— Говори.
— Царь, — сказал Аримас странно высоким и глухим голосом, — отдай мне жену.
Мадай нахмурился. Казалось, он с пристальным вниманием изучает вышивку на ковре под ногами.
— Это ты послал ее убить меня?
— Нет, царь, — спокойно и твердо ответил Аримас.
— Я верю тебе, — тихо сказал Мадай. Вдруг он вскинул голову. Узкие черные глаза его округлились. — Ты не посылал ее, — прохрипел Мадай. — Ты только выковал лик Табити-богини, чтобы навлечь на меня ее гнев. Ты воспользовался правом делать что тебе угодно и употребил это право против меня! Ты…
Он задохнулся. Седая прядь выбилась из прически и прилипла к взмокшему лбу. Мадай раздраженно махнул рукой в сторону Массагета. Хава подскочил и наполнил простую деревянную чашу вином из кувшина. Мадай пил маленькими глотками, не сводя с нас взгляда. Потом он откинулся на подушки и закрыл глаза. Массагет убрал чашу.
Медная крышка над очажным кругом гудела назойливо и заунывно.
— Где моя жена? — раздельно выговаривая слова, спросил Аримас.
Мадай вдруг усмехнулся.
— О ком ты говоришь? О черной рабыне, которая покушалась на жизнь царя над всеми скифами?
Он не изменял позы и не открывал глаз.
— Сейчас она развлекается с моей охраной. А если окажется малопригодной к такому веселью, я прикажу ее задушить.
Он выждал тишину и, открыв глаза, впился взглядом в Аримаса. Лицо Аримаса было белее войлоков царского шатра. Он стоял прямо, выпятив грудь, только пальцы судорожно мяли края короткой куртки.
— Моя жена — свободная скифянка… Агния…
— Врешь! — Мадай вскочил. Красный плащ метнулся за ним, накрыв и загасив светильник. — Врешь! — Мадай, дергая щекой, приблизил свое побагровевшее лицо к лицу Аримаса. Они почти соприкасались носами. — Она отродье моего раба и моя рабыня. Понял, кузнец? — Он круто повернулся и пошел в глубь шатра, волоча за собой плащ.
Я делал над собой неимоверные усилия, но слезы заполнили мне глаза и теперь скатывались по лицу… Я не стал их утирать.
Мадай мерил шатер широкими шагами.
— Впрочем, — сказал он, останавливаясь и глядя вверх под очажной заслон, откуда ясным потоком потек утренний свет, — ты можешь ее выкупить. Что ты дашь мне за нее?
— Все, что имею! — крикнул Аримас.
— Все, что имеешь, — медленно повторил Мадай. — Молот и наковальню, пару коней с кибиткой да десяток худых баранов. Не дорого же ты ценишь царскую рабыню.
— У меня больше ничего нет, царь.
— Опять врешь, — сказал Мадай. — У тебя есть глаза. Твои глаза, которые сумели увидеть лик Великой богини, незримый для простого смертного. Давай меняться: я верну тебе мою рабыню, твою жену, а ты оставишь мне свои глаза. Что, согласен?
— Да! — не раздумывая, ответил Аримас.
— Люди! Люди! — запрокинув голову, кричал Аримас. Дождь хлестал ему прямо в лицо. Кровь из пустых глазниц залила щеки, бороду и двумя темными полосами проступала на мокрой куртке. Агнию он крепко держал за руку.
Люди, сбежавшись со всех сторон огромного лагеря, широким кольцом обступили кузнеца и его жену. Все молчали, потрясенные, не смея даже перешептываться.
— Люди! Люди! — звал Аримас.
— Мы здесь, кузнец! — крикнул кто-то из толпы. — Мы с тобой.
— Я Аримас, внук Мая-кузнеца, свободный скиф. Вот моя жена. — Он поднял руку Агнии, сжав ее в своей ладони. — Я любил ее, люди, и думал, что она любит меня. Но она обесчестила и себя и меня.
Он повернул к Агнии голову, взглянул пустыми глазницами. Потом снова запрокинул лицо и закричал:
— Вы все видите: я смыл бесчестье своей кровью! Пусть и она смоет своей!
Он протянул к толпе руку, растопырил пальцы.
— Кто-нибудь, дайте мне меч.
Пожилой скиф вошел в круг, вынул меч-акинак из старых ножен, поцеловал клинок и вложил рукоятку в ладонь Аримаса.
