океана. Столица же именуется и Посейдонией, и Священным городом. В общем, сплошная святость…
Стены домов, мимо которых я неспешно дефилирую, покрыты надписями. Но, к огорчению Богомила, атланты не обращают на них никакого внимания, вслух, во всяком случае, не читают. Не может Геров понять и того, что же происходит в городе, хотя явно что-то должно произойти, и скорее всего не очень плохое «что-то», иначе лица мужчин и женщин не были бы радостно ожидающими. Хотя, если припомнить историю, для наших предков, прозябавших в Средние века, казнь на площади была своего рода развлечением…
Украдкой сравниваю свою внешность с внешностью прохожих, успокаиваюсь — все добротно, все по-атлантски.
Тем временем улица приводит меня к округлой площади.
— Юра, отряд воинов, — предупреждает Линекер.
Теперь и я вижу вооруженных людей. Это крепкие плечистые и горбоносые парни, с копьями в руках и непроницаемыми лицами. Шагают они так, словно улица перед ними совершенно пустынна и ничто не мешает им идти куда вдумается. Воины останавливаются посреди площади, выстраиваются в несколько кругов, подобных каналам, которые окружают столицу Атлантиды.
За этой живой изгородью появляется бритоголовый худощавый старик в ярко-красной с синими полосами одежде. Его подхватывают несколько пар рук, и через мгновение старик уже возвышается над толпой, прочно опираясь на плечи солдат.
— Жрец, — коротко информирует всезнающий Геров.
— Похоже, сейчас выступать будет, — предполагает Линекер и оказывается прав.
Голос у старикана совсем неподходящий для такого сухопарого тела. Он гремит над площадью, заставляет народ замереть в каком-то суеверном экзальтированном ожидании.
— Жрец говорит, что сейчас состоится мероприятие по принесению жертв Великому Богу, — информирует меня Геров.
— Так и сказал: «мероприятие»? — тихо спрашиваю я.
— Нашел время острить! — сердится Геров.
— Будь осторожен, Юра, — просит Линекер. — Черт их знает, что у них на уме.
— Ладно, — соглашаюсь я, а согласившись, подхожу ближе к толпе, окружающей живую цепь воинов.
Толпа всколыхнулась, загомонила, потекла в сторону храма.
И я поплыл вместе с ней. Мне наступали на ноги, и наступали больно.
В конце концов удается выбрать место, откуда виден вход в храм.
Взгляды присутствующих устремлены на него, лица искривлены радостным возбуждением.
Где-то справа (мне было плохо видно из-за голов) толпа раздвинулась, теснимая стражниками, не стеснявшимися пускать в ход древки копий, чтобы освободить проход. Я думал, что появятся какие-нибудь властители, но это оказались всего-навсего юноши. Их было пятнадцать. Все рослые, широкоплечие, красивые, даже по нашим земным меркам. Кстати, я поймал себя на мысли, что эти немыслимые носы никак не портят внешности атлантов, а даже напротив, придают им определенный шарм и горделивое выражение.
Юноши шли следом за бритоголовым жрецом. Казалось, они не видят людского моря, колышущегося рядом, не слышат сдавленного шепота, не замечают жаркого солнца.
Они смотрели только вперед, и так же медленно, как и шагающий впереди жрец, стали подниматься по ступеням к темному проему входа в храм.
Жрец остановился, повернулся к толпе, распростер руки и гортанно выкрикнул:
— Мы пришли!
Так же гортанно воскликнули юноши:
— Мы пришли!
Толпа хранила молчание. Казалось, все живое в городе вымерло. Не было слышно даже отдаленного лая собак и крика ишаков.
Под это молчание юноши упали на колени, снова крикнули:
— Мы пришли! Мы пришли! Мы пришли!
Откуда-то из темных внутренностей храма пополз вибрирующий гул. По толпе пробежала дрожь, я с удивлением осознал, что тоже дрожу, глянул на браслет, шепнул далеким друзьям:
— Инфразвук…
— Да, да, — отозвался Геров, — на наших приборах это тоже видно.
Тем временем жрец шагнул к проему, замер, взмахнул руками, что-то скомандовал.
