А Бобу дали, в общей сумме, сто сорок рублей и бутыль водки.

Хотя по тем временам сто сорок – это были большие деньги. Можно было купить холодильник. Или полтора ящика водки…

Он опять открыл глаза и посмотрел в окно автобуса: пора выходить. Встал, подхватил свой рюкзак, начал продираться к выходу. Впереди одна из бабок продолжала развлекать водителя:

– А ты, милок, совсем, наверное, пропадёшь, когда твой маршрут закроют?

– Это вы все пропадёте. А я по-прежнему буду пассажиров возить. Только уже на своём «Жигуле»…

Во дворе, на скамеечке у крыльца деревенского тёщиного дома что-то увлечённо обсуждали три женщины. Одна – молодушка, вторая постарше, похоже, её мать, и третья с видом окончательно заезженной жизнью домохозяйки среднего возраста. Сидели они, развернувшись лицами друг к дружке, и Боб, двигаясь к ним от калитки, подивился стилю беседы: они говорили одновременно все, беспрестанно кивая головами и вставляя «да, да, да» и «точно, точно».

Увидев Боба, они разом замолкли. Молодушка открыла рот, а мамаша сказала:

– Во, кто пришёл! Мужчина! Надо же!

– Что, красавчик, бросила тебя жена? – злорадно спросила заезженная жизнью. – А ты не гуляй.

Он решил, что это кто-то из тёщиных соседок. Никогда он не мог их запомнить. Покоробило, конечно, что тёща обсуждает с посторонними его семейные дела, да ещё их перевирая, – сроду он не «гулял!» – но уж таковы деревенские правила.

– Люди сходятся и расходятся! – сказал он с улыбкой. – Всякое бывает…

– А развод уже оформили, ай, нет? – с живым интересом спросила мамаша.

– Нет ещё.

– Ну, тогда поможет, – уверила его собеседница.

– Вот они такие, мужики, – пробурчала заезженная жизнью домохозяйка. – Наблудуют, а потом бегут к ясновидящей бабе Тоне. «Спаси, баба Тоня, моё счастие!» Раньше надо было думать, красавчик…

– Вы, мужчина, за нами будете, – заговорила молодушка. – Только перед нами ещё две женщины, они водички попить отошли…

«Вот это я вляпался», подумал Боб. У него из головы вылетело, что его тёща – Антонина Николаевна Перепетуя, бывший бухгалтер, на старости лет (впрочем, какая уж это старость – пятьдесят годков, тем более ей даже сорока пяти никто не даёт) переквалифицировалась в народные целительницы. Публикует в газетах объявления «Верну мужа без греха», и ведёт приём граждан.

Из-за угла вывернул спаниель Брут и с весёлым лаем кинулся обнимать Бобу ноги. Вот ещё! Нельзя признавать его за свою собаку. А то эти ушибленные жизнью дуры допрут, что он тут живёт, что он – без пяти минут разведённый зять самой колдуньи бабы Тони, и сбегут с воплями, что баба Тоня мошенница, которая в своей-то семье порядка навести не может, а другим помогать берётся… После такого поступка тёща ему не то что курочку жареную, пирожка с капустой не подаст…

Но и не вставать же, в самом деле, в очередь!

– А я не спешу, – сказал он тёщиным клиентессам. – Я попозже приду.

И, почесав Брута за ушами, пошёл на улицу, а там свернул налево; судя по крикам «Собачку, собачку со двора свёл!», спаниель увязался за ним. Не обращая на крики внимания, Шилин прошагал метров тридцать и вместе с Брутом зашёл к соседу Василию. Как вошли на двор, Брут полез играть с местной кошкой, а Боб выпил с Василием стаканчик самогона, а потом задами пробрался в тёщин двор и отпер хозблок, в котором жил практически каждое лето. Здесь он уже расслабился, снял пиджак и потную рубаху. Отдохнув, начал вынимать из рюкзака вещи, самые для него сегодня важные: блокноты с расчётами, ноутбук и мономагнитные шары. За два последних дня он свинтил ещё пять штук шаров, грохнув остатки денег, и теперь, с первым опытным образцом, у него их было шесть. Он собирался погонять их на больших пространствах, пока ещё не очень понимая, как их закрепить на месте, чтобы они давали энергию, а не скакали туда-сюда.

