Сзади и над головой Эймис услышал металлический лязг, оттягиваемого назад затвора пулемета. Он слегка повернулся на своем месте и посмотрел через плечо, чтобы увидеть Антонеску, отпустившего затвор тяжелого пулемета, и повисшего на ручках, чтобы сохранить равновесие на виляющем джипе, несшегося с огромной скоростью.

— Попытайся не свалиться, Чарльз, — выкрикнул Эймис против рева ветра, пытаясь выровнять, бешено виляющий транспорт. Лавирование между мехами было сложной задачей на такой скорости.

— Хорошо, генерал, — мрачно ответил Антонеску, — Но те ребята у ворот — мои люди.

Антонеску мог больше ничего не говорить. Если и было, что-то большее, чем любовь Кавалериста к свой части, это была командирская любовь к своим солдатам. Чарльз Антонеску беспокоился о раненых, лежащих на заснеженной бетонной площадке, словно это были его собственные дети.

Как только ховерджип обогнул угол здания ангара космопорта, Эймис увидел, как БТР остановился между ранеными людьми и ограждением периметра. Четверо людей, у каждого из них была белая нарукавная повязка, перечеркнутая красным крестом — боевые санитары, выскочили из отсека прежде чем полностью опустили рампу. Черная сетка легких экзоскелетов покрывала их руки и ноги. Механизмы, увеличивающие силу, были неотъемлемой частью снаряжения, если врачи спасали своих товарищей, одетых в броню. Двое схватили каждого из раненых за наплечники и затащили их в относительно безопасный отсек, бронированного корпуса «Близзарда». Лопасти винта БТР взвыли и, подняв облако снега, покрывающего бетонную площадку, превратили его в миниатюрный смерч, когда струи воздуха сформировались в подушку, и ховер рванул с места в направлении лазарета космопорта.

Только после этого до Эймиса дошла странность происходящего. Раненые были из числа бронепехоты, которые должны были иметь боевые бронекостюмы белого цвета — камуфляж в условиях зимы, еще неделю назад. Солдаты же, которых затащили в БТР, были одеты в защитные костюмы черного и коричного оттенков. Не смотря на то, что вокруг всех строений в районе космопорта снега намело предостаточно, раненые солдаты лежали в центре круга, радиусом около пяти метров, на влажной мостовой, лишенной снега, и от которой все еще шел пар. По спине Эймиса пробежал холодок.

Запоздалое осознание того, что настроенная антидэвионски и анти-Звёздной Лиги толпа, которые сейчас выкрикивали призывы и проклятья с все возрастающей громкостью, что эти звуки были похожи на звук прибывающего дропшипа, бросила зажигалку прямо в его пехотинцев. И если бы, не их бронекостюмы, они бы сгорели заживо прежде, чем кто-нибудь смог бы им помочь. А так у них были шансы пятьдесят на пятьдесят выжить после ранений, нанесенных им разгневанной толпой.

В течении нескольких долгих секунд, Эймиса переполняло желание перескочить на место стрелка, отнять пулемет из рук Антонеску, и сполна отомстить толпе за ограждением за своих убитых и раненых ребят, но он переборол этот короткий импульс. Его долгая приверженность к традициям Эриданской Лёгкой Кавалерии защищать безоружных, даже если они враги, помогла ему перебороть гнев и взять свои чувства под контроль. Он перегнулся через рулевое управление джипа и со вздохом сказал:

— Ладно! Всем пехотинцам отойти от периметра. Я не могу себе позволить рисковать, и потерять еще кого-нибудь из-за действий партизан. Отгоняйте их при помощи легких мехов, но проинструктируйте пилотов, что им запрещается открывать огонь по гражданским, кроме исключительных случаев — для самообороны.

— Мы знаем, что Бронекавалерия Маккэррона по-прежнему где-то неподалеку. С момента, как партизаны заперли нас в Тачстоуне, БКМ придет за нами, чтобы отбить назад космопорт и столицу, и нам потребуется каждый человек и машина, которыми мы располагаем.