— Свободные скифы! — Аримас поднял меч высоко над головой. — По законам скифской воли спрашиваю вас: кто хочет взять в жены обесчещенную эту женщину? Пусть выходит биться со мной, чтобы своей кровью смыть ее позор.
Все глядели на меня, когда я вступил в круг.
— Есть ли кто-нибудь? — выждав, крикнул Аримас.
— Есть! — многоголосо ответила за меня толпа.
— Назовись! — Аримас крутил головой, пытаясь угадать, где стоит его будущий противник.
— Я, Сауран, сын сколотов, свободный скиф, хочу взять в жены эту женщину и обещаю, соблюдая обычай, биться с тобой до первой крови.
Клинок дрогнул в руке Аримаса. Я повернулся и оглядел круг.
— Пускай давший свое оружие подойдет и завяжет мне глаза.
Пожилой скиф подошел и положил мне руку на плечо.
— Доверяете ли вы, люди, этому человеку судить наш поединок?
— Доверяем! — закричали голоса. — Пусть поклянется!
— Клянусь! — громко крикнул скиф. — Клянусь недремлющим пламенем великого бога Агни!
Я сбросил куртку, снял рубаху и, разорвав, подал скифу длинную полосу ткани. Сложив ее вдвое, он обвязал мне глаза, туго стянув узел на затылке.
— Отведите женщину в сторону, — услышал я голос пожилого скифа и шлепанье многих ног по грязи. Потом настала тишина, только дождь шелестел.
— Агой! — И скиф легонько толкнул меня в плечо.
Я пошел, неуверенно ступая, выставив вперед руку с мечом. Повязка сдавливала голову, врезаясь в переносицу. Пройдя совсем немного, я остановился и прислушался. Постепенно сквозь шум дождя я начал различать чьи-то осторожные шаги впереди слева. Тогда я нарочно сильно ступил в грязь несколько раз и снова замер. Шаги затихли, но скоро послышались снова, приближаясь. Совсем приблизились. Я сделал короткий, несильный выпад в пустоту и, присев, закружил меч перед собой, стараясь оборонить голову и грудь, Вдруг болезненный укол сзади в лопатку заставил меня круто развернуться. Меч Аримаса свистнул у меня над головой, сталь задела о сталь, я рассек клинком воздух, поскользнулся и упал.
Я неловко пытался вскочить, когда услышал голоса людей и быстрое шлепанье чьих-то ног по воде. Кто-то навалился на меня, снова отбросив на землю, потом толпа взревела, тело, придавившее меня, дернулось, чьи-то руки сорвали с глаз повязку.
Сначала я увидел Аримаса, топтавшегося на одном месте, в двух шагах от меня, и только потом…
Пожилой скиф быстро поднял на руки беспомощное тело Агнии.
— Продолжайте! — крикнул он твердым голосом и, поймав мой взгляд, отрицательно помотал головой.
Люди надвинулись так тесно, что, протянув руку, я мог бы их коснуться. Я посмотрел на Аримаса. Клинок его меча был весь в крови. Аримас сделал несколько неверных шагов в сторону толпы. Люди отхлынули.
— Сауран, — вдруг позвал он и остановился, опустив меч, видно, вслушиваясь.
— Она мертва, — шепнул мне пожилой скиф в самое ухо.
Голова Агнии бессильно свесилась, рот был полуоткрыт, губы уже побелели.
— Сауран, — снова позвал Аримас с возрастающей тревогой в голосе.
Скиф бережно положил Агнию на протянутые из толпы руки многих людей.
— Ответь ему, — шепнул мне скиф.
— Я здесь, — сказал я.
Аримас резко повернулся на звук моего голоса.
— Ты ранен, брат мой? — спросил он.
Я беспомощно посмотрел на скифа. Он энергично кивнул головой.
— Да, — ответил я.
Аримас уронил меч и, выставив вперед руки, пошел ко мне.
Скиф обхватил меня за плечи и заставил лечь на землю, лицом вниз. Я тогда не понимал, зачем он это делает, но слушался беспрекословно. Аримас наткнулся на меня, упал на колени, ощупывая мою голову, спину, и отдернул руку, коснувшись лопатки.
— Брат мой, брат мой, брат мой, — без конца повторял Аримас.
Я сел и обнял его.
— Мои глаза, — вдруг сказал Аримас. — Мои глаза! — закричал он. — Я больше не смогу никогда, никогда…
Он захлебнулся в рыданиях. В толпе эхом заплакала какая-то женщина. Внезапно Аримас вскочил на ноги.
— Агния! Где Агния?
