шили ли спрятаться от дождя, дотащить ли благопо-

лучно Гришкино барахло, а может, они были просто

взволнованы и боялись.

ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ

Есть большой враг человека — страх. Страх перед

изменением в жизни. Человеку, просидевшему два-

дцать лет на одном месте, страшно двинуться куда-то,

переехать в соседний район или — господи упаси!— в

Сибирь.

Я понял это, испытав на себе. Я не сидел в родном

городе двадцать лет, я только десять лет учился в шко-

ле. И вдруг изменения в жизни! Как было страшно

ехать куда-то! Как это — уйти из дому, пойти меж чу-

жих людей, в чужие края? Что я буду делать? Как

проживу?

Наверно, я уезжал зажмурясь. В этом я признаюсь

только себе. Потому что у нас ведь не принято боять-

ся. Молодежь, едущая в Сибирь, выглядит очень бод-

36

ро, говорит на митингах разные хорошие слова. А я го-

ворю: страшно.

Теперь я почти не боюсь. Не бояться научил меня

Васек, который беззаботным воробышком — без денег,

без вещей — поехал вместе со всеми и не ломал себе

долго голову: а как я проживу, а вдруг будет плохо?

Не бояться меня научили Дмитрий Стрепетов и Иван

Бугай, которые, если будет трудно, поострят насчет

пряников и возьмутся натягивать палатку.

Теперь мне самому кажется странным тот перепу-

ганный и растерянный мальчик, который неделю назад

кричал: «Что делать? Что будет? На завод, в ма-

зут?» Мне кажется, что я повзрослел за несколько

дней.

И, если Витька провалится на экзаменах в вуз, я,

кажется, посоветую ему проехаться в Сибирь, в общем

вагоне на третьей полке. Багажа, Витька, не бери, ни-

чего тебе не надо, кроме смены белья да куска доброго

мыла. Я говорю это вполне серьезно, слышишь?

И не бойся!

ТРИ ЗВЕЗДОЧКИ

Много есть учебников на свете.

Мы изучаем горы, моря и полезные ископаемые.

Нам поведали, что сумма квадратов катетов равна

квадрату гипотенузы. Я знаю, как переменный ток

преобразуется в постоянный, и прочту в учебнике о

реакции «феррум плюс аш-два эс-о-четыре».

А вот где достать учебник жизни?

Наша преподавательница литературы Надежда Ва-

сильевна так хорошо рассказывала об идейной направ-

ленности романа «Евгений Онегин», о классовой борьбе

в повести Горького «Мать», в романе Шолохова «Под-

нятая целина», и все становилось очень ясным: в тех

условиях, в жизни тех времен все было понятно, четко

и в порядке разложено по полочкам.

Ну, а наши дни, сегодняшняя жизнь? Учителя за-

ботились уложиться в отведенные часы с Онегиным

и Печориным, и, по-видимому, в учебном плане не бы-

ло уделено специального времени для разговора о

жизни. Словно то, каким должен быть настоящий че-

38

ловек в наши дни,— это всем ясно, нечто само собой

разумеющееся! Но возьмите Сашку и Витьку — каж-

дый из них понимает это по-своему. Люди разошлись,

еще не закончив школу, хотя оба одинаково усердно

изучали и Онегина, и Печорина, и «Поднятую це-

лину».

Директор на выпускном вечере сказал: «Теперь

вы вступаете в жизнь. Будьте достойны звания совет-

ского человека, чтобы наша школа могла гордиться

вами!»

Мы, понятно, обещали быть достойными.

Наш комсорг с комитетом решал в основном вопро-

сы о членских взносах и лыжных соревнованиях. Было

одно за всю историю собрание «О моральном облике

советского человека», но провели его преказенно, про-

чли по шпаргалкам такие нудные доклады, что это по-

ходило скорее на повинность, и вряд ли кому-нибудь

захотелось задуматься о своем моральном облике. Я не

помню, о чем говорилось в докладах; кажется, разбира-

лись примеры из книг, вспоминали молодогвардейцев,

Павла Корчагина и Маресьева.

А вот Витькин отец, как-то будучи навеселе, гово-

рил с нами о жизни:

«Жизнь, молодые люди,— это дикий лес, в котором

кишат гады. Кто кому скорее перегрызет горло,

тот и прав. Красивые идеи только в книгах, они для

внешнего пользования».

Да, мы запоем читали «Как закалялась сталь» и

«Два капитана». Это книги о других временах. Живи

мы с Павлом Корчагиным, мы бы дрались с белыми.

Ух, как бы мы дрались! Живи мы с Олегом Кошевым,

мы бы били фашистов. Но сейчас? Кто же опровергнет

Витькиного отца? Мать говорила мне:

«Все мы, пока молодые, куда-то рвемся, ищем

правду, а потом привыкаем… Самое верное: найди се-

39

бе тихий уголочек и живи скромно, мирно. Бог с ними,

с чинами и деньгами».

Теперь она считает меня пропащим, день и ночь

плачет.

Мы загорелись целиной вместе со всеми (запахло

Корчагиным, запахло бурной жизнью!). Тогда Витькин

отец «по-жизненному мудро» растолковал нам, что це-

лина и всякие новостройки это пустые «разговорчики»

и нас, дурачков, туда заманивают. Витькин отец,

смеясь, нам говорил, что деловым людям наплевать на

Корчагина. Это-де мы читаем разные книжки, волну-

емся, а у них заботы о деньгах, о пальто, о квартире;

тот, мол, кто поумнее, ездит в собственном автомобиле.

И мы перестали думать о новых землях.

Наконец Витька явился в школу разодетый в ядо-

вито-зеленый костюм, в узких брюках, туфлях с пряж-

ками и на микропоре и заявил, что прожить без бед,

без нужды, весело — вот мудрость жизни, потому что

жизнь коротка, а молодость еще короче.

Комсорг сказал ему: «Эх ты, стиляга!» А Витька

возразил и доказал, что «стиль» — это удобно и хо-

рошо.

Еще Чехов говорил, что люди должны одеваться

красиво; узкие брюки не болтаются на ногах, как юб-

ки, и не треплются, а толстые подошвы удобны в

грязь. И это было совершенно справедливо. Я бы сам

оделся стильно, если бы моя мать зарабатывала столь-

ко, сколько Витькин отец.

Но ведь для этого нужно ловчить. Я не хочу! Я не

хочу! Я не хочу, чтобы они были правы! А они правы?

Где же, где же взять учебник о жизни? Не устав, не

свод законов, а обыкновенный умный и честный раз-

говор, разговор по душам, как прожить жизнь по-на-

стоящему, как прожить честно и смело?

Наш дорогой директор школы, наши уважаемые

40

наставники! Вы сообщили нам массу полезных вещей,

вы дали нам знания, но вы не сказали о чем-то самом

большом, а накормили нас пустой розовой сказкой,

легендой и пустили в свет: «будьте достойными», то

есть выпутывайтесь сами.

А как выпутываться, я не знаю.

ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЙ ТРАМВАЙ

«А что, если здесь, в Сибири, я зашибу деньгу, оде-

нусь стильно, поработаю, сколько захочу, и вернусь в

Москву? Витька ахнет, а Юна… Посмотрим, что она

запоет, когда я явлюсь на толстых подошвах, с золоты-

ми часами, куплю «Победу». И вообще… жизнь корот-

ка, а молодость еще короче. Что, если это и в самом

деле самое мудрое? Самое мудрое…»