— Босс, — сказал Кэлвин, со своего переднего пассажирского места, — Чарльз и я понимаем, чем вы мотивируете этот приказ. Вы хотите сохранить так много наших ребят, как Вы сможете. Но я должен вам сказать, что боевой дух продолжает снижаться. Во-первых; мы заперлись в этом богом проклятом космопорте в безвыходном положении, если не считать капитуляцию, пока Сортек не вышлет наши прыжковые корабли, и похоже, он не очень спешит это сделать.

— У нас множество недовольных среди младших чинов, особенно среди молодых и принятых после операции «Змея» ребят. Большинство из них говорят — «Почему они не позволят нам победить», но некоторые из них настроены против вас и командования СОЗЛ в целом.

— Я знаю, полковник, — Эймис заглушил двигатель внутреннего сгорания джипа и повернулся лицом к Кэлвину. — Разлагающийся боевой дух доставляет мне больше всего беспокойства. Это приносит потерь больше, чем атаки БКМ или повстанцев, и нам нужен каждый человек в сносном физическом и духовном состоянии, когда капелланцы нанесут удар по Тачстоуну.

Если у пехотинцев будет депрессия, или они перестанут подчиняться приказам своих командиров, мы потеряем одну из опор, на которых стоит наша тактическая доктрина — способность функционировать как единый механизм. Черт побери, если мы это потеряем, то никакая огневая мощь и подвижность не помогут нам.

Если это не произойдет, они начнут подозревать в каждом милосианце потенциального врага, и начнут вымещать свои проблемы на местных, прикрываясь тем, что они сражаются с капелланскими силами. Это ничем не лучше.

Не важно, потеряют ли они волю сражаться, или способность сражаться как управляемая, организованная команда, значит, мы будем вынуждены капитулировать перед врагом, чего не было ни разу за длинную историю сражений Эриданской Лёгкой Кавалерии. И, господа, я не собираюсь, чтобы это произошло во время моего командования.

Космопорт Тачстоуна, Милос

Сообщество Синь Шен

Капелланская Конфедерация

14 марта 3062 г.

Эд Эймис устало прислонился к грубой толстой стальной двери ангара мехов. Холодный зимний ветер хлестал по его ногам. Даже зимой, массивная, усиленная панель оставалась широко открытой, позволяя бронированным бегемотам свободно покидать их темное, похожее на пещеру пристанище. Только во время боевых действий тяжелые двери закрывались и блокировались, чтобы защитить ценные боевые мехи внутри.

Так как нападение могло произойти в любой момент, двери были наполовину закрыты. Эймис соответственно думал, что Эриданская Лёгкая Кавалерия отчасти была загнана в полуосадное положение. С тех пор, как три дня назад появились первые выпуски новостей, которые местные СМИ называли «Гошенская резня», толпа собравшихся людей снаружи у главных ворот Тачстоунского космопорта неуклонно увеличивалась, как и ярость толпы. Но после приказа сменить патрулирующих ограждение периметра пехотинцев на лёгкие боевые мехи, случаи насилия, направленные против Лёгкой Кавалерии заметно снизились.

Но, как и при любой осаде, время играло на осаждающую сторону. Эймис знал, что запасов, которые они собрали, хватит на два-три месяца, даже при условии, что будет еще одно генеральное сражение против сил Бронекавалерии Маккэррона, которых приветствовали, как героев-освободителей граждан Милоса. Именно это странное отношение населения озадачивало Эймиса, и пагубно влияло на боевой дух его солдат.

Он не мог припомнить такого случая, чтобы люди освобожденные от деспотической формы правления и снова захваченные этим режимом, так радушно принимали тоталитарное государство, которое вводило свои войска, которое приносило в жертву их жизни, чтобы снова лишить свободы.

С возгласом досады он повернулся спиной к омерзительным серым облакам и ледяному ветру, и юркнул в сумрак ангара мехов.

— Проклятье, — пробормотала Несса Эмент, поднимая голову от чашеобразного резиннового окуляра мощного оптического прицела, — Я ждала слишком долго.

Как раз, когда она ослабила давление на спусковой крючок тяжёлой снайперской винтовки «Зевс», высокий мужчина, одетый в униформу генерала Сил Обороны Звёздной Лиги отвернулся от открытой двери ангара мехов и исчез внутри укрепленного убежища.