Уже вечером пришла Антонина Николаевна: моложавая с полнотой, крашеная брюнетка. Хотя дочь её, Настёна, ушла от него к другому мужчине, тёща явно не желала расставаться с Бобом и даже требовала, чтобы он звал её по имени. А ему-то что: ну, звал. Можно было подумать, что она не прочь предложить себя в замену дочери. Но он эти подозрения гнал, находя её к нему расположению другое объяснение: она его любит за изобретательность. В самом деле, его генератор туманов, спасающий молодую яблочную завязь при весенних заморозках, был предметом зависти всех соседей, равно как и супертеплица, которая сама себя греет.

А вот «солнечный ящик», способный зимой нагревать воздух в помещениях хоть до 80С без всяких источников питания, кроме самого солнца, имелся в домах всех соседей. Его конструкция была простой до безобразия, а материалы обходились в десятку. Боб однажды за неделю сделал этих ящиков столько, что хватило для всей деревни. И ни с кого денег не взял! Самое интересное, его бескорыстие тёща приняла на свой счёт.

Когда стемнело, они на веранде пили чай с яблочным пирогом. Говорили о том, о сём, потом Боб глянул на газету с объявлениями, и спросил:

– Тонь, скажи, а тебе не стрёмно людей обманывать?

– Кого это я обманываю? – она кокетливо поиграла глазами.

– А вот это вот: «Верну мужа без греха». Как ты его вернёшь?

– Нет, – засмеялась она. – Там написано: «Помогу вернуть мужа без греха». Конечно, я не могу его вернуть. Возвращает сама женщина!

– Сама? А колдовство твоё, заговоры?

– Борька! – возмутилась тёща. – Ты же образованный человек! Какие заговоры? Если муж ушёл, значит, жена что-то не так делала. А мужчина, он такой, знаешь… Он ценит стабильность в семье. И он вернётся к привычному, если жена правильно изменит поведение. Я их учу, как себя вести. А ты – «заговоры»!

– А что такое «без греха»?

– О! Тут самая тонкость. Если он согрешил, и не со случайной какой-нибудь шалавой, а с такой женщиной, что нашёл себе с ней новую стабильность, то может и не вернуться. А если муж без греха – вернётся, никуда не денется!

Днём в субботу, пока тёща не позвала пить чай с пирогом, Боб мудрил в хозблоке: теоретически он уже знал, как поведёт себя его изобретение, эквиполь, при разных параметрах энергоподачи, но практического опыта не было. Ведь каждый мономагнитный шар, собака, уже при подаче на контакт одного ампера начинал сосать энергию из окружающего пространства, и ему (страшно подумать) была доступна вся энергия Вселенной. А по каким соотношениям он эту энергию берёт?.. Похоже, прав был Никодимыч: придётся рассчитывать константу. Тех расчётов, что сделал ему Стражестрахов, маловато будет!

Первый же шар, как только Боб попытался его дополнительно «подкормить» энергией, прошиб крышу холзблока и исчез неведомо куда. «Однако, не просочиться бы в канализацию», – проговорил Боб ритуальную фразу, глядя на круглую дыру в потолке. Терять шары оченно накладно, он ведь собирает их вручную, да к тому же из деталей, сделанных на заказ. Стал-быть, придётся работать на сверхмалых токах. А пока нашёл кусок рубероида и полез на крышу. Кстати, интересно, почему он уходит именно вверх?.. Ему ведь должно быть всё равно, куда двигаться?

В воскресенье поутру, испытывая на опушке в километре от деревни свои шарики с привязанными к ним, чтобы были видны с земли, яркими флажками, он сумел поймать момент неустойчивости. При силе тока и напряжении, не обеспечивающих ускорения больше, чем ускорение свободного падения, шар не будет подниматься, а если параметры выше, то будет подниматься не останавливаясь, и даже увеличивая скорость подъёма. На практике, едва даёшь слишком большое напряжение, образец ускоряется рывком и просто исчезает. Так он к полудню потерял ещё два шара. Экая незадача!

Зато на сверхмалых, заранее рассчитанных по таблице Стражестрахова параметрах подачи энергии, всё тип-топ.

Боб вносил данные опыта в таблицы, когда из редколесья, открыв рот на задранной вверх голове, вышел сосед Василий. И шёл, возведя очи к небу, шёл с разинутым ртом, пока не наткнулся прямо на Боба.