Однако первая поездка Зайцева в Бреслау не увенчалась успехом. И только во второй раз ему удалось установить со Штёбе связь:
«Когда я подошел к ограде сада и нажал кнопку звонка, из дома вышла Ильза, которую я сразу узнал. Но не было пароля, она могла отказаться разговаривать со мной. Я назвал ей пароль встречи с нашим человеком в Польше, она поверила, попросила подождать и вскоре вышла ко мне. Мы прошлись по пустынным окраинам Бреслау, она сообщила мне, что скоро получит разрешение на жительство в Берлине и приедет туда. Передал ей указания о строгой бдительности, снабдив деньгами на подбор соответствующей квартиры в Берлине, и мы расстались, условившись о встречах».[285]
В начале марта 1940 г. при помощи фон Шелия Штёбе была принята на работу в пресс-службу МИДа, что значительно облегчало их встречи. Тогда же она поселилась в Берлине в квартире на Виландштрассе, 37. Информация, поступавшая в то время от «Арийца» через «Альту», по-прежнему носила исключительно важный характер: перемещение немецких войск, дипломатическая переписка, сведения об успехах немецких дешифровальных служб и т. д. О значимости получаемых от фон Шелия данных говорит тот факт, что в феврале 1941 г. Штёбе передала ему 30 тысяч марок. Вот только некоторые донесения, полученные в Москве в 1940–1941 гг.
«Начальнику Разведуправления
Генштаба Красной Армии
29 сентября 1940 г.
„Ариец“ провел беседу с Шнурре (руководитель хозяйственной делегации немцев в СССР). Шнурре передал:
1. Налицо существенное ухудшение отношений СССР с немцами.
2. По мнению многочисленных лиц, кроме министерства иностранных дел, причинами этого являются немцы.
3. Немцы уверены, что СССР не нападет на немцев.
4. Гитлер намерен весной разрешить вопросы на востоке военными действиями.
«Начальнику Разведуправления
Генштаба Красной Армии
29 декабря 1940 г.
„Альта“ сообщила, что „Ариец“ от высокоинформированных кругов узнал о том, что Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 г…
Дано задание о проверке и уточнении этих сведений.
«Начальнику Разведуправления
Генштаба Красной Армии
4 января 1941 г.
„Альта“ запросила у „Арийца“ подтверждения правильности сведений о подготовке наступления весной 1941 г. „Ариец“ подтвердил, что эти сведения он получил от знакомого ему военного лица, причем это основано не на слухах, а на специальном приказе Гитлера, который является сугубо секретным и о котором известно очень немногим лицам.
В подтверждение этого он приводит еще некоторые основные доводы:
1. Его беседы с руководителем Восточного отдела Министерства иностранных дел Шлиппе, который ему сказал, что посещение Молотовым Берлина можно сравнить с посещением Бека. Единомыслия не было достигнуто ни по одному важному вопросу — ни в вопросе о Финляндии, ни в вопросе о Болгарии.
2. Подготовка наступления против СССР началась много раньше, но одно время была несколько приостановлена, так как немцы просчитались с сопротивлением Англии. Немцы рассчитывают весной Англию поставить на колени и освободить себе руки на востоке.
3. Несмотря на то, что Германия продает СССР военные материалы, предано забвению занятие Буковины, „не замечает“ пропаганды СССР в Болгарии, Гитлером враждебные отношения к СССР не были изменены.
4. Гитлер считает:
а) состояние Красной Армии именно сейчас настолько низким, что весной он будет иметь несомненный успех;
б) рост и усиление германской армии продолжаются.
Подробное донесение „Альты“ по этому вопросу — очередной оказией.
Помимо фон Шелия на связи у Штёбе находилось еще шесть источников в МИДе Германии, включая Кегеля (о нем чуть позже). Кроме того, в начале 1941 г. она перешла на работу начальником отдела заграничной рекламы дрезденского химического концерна «Лингерверке» и сама имела возможность получать из первых рук важную информацию. Свидетельство тому следующее ее донесение в Центр:
«28 февраля 1941 г.
