— Облава!

По растерянной сумятице, возникшей у двери, Дьюан заключил, что подобное явление и вызванные им действия были в новинку в Орде.

— Что за черт! — пробормотал Флетчер, глядя вдоль дороги на приближающуюся и тесно сплоченную группу всадников и лошадей. — Впервые вижу такое в Орде! Мы становимся популярными, как поселки под Валентайном! Хотел бы я, чтобы здесь был и Фил или Погги. Эй, ребята, потише! И держите языки за зубами. Я сам буду с ними разговаривать.

Отряд въехал в город, прогарцевал на запыленных лошадях по улице и остановился у таверны. В нем насчитывалось около двадцати человек, вооруженных до зубов, и предводительствовал ими, по всей видимости, супарый и долговязый ковбой с резкими, выразительными чертами лица. Дьюан испытал немалое удовлетворение в связи с отсутствием здесь шерифа, который, насколько ему было известно, возглавлял преследователей. Очевидно, тот командовал еще одной поисковой группой где-нибудь в другом месте.

— Хелло, Джим! — окликнул ковбой.

— Привет, — отозвался Флетчер.

По короткому и сухому ответу, и по тому, как он неторопливо, ленивой походкой вышел навстречу отряду, Дьюан понял, что он прежде недооценивал Флетчера. Сейчас его просто было не узнать, так он изменился.

— Флетчер, мы выследили одного человека приблизительно в трех милях отсюда. След такой же явный, как нос на твоем лице. Обнаружили его стоянку. От нее он подался в кусты, и мы потеряли след. Среди нас нет настоящего следопыта. Полагаем, что он направился в горы. Но мы решили на всякий случай завернуть сюда, раз уж Орд находится поблизости. Кто-нибудь приезжал сюда сегодня ночью или рано утром?

— Никого, — ответил Флетчер.

Судя по манере его поведения, Дьюан ожидал именно такого ответа, и ковбой воспринял его, по-видимому, как само собой разумеющееся. Он обернулся к членам своей группы и, понизив голос, приступил к обсуждению ситуации. Видимо, среди них наблюдались расхождения во взглядах, если не полное противоречие.

— Не говорил ли я, что мы проездим впустую, направившись сюда? — кипятился пожилой сухощавый фермер, чей нос напоминал орлиный клюв. — Тот лошадиный след, который мы обнаружили, совершенно не похож на след возле водокачки, где было совершено нападение на поезд!

— Я в этом не уверен, — возразил командир отряда.

— Послушай, Гатри, я всю жизнь ходил по следам…

— И не сумел проследить, куда направился тот парень, свернувший в кусты!

— Если бы у меня было больше времени, я бы сумел! Второпях такие дела не делаются. А ты очертя голову бросился прямо сюда! Но ведь это же явно ложный путь! По-твоему, грабитель с большой дороги, разделавшись со своими дружками, должен был бежать прямо через город. Да еще с мешками с почтой впридачу! А почему не предположить, что здесь замешаны мексиканцы? Некоторые из черномазых, когда дело касается воровства, бывают чертовски хитрыми!

— Но у нас нет никаких оснований думать, будто бандит, прикончивший двоих черномазых, сам тоже мексиканец. Нет, здесь тонкая работа, уверяю тебя, и выполнена она вовсе не обычным воришкой. Давай припомним факты. Один черномазый вспрыгнул на паровоз и держал под прицелом машиниста и кочегара. Другой черномазый остался снаружи, угрожая револьвером. А третий грабитель, который отодвинул дверь почтового вагона и перестрелял всех внутри, — тот был вроде из джентльменов, не забывай!

Отряд разделился на два лагеря: один поддерживал точку зрения ковбоя, другие отстаивали мнение старого скотовода. Наконец, командир неохотно подобрал поводья:

— А, черт! Тебя ведь шериф отговаривал идти по этому следу. Может у него были на то свои причины. Понятно? Эх, будь со мной компания ковбоев, я бы рискнул и разворошил до основания это осиное гнездо, можешь мне поверить!

Джим Флетчер во время спора продолжал спокойно стоять, держа руки в карманах.

— Гатри, я, безусловно, очень ценю твои дружеские речи, — сказал он. Угроза заключалась не в его словах, а в тоне, каким они были произнесены.

