Первый патруль Лиги появился около трех метациклов после ухода Урсиса: вверху тихо пролетел разведывательный глайдер. Брим не заметил бы его, если бы облака на время не разошлись и тень глайдера не упала прямо на катер. Разведчик сделал всего один заход, облетев два больших перелеска за полкленета от Брима, спугнул стайку пестрых птиц и ушел в глубину континента. Как видно, подумал Брим с облегчением и некоторой гордостью, мы с медведем не зря вкалывали всю ночь, маскируя катер. Немалое значение, конечно, имело и то, что Леди Удача остановила катер как раз на опушке леса. Как и тот факт, что лигеры явно его не разыскивали.

И все же, подумал Брим с тревогой, знают Облачники о нас или нет, они здорово затруднят для Урсиса поиски убежища. Он заинтересовался было тем, что же, собственно, лигеры здесь ищут, но отвлекся от этой мысли ради более насущных забот. Он прослушивал радиоканалы — не содескийские, где ничего не понимал, а лигерские, те, где передача велась открытым текстом. Его фертрюхт заржавел без практики, но он все-таки понял, что большая усадьба рядом служит чем-то вроде штаба.

Урсис, как и предвидел Брим, вернулся затемно, под жуткий вой скальных волков. Медведь не успел еще снять шлем, как Брим уже понял, что дело неладно.

— Паршивые новости, Вилф Анзор, — сказал Урсис. — Много открытых мест, приткнуться почти негде, и растреклятые разведчики гудят над головой день-деньской. Я только и знал, что шмыгать от них в укрытие. Я ведь ходячая мишень в армейском-то скафандре, Вут их побери. Ну и промотался впустую — видел, правда, усадьбу, о которой ты говорил. Там полно Облачников — в основном офицеров. У них там, видать, что-то вроде дома отдыха. Разжиться там едой будет трудновато.

— Да уж. Я тут весь день слушал радио. Там кто-то проводит совещание — большая шишка, по всему видать. Кодовое имя у него «Сталкер».

— Вот паскудство, — проворчал Урсис. — Ладно, поглядим, что будет завтра — вдруг они соберутся домой?

— Все может быть. — Брим потрепал друга по спине. — Спасибо тебе. Если дела у тебя совсем плохи, Ник Урсис — как раз подходящая компания.

Они поужинали частью своего скудного пайка, и Урсис плюхнулся в кресло.

— Длинный был день, Вилф Анзор. Жаль, что он прошел безрезультатно. Я сильно устал под конец, но завтра попробую снова. Риск, конечно, но что идти, что тут сидеть — все равно пропадать.

Брим положил руку ему на плечо.

— Ты не думай — я очень ценю то, что ты делаешь. И знаю, как ты рискуешь. Ты настоящий друг, Ник Урсис.

Медведь устало улыбнулся.

— Когда вернемся домой, поставишь мне бутылку логийского — идет?

— Можешь не сомневаться. — Брим не был уверен, слышал его Урсис или нет — медведь уже спал.

На другой день Урсису повезло не больше, чем в первую вылазку, а провизии почти совсем не осталось. Вражеские глайдеры то и дело пролетали над головой. Облачники явно искали что-то — или кого-то, но без особого рвения. Совещание в усадьбе, несмотря на оптимистические надежды Урсиса, продолжалось, и по всем радиоканалам ссылались на таинственного Сталкера.

Дела двух друзей оборачивались не лучшим образом. На третье утро — все еще без всякого ответа на их КА'ППА-сигналы — Урсис, неохотно собираясь выйти в очередную метель, выглянул в кружок, расчищенный на иллюминаторе, и вдруг замер.

— Вилф, — прошептал он, — похоже, Леди Удача вспомнила-таки про нас. Смотри не выходи только, пока я не позову — С этими словами он вылез в люк и исчез в снежных вихрях, крича что-то по-содескийски.

Брим бросился К окну и увидел ветхие сани, влекомые одиноким лохматым дрошкатом, — они остановились в каких-то двухстах иралах от катера. Сидевший в них медведь, закутанный в ворох теплых одежек, явно не имевших внутреннего обогрева, при виде Урсиса извлек из саней древнюю лучевую пику. Он навел ее на Урсиса и крикнул что-то — но изоляция катера и вой метели не давали Бриму расслышать почти ничего.