Солдаты отступили на несколько шагов. На удивление легко подалась назад толпа. Юноши поднялись с колен, встали. Лица их были бледны, но решительны.
— Слушай, Богомил, их в жертву приносят, да? — шепнул Джерри.
Геров ответил без промедления:
— Похоже на то…
Снова последовала гортанная команда.
Юноши, не оглядываясь, один за другим скрывались в сумраке проема.
Наконец у входа остался только бритоголовый жрец.
— Они уже на пути к Великому! — провозгласил он.
Толпа отозвалась восторженными возгласами. Мне тоже пришлось имитировать восторг, потому что стоящий рядом перепачканный глиной атлант как-то подозрительно покосился на мое безучастное лицо наблюдателя.
То, что произошло дальше, повергло толпу в почти мистический ужас, смешанный с религиозным восторгом, меня же — в крайнее изумление.
Едва узкая спина жреца исчезла из виду, весь входной проем залило яркое, слепящее глаза и превосходящее по силе даже солнце свечение. Оно было красным, синим, бьющим по нервам. Свечение пульсировало, словно живое, лилось свободным потоком, клубились облачка пара над каменным полом. Эффект был красивый. А когда все исчезло, входа не стало. Проем словно заплавился, слился со стеной.
Дружный вопль пронесся по толпе.
— Плазма! — казалось, в самое мое ухо выдохнули Джерри и Богомил.
Им с висящего где-то надо мной бота зрелище было видно гораздо лучше.
Плазменный занавес… Плазма… И это при таком-то уровне развития!
Хотя, с другой стороны, датчик УИ!.. Но ведь нужна аппаратура, нужна энергия, нужны, наконец, люди, умеющие управлять этой аппаратурой и этой энергией? Кто они? Где они?
— Может, это жрецы? — будто читая мои мысли, спросил Геров и сам же ответил: — В древности они демонстрировали множество поразительных эффектов…
— Вряд ли, — забывшись, довольно громко сказал я и вновь заметил зоркий взгляд местного гончара.
Я улыбнулся ему, и, видимо, подозрения атланта слегка рассеялись. И совсем уж он забыл про мою персону, когда вновь раздался зычный голос жреца:
— Они пришли! Они ждут тебя, Великий!
Воспользовавшись тем, что внимание бдительного соседа отвлечено, я осторожно передвинулся в сторону, наступив при этом на ногу толстой тетке, но она не заметила этого.
На самом краю крыши ровным полукругом выстроились приготовленные в жертву неизвестному Великому Богу юноши.
При виде их по толпе пронесся крик, а когда жрец распростер над толпой руки и заговорил гортанным речитативом, толпа и вовсе рухнула на колени, принялась исступленно выкрикивать:
— Прими, Великий!
— Великий, прими!
В столь неудобном положении мне пришлось находиться по меньшей мере полчаса. Представляю, как веселились друзья, наблюдая за моими телодвижениями. Надо отдать им должное, вслух они восторгов не высказывали. Боялись помешать моим молитвам.
— На восходе светила Великий Бог решит, принять наш дар или нет, наконец сообщил жрец. — Дети Владыки Океана будут просить Великого о милости. Радуйтесь.
— Радуйтесь!
— Радуйтесь!
— Смилуйся, Великий!
Понеслись над площадью крики. Воспользовавшись всеобщим энтузиазмом, незаметно выбираюсь из ликующей толпы.
— Иди к воротам, выйдешь из города, мы тебя подберем, — шепчет Линекер.
— Все высыпали из домов, и нет ни одного уголка, где бы мы могли сделать это незаметно, — извиняющимся тоном пояснил Богомил.
— Хорошо, — говорю я и быстро шагаю в сторону городских ворот.
Не могу сказать, чтобы моя вылазка была совсем уж бесполезной, но к попыткам понять жизнь этого мира, а также почему датчик УИ выдает такие результаты, она ничего не прибавила. Скорее наоборот — плазменная завеса над исчезнувшим входом в храм поставила меня в тупик. Никакого более или менее приемлемого объяснения этому явно рукотворному явлению я придумать не мог.
