Оскары тоже повернули к нему головы и остановились.

Не поднимая глаз, Мирр чаще запыхал сигаретой. «Я не виновен, — твердил его охваченный паникой разум, — я не делал всех этих ужасных вещей!»

Головы оскаров медленно повернулись, и они посмотрели друг другу в глаза. Беззвучное совещание длилось несколько секунд, потом оба кивнули и решительно зашагали в направлении Мирра, которому так хотелось показать, что он ничего не боится, что нервы его сдали, только когда оскары подошли вплотную. Увернувшись от вытянутых бронзовых рук, он бросился в единственном свободном направлении — на летное поле. Подогреваемый страхом, он перемахнул через полутораметровый барьер и устремился в запутанные переулки, образованные корпусами приземлившихся звездолетов. Грохот и треск рвущегося металла за его спиной подсказали Мирру, что оскары, как это всегда было характерно для них, решили пробежать прямо сквозь барьер. Их тяжелые шаги приближались с каждой микросекундой.

Прямо перед собой Мирр увидел темный прямоугольник — вход в корабль. Он метнулся внутрь и захлопнул тяжелую стальную дверь. К его облегчению замок сработал автоматически. Очутившись под защитой бронированного корпуса, Мирр нетвердой походкой добрался до единственного кресла в напоминающей рубку управления каюте и рухнул в него. Шумно дыша и стараясь унять дрожь в конечностях, он огляделся и задумался, что же делать дальше Однако этот мысленный процесс, так и не успев толком начаться, был прерван самым громким из всех когда-либо слышанных Мирром звуков, и в то же самое мгновение на только что захлопнутой им двери появилось вздутие размером с суповую тарелку.

Мирр застыл от ужаса, поняв, что один из оскаров ударил в дверь кулаком и почти ухитрился пробить ее! Запихнув пальцы в рот, Мирр уставился на искореженный металл. Если бы оскар догадался ударить поближе к замку, дверь непременно открылась бы.

«Может быть, — соображал он, хватаясь за последнюю надежду, — оскары не вполне разумны? Что если интеллект — их слабое место, ахиллесова пята? Если так, то как можно этим воспользоваться? Как…»

Силу его мысли превзошел новый удар, оставивший еще одно вздутие на двери. Насмотревшись на него, Мирр решил, что оскарам интеллект ни к чему

— они и так неуязвимы. Прощаясь мысленно с жизнью, он развернул кресло к наклонной, приборной панели, у которой оказывается сидел. Перед глазами его прошла какая-то странная рябь, мозг закололо тонюсенькими иголочками, и на несколько мгновений он увидел скопище приборов и рычагов как бы глазами другого человека. Он легко провел рукой по двум рядам тумблеров, нажал большую красную кнопку и двинул вверх главный штурвал.

Стена перед ним стала прозрачной, и Мирр увидел сквозь нее, как уменьшаются далеко внизу здания космопорта. Голубое небо почернело, и через мгновение на зачарованного Мирра уже смотрели колючие, враждебные звезды.

Корабль летел с такой скоростью, что можно было заметить, как звезды меняют свой цвет. Завороженный этим зрелищем, Мирр наблюдал, как яркие точки проплывают мимо, — чтобы произвести такой эффект, пришло ему в голову, корабль должен мчаться, как вампир из преисподней. Он не имел ни малейшего представления, куда направляется. То, что он еще раз успешно вырвался из лап оскаров, явно имевших на него зуб, было, конечно, здорово, но теперь ему угрожала новая опасность: навеки затеряться в бездонном космосе. Мирр уже почти уверил себя, что судьба никогда не оставит его в покое и что, сколько бы катастроф он ни избежал, впереди его ждет новая, не менее разрушительная.

— Вот так! — горестно сказал Мирр. — В чем смысл моей борьбы? Остается одно — сидеть неподвижно и ждать следующего несчастья, а уж оно наверняка окажется самым несчастным из всех несчастий!

— Вперед, и только вперед! — запричитал он, распаляясь, — далеко за пределы нашей галактики… и всех прочих галактик! Я превзойду скорость лентяя-света на позолоченных смехом крыльях! А какие удивительные картины предстанут перед моими глазами, прежде чем смерть закроет их навсегда! Туманности, извивающиеся в утонченной пытке зачатия мира, космические маяки сверхновых, целые вселенные, похожие на запутавшихся в тончайшей серебристой сетке светлячков.

