Лошадь повела ушами, и Джад засмеялся.

— Я знаю, Джинетта, глупо я поступил, что влюбился, но я ничего не мог поделать. Ана завладела моим сердцем.

Диана была так увлечена созерцанием происходившего в загоне, что не услышала, как Джад подошел к ней. Прежде чем она успела повернуться или вскрикнуть, он зажал ей рот рукой.

— Я говорил тебе держаться подальше от конюшни сегодня.

Скрывая свое смущение, она оттолкнула его руку.

— Откуда ты узнал, что я здесь? Кто-нибудь видел меня?

— Нет, я просто почувствовал на себе твой взгляд и понял, что ты где-то рядом. Джад обнял ее и прижал к себе.

— Пришла-таки посмотреть, любопытство разобрало? Знаю я, зачем ты здесь.

Диана покачала головой, но ее протест сменила боль и наслаждение, когда его пальцы сжали сквозь ткань платья ее соски.

— Признайся, ты хочешь меня, ведь правда?

— Да, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Ты прав, я хочу тебя. Отведи меня к себе.

— Нет времени. Ты готова, и я не могу ждать.

Диана пыталась не замечать сладостных ощущений так близко от теплой влажной глубины ее тела. Закусив губу, она закрыла глаза.

— Прошу тебя, Джад, не здесь. Кто-нибудь может войти.

— Я отправил всех в конюшню. Нас никто не потревожит. Ну же, Ана, дай мне почувствовать твое желание.

— Но я не могу, не могу, Джад.

— Ты борешься сама с собой, любовь моя. Доверься мне.

Резким движением он надвое разорвал на ней панталоны, погружаясь все глубже в сладостные волны объявшей его женственности.

Диана желала быть активной участницей их взаимного наслаждения. Ее мускулы, о существовании которых она и не подозревала, тесно обхватили его плоть. По испускаемым им стонам восторга она поняла, что действует правильно. Эта вновь обретенная, еще неведомая ей уверенность в себе опьяняла ее.

— Ну же, Джад, дай мне почувствовать твое желание, — страстным шепотом проговорила она.

Сочетание ее неожиданных, невообразимо возбуждающих действий и ее собственных слов, брошенных ею с дерзким вызовом ему в лицо, оказалось сильнее его. Джад полностью потерял контроль над собой.

Приведя в порядок свою одежду, Джад и Диана лежали обнявшись на свежем сене. Он целовал ее, Диана отворачивалась. Джад засмеялся.

— Это не смешно, — пряча у него на плече покрасневшую щеку, сказала Диана. — Я не знаю, что на меня нашло, Джад. Я никогда не думала, что могу быть настолько… настолько… распутной.

— Ты страстная, пылкая женщина, Ана. В этом нет ничего дурного. Мне следовало знать, что ты не послушаешься моего совета и явишься в конюшню.

— Совета? — фыркнула она. — Это был приказ, и ты это знаешь.

Закрыв глаза, Джад улыбнулся.

— Может быть, и приказ, но что бы то ни было, у меня были основания.

— Я знаю, ты считаешь, что леди не подобает видеть случку лошадей. Но через год у меня будет свой конный завод. Как я могу вести дело, не наблюдая подобные события?

— Меня не только это тревожило, Ана. Лошади в такие моменты могут быть опасны. Я не хотел, чтобы ты рисковала.

— Ты напрасно беспокоился. Все прекрасно, со мной все в порядке. — Она хихикнула. — Чего не скажешь о моих панталонах. Боюсь, они пропали безвозвратно.

Вспомнив о том, что только что произошло между ними, Джад вдруг посерьезнел. Освободившись из ее объятий, он сел и выругался:

— Черт побери, как я мог быть так неосторожен!

— В чем дело, Джад? Что случилось?

Джад взглянул на сидевшую рядом с ним красавицу, смотревшую на него с таким доверием и лаской, и совесть кольнула его. С самой первой их близости он всегда был так осторожен. Он поклялся беречь ее. Сейчас он понял, что клятвы не сдержал. Она, быть может, уже забеременела.

Диана коснулась его щеки.

— Что с тобой? Ты нездоров? Ты очень побледнел.

Джад снова привлек ее в объятья.

— Все хорошо, Ана. Я просто вспомнил одно дело, которым мне надо заняться.

