– Каролина, мне пришлось убеждать отца в том, что ты достойна стать моей женой. Что мы не можем отказаться от тебя, не поступившись честью.

– Да, Гарри. – Каролина опустила голову, всем своим видом выражая смиренное раскаяние. Увидев это, Джеффри заскрежетал зубами.

– И что же происходит в тот самый день, когда мы должны были обвенчаться? Сумасшествие какое-то! Настоящее сумасшествие! Ко мне домой являются какие-то верзилы, бьют меня, и я теряю сознание.

Распростертый у ног Джеффри Луге издал какой-то неясный звук, с явным намерением опровергнуть услышанное.

– Какие-то неизвестные леди требуют от меня ответа... – не унимался Гарри.

– Я позаботилась о вашей голове! – выкрикнула со своего места Джиллиан. – Хотя, к сожалению, я не смогла излечить вас от грубости.

– Затем безумная погоня по такой собачьей погоде за моей каретой!

Тут уж не вытерпела тетушка Уин.

– Твоя карета! – воскликнула она, выпрямляя спину. Ее глаза извергали молнии. – Господи, Гарри, ты не можешь...

– А теперь еще это! – перебил ее Гарри. – Да ты просто ненормальная! И все вы! Что это за сборище вы устроили в день моей свадьбы? Какая наглость!

Каролина, насколько ей позволяла теснота, вышла вперед.

– Тебе пришлось сегодня нелегко, правда, Гарри? Ты весь промок и перепачкался...

– Он испортил мне платье, – прошептала мать Джеффри своей подруге. – Только посмотри на эту грязь!

– И этот ужасный синяк. Тебе досталось как следует, – продолжала Каролина.

– Я поскользнулся в грязи по пути сюда, – пожаловался Гарри. – И ударился головой о проклятую ограду.

– О, Гарри, я очень тебе сочувствую. Но боюсь, ты прав – в моей семье и в самом деле есть предрасположенность к безумию, и я больше не хочу скрывать это. – Она тяжело вздохнула. Казалось, она вот-вот расплачется. – Я, вероятно, как и моя мать, совершаю иногда странные поступки, потому что готова бросить все и следовать зову сердца.

Не успела Каролина произнести эти слова, как комната наполнилась какофонией голосов. Собравшиеся встретили ее речь бурей протеста. Только Джеффри ничего этого не слышал, оглушенный гулким звоном в ушах. Адресованный ему знойный взгляд Каролины, в котором светилась нежность, не оставил его равнодушным, и он шагнул ей навстречу. Но на беду, не видя ничего вокруг, он сбил с ног незадачливого священника. Пока он помогал бедняге подняться, Каролина опять обратилась к своему другу детства.

– Поэтому, Гарри, – заявила она спокойно, – я отношусь с полным пониманием к твоему желанию отказаться от меня. Ты не имеешь права связывать свою судьбу с женщиной, склонной к безрассудству. Подумай, что скажет твой отец.

– Он будет вне себя от ярости. Просто вне себя. – Лорд Бертон выглядел откровенно растерянным.

Каролина взяла его за руки.

– Отправляйся домой, Гарри, и скажи отцу, что ты от меня отказался. – Она одарила его веселой улыбкой. – Он, вероятно, так обрадуется, что непременно подарит тебе жеребца, о котором ты давно мечтаешь. А пока суд да дело, можешь поразвлечься с Матильдой или с кем там еще, я не знаю. Зачем тебе торопиться с женитьбой, если ты этого вовсе не хочешь? Не стоит жертвовать будущим ради старой подружки, к тому же «синего чулка».

Лицо лорда Бертона прояснилось, и глаза его зажглись юношеским задором. Он выпрямился и приосанился.

– Ты и вправду так думаешь?

