Потом мы начали обсуждать напиток, который назывался «джек из джунглей». Очевидно, его получали из какого-нибудь высокосортного винограда. Его очень быстро раскупали и не экспортировали — к прискорбию для экономики Джангали и к радости для других городов. Еще мы поговорили о Джеках вообще: людях, которые занимались валкой деревьев с твердой древесиной, а кроме того, сажали новые, собирали фрукты, изготовляли соки, собирали смолу и лекарственные растения.
Я с восторгом ожидала приближения праздника акробатики, лазания по лианам и хождения по канату на головокружительной высоте, а также возможности испытать свою силу на «джеке из джунглей» — напитке.
Киш тоже; именно поэтому Лэло приурочила свое возвращение как раз к неделе праздника. Спустя некоторое время ей даже пришлось мягко напомнить Кишу, что в Джангали жили не одни джеки. Там имеются и мясники, и пекари, и мебельщики, так же, как и везде.
Теперь она рассказывала о красоте джунглей более восторженно, а насекомые превратились лишь в досадную помеху.
Как я впоследствии жалела, что она разжигала мой пыл относительно праздника, а не остужала eгo! Как мало я догадывалась о том, что избыток энтузиазма приведет меня к спасению жизни Марсиаллы — и какую ужасную награду получу я за это.
Спасение жизни Марсиаллы? Ну, может, я и преувеличиваю. Скажем так: к спасению Марсиаллы, попавшей в очень неловкую ситуацию, которая могла закончиться смертельным исходом.
Я радостно ожидала прибытия в Джангали — который был далеко от Веррино. Мне так хотелось праздника. Мне даже казалось, что, в каком-то смысле, я избавилась от всех проблем и неприятностей. Но дело было в том, что проблемы и неприятности только начинались.
— Светит солнце! Краску на палубу! — прозвучала с трапа команда Креденс. Спрашивается, зачем я тогда отчищала пальцы? А впрочем, отчистить их потом было бы еще труднее. Отсюда мораль: потом всегда труднее. Во всем.
Джангали красовался среди массивных каменных набережных, украшенных плитками, резными ступеньками и деревянными мостиками. Город был основан на огромной каменной глыбе, которая, уходя в джунгли, пропадала под землей, покрываясь почвой и растительностью. В старом городе все постройки были из камня, и только верхние этажи деревянные. Новый город, который мне предстояло увидеть, был полностью построен из дерева и сливался с самими джунглями. Некоторые из его домов были построены прямо в живых деревьях. Другие располагались на деревьях или. вокруг них. А некоторые просто висели на дереве на кронштейнах. В общем, Джангали производил впечатление какого-то странного метаморфозного существа, одна часть которого была живым лесом, а другая — древней скалой, или, возможно, он напоминал мертвую скалу, которая постепенно оживала, уходя дальше в глубь местности.
Обитатели Джангали напомнили мне жителей Веррино. Видимо, поэтому чутье Лэло повело ее сначала именно туда — хотя и без результата. Джангалийцы не были такими шустрыми, болтливыми и вечно куда-то спешащими. Вместе с тем их походка была упругой, они ходили словно подпрыгивая, как будто каменное покрытие улиц было для них трамплином, с которого они могли запрыгивать на деревья. Земля была им непривычна и забавна, и заставляла выделывать ногами вензеля, как иногда бывает с какой-нибудь женщиной реки, после долгого плавания ступившей на берег.
Как я уже говорила, местные были не болтливы. Но, обращаясь друг к другу, они орали так, словно должны были перекричать шум джунглей и докричаться до кого-то, кто находился в самой их гуще. Разговор обычно начинался с гораздо большего расстояния, чем принято, и проходил шумно и открыто. Джангали был бы идеальным местом для какого-нибудь глухого.
Таким образом местные жители укрепляли свое чувство общности. Иначе, попав в джунгли, можно оказаться их пленником, которого они задушат, изолировав от мира, и лишив дара речи. Из рассказов громогласной Лэло я поняла, что жители Порта Барбра ведут себя куда более тихо.