Урсис что-то ответил, но не остановился, продолжая брести по снегу к саням — прямо на грозную лучевую пику. Между тем это оружие, хоть и старое, могло проделать приличную дыру даже в катере, не говоря уж о медведе.

Брим затаил дыхание. Старый друг в который раз рисковал жизнью ради него. Урсис шел медленно, но упорно, и вьюга тут же заметала его следы. Когда между двумя медведями осталось не больше десяти иралов, Урсис остановился и протянул лапы ладонями вперед. «Я друг», — говорил этот универсальный жест. Брим, опасаясь худшего, смотрел во все глаза. Медведи заговорили, размахивая лапами, потом умолкли и застыли, словно гранитные статуи. Старый дрошкат, не в пример им, принялся вылизывать себе бок — очевидно, дело не терпело отлагательства. Напряжение сделалось почти осязаемым.

Наконец, через бесконечно долгий промежуток времени, туземец отпустил свою пику и спрыгнул наземь. Урсис шагнул вперед, и они сомкнулись в медвежьем объятии, которое, на взгляд Брима, могло бы сокрушить корабельную броню. Ухмыляющийся Урсис помахал Бриму, потом поглядел на небо, а туземец стал рыться в задке саней. Он извлек оттуда охапку каких-то теплых одежд, и оба медведя устремились к катеру.

— Вилф Анзор, — пробасил Урсис, влезая через носовой люк в сопровождении мороза и снега, — это наш новый друг, Викхино Перово Южный. — Расплывшийся в улыбке туземец следовал за ним.

Этот огромный медведь был на добрый ирал выше Урсиса. Его маленькие карие глазки смотрели твердо, как у того, кто привык полагаться на себя, короткая морда оканчивалась большим мокрым носом, а клыки в жизни не знали алмазных коронок. На нем был теплый шерстяной балахон, мягкие черные сапоги до колен, заправленные в них широкие штаны, перчатки и вязаная с серой кисточкой шапка под пару серому меховому воротнику. Благодаря многолетним объяснениям Бородова Брим знал, что это мех скального волка — признак взрослого медведя в этих живущих по старинке провинциях. Южный произнес несколько слов и поклонился.

— Он говорит — добро пожаловать на Згольвку, Вилф Анзор, — перевел Урсис. — Он гордится знакомством с человеком, который помогает нам в борьбе за нашу родину.

Южный добавил еще что-то, и Урсис улыбнулся.

— Говорит, что раньше видел людей только на картинках и рад, что в жизни они совсем не такие уж уродцы.

Брим улыбнулся Южному в ответ.

— Ну, спасибо. Скажи, что я безумно счастлив.

— Уже сказал. Сейчас мы осчастливим тебя еще больше. Знаешь, что он придумал, чтобы доставить нас на ферму, где мы набьем животы впервые за десять тысяч лет?

— Да уж не меньше. Но зачем он наставлял на тебя пику?

— Вопрос по существу, — сердито ответил Урсис. — Он слышал по КА'ППА-связи из Громковы, будто есть такие медведи, которые перешли на сторону Лиги. И говорит, что таких перевертышей надо убивать.

— Так у него есть КА'ППА-приемник?

— Нет, но существуют подпольные станции, оставшиеся в руках содескийцев, и они, когда могут, передают информацию по местному радио. Смелые медведи эти подпольщики, — добавил Урсис, глядя в стену. — За такую деятельность можно поплатиться шкурой, которая пойдет на шубу какому-нибудь Облачнику.

— Немытая борода Вута, — процедил Брим сквозь зубы.

— Кстати о шубах, — с плохо сдерживаемой яростью продолжил Урсис. — Тот Сталкер, о котором ты слышал по радио, — так вот, Викхино Перово знает, кто он.

— И кто же?

— Не кто иной, как наш старый друг маршал Родеф ноф Вобок. Твой Сталкер на самом деле Охотник.

— Засаленная, блохастая борода Вута! А я-то думаю, что это за важный жукид там засел? Но что он здесь, собственно, делает?

— По сведениям Викхино Перово, маршал прибыл сюда со своим штабом, чтобы немного отдохнуть: тонны тайм-травы, целый полк шлюх обоего пола и загородный замок. Неплохой способ вести войну, а?

— А известно ли, о чем они совещаются?

— Какие-то проблемы с Трианским, — саркастически усмехнулся Урсис. — Государь император вроде бы обеспокоен тем, что они продвигаются слишком быстро, и снабжение за ними не поспевает. Нам бы, медведям, их заботы.