– Разумеется. Более того, я настаиваю. Кстати, почему бы тебе ни остаться здесь на ночь? Я уверена, что мистер Лутс зарезервировал эту комнату. Почему бы тебе не воспользоваться ею? Это самое малое, что я могу для тебя сделать. – С этими словами Каролина обняла его и по-дружески поцеловала в щеку, после чего решительно развернула и подтолкнула к выходу. Толпа перед Гарри расступилась, освобождая проход, а Джиллиан тихо похлопала в ладоши.

– Молодчина! – похвалила она. – Я знала, что ты мне понравишься.

– Джиллиан, – прошептал Стивен за спиной жены. – Леди не подобает снисходить до столь вопиющего цинизма.

На надменное замечание графа все четыре дамы, присутствовавшие в комнате, ответили взрывом безудержного хохота, считавшегося в светском обществе дурным тоном.

Джеффри и бровью не повел, но не преминул воспользоваться заминкой и образовавшимся в этой толпе коридором. Пока Гарри двигался к двери, Джеффри, перешагнув через все еще распростертое на полу тело Лутса, поспешил к Каролине, чтобы она больше никуда не могла от него ускользнуть. Она встретила его с пылкостью, согревшей графу сердце, и нежно обвила его шею.

– Ну что, с незваными гостями мы покончили? – спросил он.

– Я очень на это надеюсь, – ответила она и подставила ему для поцелуя соблазнительные губы.

Но Джеффри не поддался искусу. По-прежнему сжимая ее в объятиях, он развернул ее спиной к себе и подхватил свободной рукой священника. Тот выглядел несколько обескураженным.

– Преподобный Эпплтон, вы готовы? – Потом Джеффри обратился ко всем собравшимся: – Прошу вашего внимания. Это займет не много времени.

Его слова утонули в громком всплеске всеобщего гвалта. Но Джеффри ничего этого, казалось, не слышал. Он полагался во всем на Стивена. Мейвенфорд, будучи шафером, должен был обеспечить порядок. Потому что в данный момент все мысли Джеффри занимала Каролина.

– До сих пор у меня не было возможности задать тебе один вопрос, – заговорил он.

– Не имеет значения... Но Джеффри перебил ее:

– Напротив. Имеет. – С этими словами он опустился на одно колено и поставил ее перед собой. – Каролина Вудли, не окажете ли вы мне высочайшую честь стать моей женой?

– Конечно, Джеффри, – прозвучало в ответ, и теплая, исполненная любви улыбка озарила устремленное на него лицо. – Но разве тебе не хочется узнать...

– Ш-ш, – оборвал он ее ласково и, поднявшись, заключил невесту в объятия. – Меня остальное не волнует.

– Но мои долги, патенты, мистер Лутс?

Он прижал к ее губам пальцы, призывая к молчанию. Горячее дыхание Каролины щекотало его кожу.

– Пожалуйста, больше ни слова, пока я не разрешу.

Ее глаза удивленно распахнулись, превратившись в голубые бездонные озера. Когда Джеффри впервые их увидел, он подумал, что мужчине очень просто утонуть в таких глазах, но только теперь он понял, что давно в них утонул. Более счастливая мысль его раньше не посещала.

– Я люблю тебя, Каролина.

– Я люблю тебя, Джеффри.

Потом они дружно повернулись к святому отцу и произнесли торжественную клятву. Это заняло всего несколько минут, но за эти несколько минут мир графа вдруг изменился до неузнаваемости. Отныне и навечно он был неразрывно связан с Каролиной. Впереди его ждали огромные долги и долгие годы тяжелого труда.

Однако он чувствовал себя как никогда счастливым. И свободным.

Когда обряд был совершен, Джеффри поцеловал свою жену, крепко, страстно и обстоятельно. Потом он радостно ей улыбнулся, смакуя последние мгновения спокойствия, и, тяжело вздохнув, молча попрощался со своей холостяцкой жизнью. Вместе с одиночеством растаяли как дым и мысли о безмятежности, покое и порядке. Но Джеффри ни о чем не сожалел.

– Что ж, – обратился он ко всем присутствующим. – А теперь, я думаю, начнется самое страшное.

И он оказался прав.