Перед тем как высадиться на берег, Лэло и Киш пригласили меня и Джамби в гости к своим родителям. По правде говоря, это было желание Киша, которому хотелось, чтобы Джамби (старый друг семьи) посмотрела его новое жилище; Лэло пригласила Джамби, а заодно и меня. Мне кажется, что Киш хватался за это приглашение как за некий психологический канат, который не дал бы ему полностью потерять связь со Сверкающим Потоком. Несомненно, он надеялся, что Джамби будет регулярно наведываться к ним каждый раз, когда окажется в Джангали. Лично мне казалось, что это неразумно — ведь они с Лэло только начинают жить вместе. Поскольку «мужчина покинет мать и отца, сестру и брата и войдет в семью жены своей». Так говорится в Книге Реки. И так будет всегда! Пока в воде не перестанут водиться жалоносцы (или по крайней мере не останется надежда, что их там нет).
Может быть, Киш был прав. С самого начала, еще будучи чужаком в незнакомом городе, он поставил себя на равных с женой.
А в общем, это было их личное дело, и я вскоре перестала ломать себе голову, стоит ли нам вмешиваться в их жизнь, когда узнала, что родители Лэло живут в новом городе в доме, висящем на дереве. Это я должна была увидеть.
Что мы и намеревались сделать на следующий день. Но сначала произошло одно странное событие.
В Джангали мы прибыли в полдень. Нужно было проследить за уборкой парусов, разгрузкой ящиков с рыбой из Сверкающего Потока, бочек с солью из Умдалы, маринадов из Ручья Квакуна и прочего и прочего. Когда все дела были наконец закончены, у нас осталось время только быстро пробежаться по старому городу и на минуту заскочить в любимый бар Джамби — где я и познакомилась с огненным «Джеком из джунглей».
Этот бар — да и весь город, по правде говоря — гудел в ожидании праздника. Местное население увеличилось, должно быть, наполовину за счет прибывших из северных районов и из маленьких прибрежных лесных поселков, не говоря уже о приезжих из дальних городов. Лэло показала мне женщин из Ручья Квакуна и Порта Барбры. Первых она узнавала по нездоровому цвету лица, а вторых — по плащам с капюшоном и шарфам, которые они носили, чтобы, как объяснила Джамби, защищаться от туч назойливых насекомых, которые иногда появлялись в их местности. Кроме того, обитатели Порта Барбриа говорили намного тише. По сравнению с ними жители Джангали показались мне куда более шумными, чем обычно. Бар «Перезвон» оправдал свое название целиком и полностью; скоро у меня начала болеть голова — разумеется, не настойка «джек из джунглей» была тому причиной.
Главным украшением «Перезвона» было не дерево, а резной камень. Бар представлял собой искусственную пещеру с укромными уголками и закоулками, украшенную колоннами в виде сталагмитов и статуями, изображавшими коренастых голых толстяков, которые держат в руках масляные лампы. С мощной шеи каждого толстяка свисали шнуры с висюльками, шнуры покороче обматывали бедра. Вероятно, эти висюльки принимались звенеть, как только до них дотрагивались. Бар показался мне старомодным, в нем царила атмосфера чего-то мрачного и загадочного, связанного с заговором и роковой тайной.
Внутри было очень жарко. Мы оказались в самых недрах каменных джунглей, которые сплошной стеной обступали нас со всех сторон, образуя пещеру. Должна сказать, что атмосфера бара отличалась своеобразием: запах духов смешивался с запахом масла, пота и плесени, а также с горячим воздухом, образовавшимся от присутствия множества людей. Я бы не удивилась, если бы внезапно забили барабаны дикарей; я заметила, что в баре имелся каменный помост, предназначенный для артистов, сейчас он пустовал.
Случилось так, что в «Перезвоне» я заметила Марси-аллу и Креденс, которые сидели за столиком и попивали настойку. Самое обычное дело. Однако странным было то, что они, по-видимому, спорили. Креденс на чем-то настаивала; Марсиалла отрицательно качала головой.
Креденс то и дело посматривала в сторону маленькой группы женщин в капюшонах, явно из Порта Барбра; тогда Марсиалла начинала трясти головой особенно решительно.