— Можешь подавиться ими, и будь ты проклят, Флетчер! — крикнул ему в ответ ковбой, и лошади рванули с места в галоп.

Флетчер, стоя в одиночестве перед сгрудившейся позади него толпой своих единомышленников, молча провожал взглядом отряд преследователей.

— Повезло вам, что Погги здесь не было, — сказал он, когда те скрылись из вида. Затем он с задумчивой миной поднялся на террасу и увел Дьюана от остальных в маленькую буфетную за стойкой бара. Когда он поднял на Дьюана глаза, взгляд его выражал уже совершенно иной интерес:

— Где ты прячешь добычу, Додж? Полагаю, я могу рассчитывать на участие в деле; ведь ты же сам видел, как я отшил Гатри.

Дьюан приступил к исполнению своей роли. Появилась долгожданная возможность, и он набросился на нее, словно тигр на добычу. Сначала он смерил холодным взглядом своего собеседника и твердо заявил, что об ограблении поезда знает не больше, чем Флетчер. Затем под влиянием настойчивых уговоров, проявлений восторга и непрерывно возрастающего расположения со стороны Флетчера, он позволил себе принять вид удовлетворенного тщеславия и на все его приставания отвечал время от времени коротким многозначительным смехом, хоть и продолжал все начисто отрицать. Наконец, словно не выдержав непрекращающегося натиска, он удачно изобразил колебание и нерешительность, став молчаливым и даже угрюмым. Флетчер, уверенный, по-видимому, в окончательной победе, на время отстал от него; тем не менее услужливость, предупредительность, горячие дружеские чувства, которые он проявлял в течение всего дня, выдавали направление его мыслей.

Позже, когда Дьюан начал собираться, выразив намерение взять лошадь и отправиться на ночлег куда-нибудь в заросли, Флетчер прикинулся глубоко оскорбленным:

— А почему бы тебе не остановиться у меня? Моя берлога здесь достаточно удобная. Разве я не поддержал тебя, когда явился Гатри со своей компанией? Что, если бы я не промолчал, а сказал бы им правду? Ты болтался бы сейчас где-нибудь на суку! Нет, Додж, так не честно!

— Все будет честно, — возразил Дьюан. — Я привык оплачивать свои долги. Но я не могу торчать здесь всю ночь. Если бы я принадлежал к банде, тогда другое дело.

— Какой банде? — тупо спросил Флетчер.

— Как какой? Чизельдайна, конечно!

Бородка Флетчера дрогнула вместе с его отвисшей челюстью.

Дьюан засмеялся:

— Я тут натолкнулся на него на днях. Я давно его знаю. Бесспорно, это король скотокрадов! Когда он меня увидел и стал интересоваться, по какой причине я все еще брожу по земле, или что-то в этом роде, — я тоже за словом в карман не полез!

Флетчер, казалось, был потрясен:

— О ком ты толкуешь, ради всего святого?

— Разве я тебе сразу не сказал? О Чизельдайне. Здесь он называет себя Лонгстрет.

Кожа на лице Флетчера в тех местах, где она не была покрыта волосами, приобрела грязновато-белый оттенок.

— Чизельдайн — Лонгстрет! — прохрипел он, — Боже великий! Ты связываешь…

Тут с нарушителем законов произошли разительные перемены. Он с трудом проглотил застрявший в горле комок; лицо его напряглось; он взял себя в руки. Однако он не в состоянии был вернуть своему лицу здоровый румянец. Дьюан, наблюдая за этим, казалось бы, грубым и простым человеком, не мог не удивиться неожиданному контрасту в его поведении, внезапной сдержанности в жестах и движениях, всем признакам, свидетельствовавшим о необычном страхе и преданности. Вот что означало имя Чизельдайн — имя человека, держащего в узде души сотен людей!

— Кто ты такой? — сдавленным от волнения голосом пробормотал Флетчер.

— Ты разве забыл, как сам меня окрестил? Додж. Имя, ничуть не хуже любого другого. И подходит ко мне в самый раз. Джим, много лет я был очень одинок, и сейчас начинаю ощущать потребность в друзьях. Поразмысли над этим, ладно? До завтра!

Флетчер молча наблюдал, как Дьюан пошел за лошадью, вернулся в таверну, как скрылся в ночном мраке, — и все без единого слова.