— Не беспокойся, Джад. — Она блаженно вздохнула, удобнее устраиваясь в его объятьях. — Все твои дела будут успешны, как всегда.

Джад понимал, что должен сказать ей все, но он не захотел сейчас ее волновать. Ближайшие несколько недель ему придется поволноваться за них обоих.

— Ну что ты так на меня смотришь, Джад? Мне было не по себе утром, когда я проснулась, но все быстро прошло. Это, должно быть, жареный лук вчера за ужином на меня так подействовал. — Диана поцеловала его. — Очень мило с твоей стороны так беспокоиться обо мне, но, право же, в этом нет никакой необходимости. Знала бы я, что ты так встревожишься, я бы вообще об этом не упомянула. Пошли, Альберт уже оседлал Тора, и мне не терпится убедиться, что он добился хороших результатов в своих прыжках.

Джад не шевельнулся. Прошло немного больше недели после их свидания на сеновале. Беспокойство не покидало его. Могут ли быть какие-то признаки беременности через десять дней? — думал он. Старший из пяти детей, он часто видел недомогание матери, когда она вынашивала его братьев и сестру. А как его Ана? Было ли ей дурно из-за лука или…

Опомнившись, он поспешил на трек.

Когда он прибежал туда, он убедился, что беспокоился зря. Ана стояла, облокотившись на загородку. Тором занимался Альберт. Остановившись рядом с ней, Джад испустил вздох облегчения.

— Слава богу, я думал, ты поедешь сама.

— Я и собиралась, но, видя, как ты расстроился из-за моего недомогания, я решила не доставлять тебе лишнего беспокойства. Мне кажется, ты сам нездоров, — продолжала она, вглядываясь в его лицо. — Тебе явно не по себе. Может быть, у тебя та же болезнь, что и у внука экономки. Лицо у тебя красное. Уж нет ли и сыпи где-нибудь?

Джад усмехнулся:

— Ну, конечно, нет, любимая. Это твое нездоровье меня встревожило. А теперь я вижу, что все в порядке, и я спокоен.

— Ну и хорошо. — Диана снова стала наблюдать за Тором. — Дядя Джастин мне уже и так назадавал кучу вопросов. С тех пор как заболел мальчик и еще дочь садовника, он воображает, что все мы сляжем.

Джад осторожно смахнул с ее лба выбившиеся волосы. Как и он сам, Диана не выносила шляп. Она говорила ему, что ей нравится чувствовать на лице солнечные лучи. Мода требовала от женщин «интересной» бледности, но лицо Дианы цвело здоровьем. Джад надеялся, что ничего и никогда не омрачит ее красоту.

В этот момент Диана снова на него взглянула.

— Ну вот, ты опять.

— Опять что, любимая?

— Уставился на меня. Ты словно ожидаешь, что что-то должно случиться со мной, и это действует мне на нервы. Не мог бы ты найти себе… — Закрыв глаза, она схватилась за загородку.

— О нет, неужели опять?

Джад увидел, что она побледнела, и тревога поднялась в нем с новой силой.

— Ана, что случилось? Опять желудок?

— Нет, с желудком у меня все нормально. Но если тебе уж так необходимо знать, у меня слегка кружится голова. Это от бессонницы, и это — твоя вина.

— Моя? Последнюю неделю ты шла спать сразу же после ужина, а я до утра корпел над разными бумажными делами по поручению твоего дяди.

— Я знаю. Ты так много работал, что нам не удалось и разочек встретиться. С того дня на сеновале ты меня избегаешь. И не вздумай отрицать, потому что это правда. Я все ночи лежу без сна, думая, в чем я провинилась перед тобой. Может быть, ты… ты меня уже больше не любишь.

Последние слова она прошептала чуть слышно, но для Джада они прозвучали как крик, крик смятения и боли. Он привлек ее к себе.

— Ты зря волнуешься. Никого в жизни я не любил так, как тебя. Я бы только хотел дать тебе больше, чем несколько украденных часов в моем жалком жилище или на сеновале. Ты заслуживаешь кого-то получше меня.

Диана посмотрела ему в лицо.

— Сколько раз мне тебе повторять, что я заслуживаю и желаю только тебя. Мне не нужен великолепный дом и шелковые простыни. Я люблю тебя. С самого начала я знала, что ты не мог мне ничего обещать. Хотя я бы и хотела, чтобы все было по-другому, но я приняла эти условия и по-прежнему на них согласна.