Должна объяснить, что Марсиалла была небольшого роста, но только не плотной коротышкой, хотя ей было что-то около пятидесяти. Она была жилистой, без грамма лишнего жира. Креденс была крупной пышнотелой блондинкой и младше Марсиаллы по крайней мере лет на пятнадцать. Седеющие волосы Марсиаллы были аккуратно подстрижены и уложены; Креденс носила коротко обрезанные косички. В общем, Креденс скорее напоминала непоседливую, грубоватую девчонку.

— Я проголодалась. Давайте перекусим, — предложила я. Прихватив с собой напитки, мы пошли к буфетной стойке — ее поддерживали вырезанные из камня женщины-гномы, а столик с едой стоял на крошечных ножках-кариатидах. По совету Джамби, мы купили ароматные биточки из мяса змеи.

На обратном пути я нырнула в пустую нишу, которая находилась рядом с той, где сидели наша хозяйка судна и ее боцман. Я сделала это машинально, под влиянием какого-то импульса. Кроме того, наши прежние места были уже заняты.

Признаюсь, я была любопытной и немного пьяной, а потому храброй. Но вокруг стоял такой гомон, что я и не надеялась хоть что-нибудь услышать. Тем не менее эта ниша, должно быть, была чем-то вроде галереи шепотов. Кроме того, шум, как это ни странно, скорее помогал, чем мешал улавливать знакомые голоса — так мать различает голос своего отпрыска среди голосов пятидесяти орущих младенцев.

Мне удалось услышать всего лишь обрывки разговора, но и они были достаточно интересны.

— Но предположим, что ты дала течению хорошую дозу наркотика времени… — Это была Креденс.

Марсиалла что-то пробормотала.

— …замедлило бы его реакцию, верно?

— Этот гриб отравляет разум, он ядовит.

— …проверить его, смешав в склянке с черным течением…

— …а кто это будет пить? Ты?

— …могла бы и я.

— …чтобы доказать что?

— …достичь rapport,[1] Марсиалла! Чтобы оно как-то могло говорить с нами, а мы с ним. Может быть, у нас слишком разные представления о времени.

— …противоречишь сама себе. Замедлить его? Замедлить нас, ты хочешь сказать. Во всяком случае, оно реагирует достаточно быстро, если нужно от кого-то избавиться.

— Рефлексы и мысли — это разные вещи. Если я суну руку в огонь…

— Твоя беда в том, что ты искренне во все веришь. Так же, как и твоя мать; недаром она назвала тебя Креденс — «вера». Ты веришь в божественный дух реки… — Волна голосов заглушила ее дальнейшие слова.

— Кроме того, — снова услышала я голос Марсиаллы, — взгляни на эту проблему глубже. Можно разглагольствовать о том, как подсыпать этой мерзости в одну склянку. А что если кому-то придет в голову вылить несколько бочонков наркотика в течение, а? Чтобы замедлить его — ах! — рефлексы и успеть, возможно, переправить лодку? На тот берег… И к чему это нас в результате приведет? Я тебе скажу к чему: мы отравим течение. Река сделается безопасной для мужчин. И чего тогда стоит, твоя богиня? Все пойдет кувырком. Устоявшийся уклад жизни нарушится. Постоянно делать вид, что черное течение не отреагировало на отравление? То, что ты говоришь, — чистое безумие.

— Простите, госпожа глава гильдии, — вкрадчиво сказала Креденс.

— Ты знаешь этих людей, не так ли?

— Каких людей?

— А вот этих, из Порта Барбра. Ты думаешь, я слепая? Вы обо всем договорились заранее. И теперь тебе нужна склянка с черным течением. Или целое ведро? Это нужно им. В обмен. А они осознают опасность? Еще немного, и нам придется передать сообщение всем хозяйкам судов, чтобы они держали пузырьки с черным течением под двойным замком. Тебе не кажется, что это очень печально? Никому не доверять? Не полагаться больше на здравый смысл?

На этот раз шум поднялся просто жуткий. Прибыли музыканты, чтобы как следует помучить мою бедную голову — хотя они больше играли на дудках, флейтах и банджо и почти не колотили в барабаны. Джамби уже начали беспокоить мои несвязные и односложные ответы, мои «да-нет», а также мой вид, поскольку я сидела, склонив голову набок и глядя в пространство.