…Посвященные военные круги по-прежнему стоят на той точке зрения, что совершенно определенно война в Россией начнется уже в этом году. Подготовительные мероприятия для этого должны быть уже далеко продвинуты вперед. Большие противовоздушные сооружение на востоке ясно указывают на ход будущих событий. („Ариец“ не знал по тому поводу ничего конкретного. Он сообщил, однако, что бомбоубежища, которые расположены по всей Германии, на востоке могли бы быть предназначены, само собой разумеется, для защиты от русских, а не английских самолетов.) Сформированы три группы армий, а именно: под командованием маршалов Бока, Рундштедта и Риттера фон Лееба. Группа армий „Кенигсберг“ должна наступать в направлении ПЕТЕРБУРГ, а группа армий „Варшава“ — в направлении МОСКВА, группа армий „Позен“ — в направлении КИЕВ. Предполагаемая дата начала действий якобы 20 мая. Запланирован, по всей видимости, охватывающий удар в районе Пинска силами 120 немецких дивизий. Подготовительные мероприятия, например, привели к тому, что говорящие по-русски офицеры и унтер-офицеры распределены по штабам…
Гитлер намерен вывезти из России около трех миллионов рабов, чтобы полностью загрузить производственные мощности… Он намерен разделить российского колосса якобы на 20–30 различных государств, не заботясь о сохранении всех экономических связей внутри страны…
Информация о России принадлежит человеку из окружения Геринга. В целом она имеет чисто военный характер и подтверждается военными, с которыми разговаривал „Ариец“…
Что же касается Кегеля, то будучи назначенным в 1935 г. секретарем посольства Германии в Варшаве, он до сентября 1939 г. поддерживал связь с Москвой через Гернштадта, а после его отъезда в СССР, через Штёбе.[290] Благодаря своему положению он мог получать важную информацию. Так, в беседе с ним в марте 1939 г. сотрудник Риббентропа Клейст заявил, что «в ходе дальнейшего осуществления германских планов война против Советского Союза остается последней и решающей задачей германской политики». А германский военный атташе в Польше Хишер рассказал Кегелю о приеме у Гитлера и о его указаниях относительно тайной подготовки внезапного нападения на Польшу. Было у Кегеля немало доверительных бесед и с послом фон Мольтке.
В сентябре 1939 г. после нападения немецких войск на Польшу Кегель вместе с другими германскими дипломатами в Варшаве вернулся в Берлин и почти сразу был назначен представителем МИДа в торговой делегации Германии, направляющейся в СССР осенью 1939 г. О своем назначении он немедленно проинформировал Штёбе, которая отправила в Москву следующее сообщение:
«Курт получил наконец приказ, который подтверждает его немедленный отъезд из Берлина в Москву. Там он будет звонить между 14.00 и 14.30 по телефону, номер которого получил…
К тому, кто снимет телефонную трубку, он обратится по-немецки со словами: „Это герр Шмидт… Я прошу к телефону господина Петрова…“ В условленное место Курт придет с книгой в руке, в книге будет лежать газета…
Прибыв в Москву, Кегель установил контакт с сотрудником Разведуправления, представившимся ему Павлом Ивановичем Петровым (это был К. Б. Леонтьев), и поддерживал с ним связь до самого нападения Германии на СССР, информируя обо всем, что ему становилось известно в посольстве. Так, он сообщил о посещении Москвы под видом представителя химической промышленности Германии начальника отдела IVЕ (контрразведка) РСХА В. Шелленберга, который в одной из бесед рассказал о ходе подготовки войны с СССР, заметив, что она будет носит характер «блицкрига». Однако в результате внезапного нападения Германии на СССР Кегель чуть было не остался без связи в Берлине. Только в последний момент, когда поезд с немецкими дипломатами уже отошел от московского перрона, Петров, севший в вагон около Серпухова, сообщил ему условия связи со Штёбе.
