Хризостом Хилый улыбался, не открывая глаз.

— А держать… — Квасс в отчаянии смотрел на Теодора, он не знал, что говорить дальше, и только повторял:

— Держать… держать… для того… чтобы… чтобы…

— Чтобы он делал уроки за ваших детей, — закончил Теодор.

Ипполлит Квасс удивленно посмотрел на него.

— Да, это была идея! — оживился Хризостом Хилый. — Кто еще мог бы до этого додуматься. Скажи, кузнечик мой, разве могла кому-нибудь прийти в голову такая мысль?

— Нет, приятель. Для этого надо быть детищем шести талантов.

— У нас всегда были хлопоты с нашим потомством. Воспитать детей, дать им образование не так-то просто, особенно для людей нашей специальности. Наше трудное ремесло требует ежедневной учебы и практических занятий с самых юных лет. Однако мы вынуждены посылать детей в обычные школы, так как иначе на нас обратили бы внимание, а это, как ты сам понимаешь, кузнечик мой, пагубно отражается на духовном росте наших детей. Мы ведь с самого рождения приучаем их вести себя скромно и тихо. А так как наша специальность требует, чтобы к ней готовились чуть ли не с младенчества, у детей наших остается очень мало времени на приготовление школьных заданий. Вот мы и решили использовать для этого Марека Пегуса. Каждый день с шести утра до шести вечера с получасовым перерывом на обед он готовит за наших детей уроки: решает задачи по арифметике, пишет сочинения на заданную тему, ведет за наших детей тетради по географии, истории, биологии, физике и химии. Просто душа радуется, когда смотришь, как этот мальчик трудится на благо наших переутомленных малюток.

— Ты хочешь сказать, — воскликнул сыщик Квасс вне себя от возмущения, — что вы заставляете бедного мальчика по двенадцать часов в день готовить уроки за наших балбесов?

— Да, — радостно воскликнул Хризостом Хилый, — по моя самая гениальная идея! Исключительно ценная идея, кузнечик мой! А какая экономия времени и сил! Ты только подумай, кузнечик мой, всю работу проделывает один-единственный мальчик — Марек Пегус, который сидит в клетке в конце пятого коридора…

При этих словах из уст сыщика Квасса, Теодора и остальных ребят вырвался вздох облегчения. Все вскочили на ноги.

Квасс бросил гладить Хризостома Хилого, Теодор схватил рюкзак, Нудис и Пикколо пустились бегом по коридору.

— А ключи… вы забыли ключи! — крикнул никогда не терявший самообладания Кусибаба и, прихватив ключи, бросился ними.

— Остановитесь! — скомандовал Теодор. — Вы что, с ума сошли? Хотите попасть прямо в лапы бандитам? Кусибаба, дай ключи! Прежде всего необходимо запереть этого мерзавца.

Брошенный всеми, Хризостом Хилый ничего не понимал. Он хлопал глазами и жалобно скулил.

— Что случилось? Почему меня никто не жалеет? Почему меня никто не жалеет?

Теодор подал сыщику знак. Они подошли к Хризостому Хилому. Теодор нагнулся за веревкой. Бандит понял, что с ним хотят что-то сделать, и попятился.

— Почему меня никто не жалеет? Почему меня ни кто не жалеет? — повторял он и вдруг с жалобным воплем бросился в глубь коридора.

— ЛОВИТЕ ЕГО! — крикнул в испуге Квасс.

Но тут Хризостом Хилый зашатался, ноги у него подкосились, и он рухнул на колени. С минуту он еще раскачивался, стукаясь лбом о землю, как мусульманин на молитве, потом опрокинулся навзничь и замер.

Когда к нему подбежали ребята, он уже спал. Мальчики поспешно связали Хилому ноги и перенесли в камеру, где раньше томился сыщик. Ипполлит Квасс сам запер дверь на ключ.

— Это просто гениально, — с восхищением сказал сыщик. — Скажи, мой мальчик, как ты отгадал, что эти мерзавцы заставляли Марека готовить за их лоботрясов уроки?

— Я вовсе не отгадал, — улыбнулся Теодор. — Я просто сделал такой вывод.

— Каким образом?

— Мы нашли тетрадь по-польскому языку, и я сразу узнал почерк Марека. А на обложке была обозначена фамилия ученика Ежи Турписа. Я забыл вам сказать, что бандит, по фамилии Турпис, был избит Боцманом в главном коридоре во время ссоры.