— Ты впала в транс или что? — прокричала она.

— А? Да нет. Извини. Выпьем.

На следующее утро, встав довольно поздно, я стояла на палубе возле трапа и ждала Джамби, когда ко мне подошла Марсиалла.

— Йалин, — задумчиво сказала она, — вчера я видела тебя в «Перезвоне». — Она ждала, что я скажу.

— Отличное местечко, — сказала я. — Охо-хо, бедная моя голова. — Я потерла руками свой раскалывающийся череп.

— В таком месте можно встретить кого угодно,

— Кто угодно и приехал на праздник, я думаю.

— Даже женщины из Порта Барбра.

— О да, Джамби мне их показывала. Они носят капюшоны и шарфы.

Так мы продолжали некоторое время ходить вокруг да около (по крайней мере я так думала), и мне очень нравилось, как я веду разговор, хотя в душе я умоляла Джамби поторопиться и прекратить его.

— Причудливое место Порт Барбра, — сказала Марсиалла. — Некоторые люди там совсем странные.

— Да, я слышала. Таинственные ритуалы в джунглях.

— Людей притягивает все таинственное. — Я ничего не ответила, и она продолжала: — Конечно, нельзя судить о месте по нескольким отщепенцам. По экстремистам. В конце концов, вспомни Веррино.

Неужели она знала? Неужели то, что я сделала, знает вся река? Но я говорила — тут я вспомнила — не с кем-нибудь, а с главой гильдии. Вчера я узнала слишком много.

— И точно так же, — задумчиво продолжала она, — люди, даже самые лучшие, могут оказаться втянутыми в очень странные дела, сами того не желая. — Сердце мое бешено стучало. Но и в голове стучало не меньше. Тут Марсиалла взглянула на снасти и свернутые паруса, предмет главной заботы боцмана, и вздохнула. И я поняла, что все это время она печально, ни с кем не делясь, думала о Креденс, ассоциируя с ней меня, поскольку я тоже была в «Перезвоне».

— Может быть, — сказала я, стараясь ей помочь и одновременно скрыть, что подслушивала, — может быть, люди, которые во что-то глубоко верят, наивны, но это опасная наивность… — А может быть, я так сказала просто потому, что хотела произвести впечатление, в надежде, что Марсиалла удивится моей юной проницательности. На самом деле я говорила вовсе не о Наблюдателях из Веррино. Хассо не был наивным. И Йозеф тоже. И Капси. Преданные своему делу мужчины какие угодно, только не наивные. Если я правильно поняла подслушанный накануне вечером разговор, Креденс была предана своему делу и в глубине души наивна.

Марсиалла же явно считала наивной меня. Она ласково улыбнулась.

— Ты хорошо потрудилась с покраской. Похвально. Согласись, если бы я не заняла тебя работой тогда, то сейчас времени на праздник не осталось бы. Так что не позволяй мне задерживать тебя. Иди и веселись.

— Я просто жду Джамби. — (Да где же она, черт возьми?)

— Будь осторожна на берегу, — тихо добавила Марсиалла. Она сказала это скорее себе, чем мне.

— А что случилось, хозяйка? — я поняла, что говорю тем же вкрадчивым тоном, что и Креденс не более нескольких часов назад.

Марсиалла удивленно уставилась на меня.

— Я хочу сказать, осторожнее с выпивкой, девочка. Смотри, что пьешь; это опасно. — И она потрепала меня по руке.

— Мне ли это не знать!

И тут наконец появилась Джамби.

Итак, мы отправились в новый город на поиски дома Лэло. Мы тщательно следовали ее инструкциям; но, хотя инструкции и нужная вещь, наши были идеальны только для тех, кто уже бывал здесь.

По мере того как мы заходили все дальше, старый город из камня переходил в новый, деревянный. Дома теснились возле живых деревьев или окружали их, как юбки в виде конуса, из-за чего само дерево казалось огромной неровной трубой. Другие дома забрались на деревья-исполины и крепились на нескольких ярусах подпорок — закручиваясь вокруг ствола как винтовая лестница, по которой какой-нибудь лесной дух мог бы спуститься ночью вниз из своего зеленого шатра. Иногда от одного дома к другому был переброшен мостик прямо по ветке дерева. Словом, это были джунгли, но прореженные и прирученные.