Весьма довольный собой, Мирр скрестил на груди руки, откинулся на спинку кресла и приготовился к вечности. Единение его с космосом длилось примерно секунд десять, потом ему стало скучно, потом — страшно.

— К черту светлячков и серебристые сетки! Я хочу домой!!!

Он подбежал к прозрачной стене и принялся шарить по ней глазами, как будто то, что он оказался на пару шагов ближе, могло помочь ему определить, где же Солнце. Но даже совсем ошалев от горя, он быстро понял, что надежда его напрасна — перед кораблем мерцали мириады звезд, рассыпанных в таком беспорядке, что он вряд ли смог бы дважды указать на одну и ту же. Только мощный компьютер способен решать проблемы астронавигации, решил Мирр… и в этот момент иголочки, коловшие его мозг раньше, вернулись с новой силой, вызвав в нем странное чувство облегчения. Как будто ослабили какой-то жгут, но возобновившийся поток был менее материален, чем кровь, и состоял в основном из эфемерной мешанины ассоциаций, идей и образов.

«Неужели возвращается память? — подумал Мирр, вновь усаживаясь перед пультом управления. — Приходилось ли мне раньше управлять таким кораблем?»

Он принялся более тщательно изучать различные панели, и на этот раз заметил, что они сформированы логическими группами. Рядом с двумя рядами тумблеров, которыми он так лихо щелкнул в первом приступе супервосприятия, было указано, что они включают прогрев передатчика и позволяют стартовать на ручном управлении. Потом Мирр заметил отдельный модуль с клавиатурой, маркированный как АСМН. Молясь, чтобы эта аббревиатура расшифровывалась как «Автоматический Селектор Места Назначения», он набил на клавиатуре З-Е-М-Л-Я и был мгновенно вознагражден поворотом звездного поля — доказательством того, что корабль изменил курс.

В самом центре прозрачной стены замигал красный кружок. Он помечал одну из немногих крохотных областей абсолютной тьмы, и Мирр догадался. Солнце так далеко, что свет его не в силах проделать такое путешествие. Но через некоторое время в центре кружка появилась искорка света и начала расти.

Удовлетворенный тем, что жизнь меняется к лучшему, Мирр продолжил изучение других модулей и скоро обнаружил один, именуемый «Автоматическая посадка», который избавил его от тревог о том, как безопасно посадить звездолет Приободренный успехом и растущим чувством уверенности в своих способностях, он включил музыку. Первая запись выдала оркестровку пьесы Сибелиуса, громовые каденции которой были, очевидно, призваны создать у пассажиров настроение, соответствующее ощущению космического полета.

Мирр поудобнее устроился на мягких подушках. Намерения у него были самые простые — отдохнуть. Теперь, когда он снова полностью уверился в будущем благоденствии, ему захотелось еще разок позволить своей душе объединиться с космосом и — чтобы добавить визуального гарнирчика к размышлениям — он щелкнул тумблером, управляющим прозрачностью остальных стен рубки. Но, как это часто бывает с театральными жестами, порыв этот оказался серьезной ошибкой и разрушил гармонию его разума.

Всего в нескольких шагах справа от него, отражая телами красные и зеленые вспышки бортовых огней, к внешней поверхности звездолета прилепились два оскара.

«Я убил их! — твердил про себя потерявший способность соображать Мирр. — Я выволок их в межзвездное пространство и прикончил!»

Страх ненадолго отпустил, но тут же вернулся, умноженный в десять раз: загадочные существа все еще двигались!

Ничуть не смущенные тем обстоятельством, что находятся в глубочайшем вакууме, оскары небрежно держались за корпус одной рукой, другой указывая друг другу на различные звездные достопримечательности, словно туристы на прогулке. Мирр, окаменев, смотрел на них. Время от времени кто-нибудь из оскаров поворачивал свои рубиновые глаза в направлении Мирра, но похоже было, что они не видят его. Наверное, решил Мирр, прозрачность стен — односторонняя.