— А где он сейчас?

— Спит в сокровищнице.

— Турпис спит в сокровищнице вместе с небритым караульным. Хилый заперт. Боцман лежит связанный в нише, — подсчитывал сыщик, — на нас могут напасть только три бандита: дежурный и два караульных — Косой и Слепой Тадь. Остальные бандиты сейчас наверху.

— На нас никто не нападет, — откликнулся Теодор.

— Почему?

— Мы пройдем по окружной линии.

— По окружной? А что это такое?

— Это внешний коридор. Он соединяет все пять внутренних коридоров, как шина колеса соединяет его спины.

— Откуда ты знаешь о его существовании? — Квасс с удивлением смотрел на Теодора. — Ты там был?

— Нет, мы проходили мимо.

— Проходили? Когда? — спросили ребята.

— А помните первый перекресток внизу? В том месте внутренний коридор пересекался внешним. Смотрите, вот как это выглядит. — Теодор начертил план.

— Ты в этом уверен? — спросил Квасс.

— Совершенно уверен. Я проделал маленький опыт, и он меня убедил.

— Какой?

— Сейчас я его повторю.

Теодор достал из рюкзака свечку и зажег ее.

— Вам ясно, пан Ипполлит? — улыбнулся он сыщику.

— Отлично придумано! — воскликнул Квасс.

Он схватил свечку и поднял ее над головой. Пламя замигало и отклонилось в сторону.

— Сквозняк. Движение воздуха, коридор без тупика. Браво, мой мальчик! — Ипполлит Квасс похлопал Теодора по плечу.

— Обратите внимание на направление движения воздуха наверху, — добавил Теодор.

— Воздух движется от конца коридора к началу, то есть в направлении центростремительном, — сказал сыщик Квасс.

— Совершенно верно, — кивнул Теодор. — Из этого следует, что воздух в конце коридора теплее. В коридорах нет ни печей, ни обогревателей. Но, когда мы прямо от лифта подошли к перекрестку, я заметил в поперечном коридоре трубы парового отопления. Его провели совсем недавно, потому что сурик на трубах был еще очень свежий. А потом мы нашли даже калорифер. Как мы уже установили, из того конца коридора идет теплый воздух. Значит, коридор соединен с ходом, в котором стоят калориферы.

— Или с пятым коридором, — добавил сыщик Квасс.

— Скорее всего это так, — подтвердил Теодор, — ведь пятый коридор находится в той половине подземелья. Наконец, нашу гипотезу подтверждают следы Турписа. Мы помним, что Турпис, когда его побили, побежал по окружному коридору, а оказался в сокровищнице, в первом коридоре. Это значит, что ходы сообщаются. Достаточно посмотреть на рисунок.

— Отлично, мой мальчик. Ты меня убедил. Этим путем мы доберемся к Мареку, обойдя Косого, встретиться с которым я вовсе не мечтаю.

— Остается еще Слепой Тадь… ну и тот дежурный.

— Слепой Тадь в это время отсыпается — он должен приступить к ночной службе в шесть вечера. А дежурный никогда не покидает своего поста. Не имеет права. Верь мне, мальчик, что во время моего вынужденного отдыха я не тратил времени даром, а старался узнать, как у них поставлено дело. Ну, друзья, хватит рассуждать, болтливость погубила не одно благое начинание. Вперед.

Минуты две спустя маленький отряд достиг внешнего коридора. Теодор не ошибся. Коридор сообщался с ходом, кольцом обегающим подземелье. Идя вправо по кругу, они добрались до железной калитки, ведущей в четвертый коридор, — калитка была открыта, — а затем и до пятого коридора. И здесь железная калитка была открыта. Замирая от волнения, двинулись ребята в глубь хода. Если Хилый не соврал, Марек должен был находиться именно здесь.

И действительно, не прошли они и тридцати шагов, как увидели яркий свет, падающий в коридор с левой стороны. Забыв о мерах предосторожности, ребята ускорили шаги. Внезапно свет погас.

— Ложись! — крикнул Теодор.

В ту же минуту во внешнем коридоре вспыхнул желтый столб света. Лучи прощупывали ход. Ребята пригнули голову. По потолку и стенам, словно щупальца, шарили лучи фонаря.