Возможность освобождения Святой Земли французским крестовым походом отодвинулась еще дальше в будущее с объявлением очередного крестового похода против христиан, провозглашенного Иннокентием III в ходе неустанной битвы за всеобщее признание первенства папского престола. На сей раз его поход был направлен против короля Джона Английского. Ричард Львиное Сердце был ужасным королем – за все свое правление он провел в Англии менее десяти месяцев и облагал подданных несносными податями для оплаты своих войн, но, по сравнению с братом Джоном, он был просто сущий ангел во плоти. Похоже, Джон был напрочь лишен каких-либо моральных устоев, упиваясь ложью, мошенничеством и прелюбодеяниями. Он пытал богатых евреев, чтобы вытянуть из них деньги; вызнавал, кто из священников живет в противозаконной связи, – но не в борьбе за непорочность духовенства, а чтобы вынудить священников платить «налог на грех» – по два фунта в год – за содержание наложниц.
Когда же Джон обложил налогами церковные владения и духовенство без одобрения Папы, Иннокентий решил, что это уже чересчур. Как только престол Кентерберийской епархии освободился, Джон назначил собственного архиепископа. Иннокентий назвал официального кандидата церкви – Стефана Лэнгтона, но король Джон не позволил тому вступить в свои права. Пана дал Джону трехмесячную отсрочку на введение архиепископа Лэнгтона в должность, а когда срок истек, подверг интердикту всю Англию. А без Божьей милости не могло быть ни крещений, ни свадеб, ни христианского погребения. Столь суровое наказание могло запросто разжечь революцию, на чем, собственно говоря, Иннокентий и строил расчет. В ответ король Джон провозгласил, что буде какой из английских епископов приведет папский приказ в исполнение, все священники и монахи из Англии отправятся в Рим с вырванными ноздрями и выколотыми глазами. Не обращая внимания на варварские угрозы, местные клирики зачитали указ об интердикте в храмах Англии в вербное воскресенье 1208 года, и все восемь тысяч церквей были закрыты.
Когда же и по прошествии полутора лет панская санкция желанного результата не принесла, Папа отлучил короля Джона от церкви и призвал короля Филиппа Французского возглавить крестовый поход против Англии. И снова участникам сулили те же поблажки и награды, что и крестоносцам Святой Земли. Филиппу в качестве дополнительного вознаграждения был обещан английский трон, и он, не откладывая в долгий ящик, начал собирать войска. Тамплиерам же Франции и Англии предстояло принять участие в свержении короля Джона.
Не видя, куда обратиться за помощью, английский король отправил в Рим весточку, что готов вступить в переговоры, ради чего Иннокентий и отправил в Англию кардинала Пандульфа. Обуреваемый беспокойством, Джон не стал дожидаться кардинала в Вестминстере, а отправился встретить его в Дуврском порту. Король не только поклялся вернуть все земли и сокровища, изъятые у церкви, но даже подписал документ, передававший всю Англию «Господу и владыке нашему Папе Иннокентию и его католическим преемникам». Таким образом, Англия стала папской державой, а Джон и его преемники могли править страной лишь как светские управляющие, исполнявшие папские указания и обязанные ежегодно уплачивать Риму по тысяче дукатов. Соглашение заключили на строго деловой основе: христианам Англии было отказано в духовном утешении еще целый год, пока Папа не получил деньги сполна. Лишь после этого церкви открыли двери для английских верующих, снова получивших возможность отправлять христианские обряды.
Узнав, что Англия стала папской собственностью, французский король впал в ярость. Он растратил целое состояние на подготовку крестового похода против Англии по приказу Иннокентия III, а его клевретам были обещаны земли с размахом, какого не знали с той поры, как Вильгельм Завоеватель делил Англию между своими приспешниками в 1066 году. Распущенные по домам французы испытывали острое недовольство, не желая больше слышать мольбы и увещевания о выгодах всяких там крестовых походов.
Зато тамплиеры в Англии испытали немалое облегчение. Для них окончился период смуты, ведь брат Джона Ричард был их добрым другом, и они мало-помалу привыкли служить королевской династии. А разногласия между Джоном и Папой поставили их в неловкое положение. Теперь же, когда Англия стала папской державой, а король Джон – вассалом их повелителя Папы, позиция тамплиеров вполне определилась.
Что же до поведения Джона – как только его действия по отношению к римской церкви оказались под контролем Папы, папскому престолу стало абсолютно все равно, как он обращается со светскими вассалами. Поскольку он упрямо продолжал нарушать феодальные договоры, его бароны вынуждены были организовать сопротивление, со временем приведшее к появлению эпохального документа, определяющего и утверждающего права баронов и общее право – хартии, вошедшей в историю как Magna Carta, или Великая Хартия Вольностей. Джону казалось, что против него ополчился весь свет, даже Стефан Лэнгтон, ныне утвердившийся в сане архиепископа Кентерберийского. Джон не мог положиться ровным счетом ни на кого из нобилей. Английский Магистр тамплиеров находился одесную от него, когда король неохотно скрепил печатью сей важнейший документ, ставший первым крохотным шажком к конституционному праву.
Узнав о Великой Хартии Вольностей, обуянный великим же гневом, Иннокентий III назвал ее «противоречащей законам нравственности». Королю не пристало подчиняться народу, он подвластен только Папе. Народу не пристало творить законы и диктовать их королям. Установления создают Папы, передавая их мирским правителям для исполнения. Он огласил официальную буллу, порицающую Великую Хартию Вольностей и возбраняющую английскому королю ей подчиняться. Всякий, кто попытается провести положения хартии в жизнь, будет предан анафеме. Когда же архиепископ Лэнгтон отказался огласить в Англии угрозу отлучения, его тотчас отрешили от сана.
Папа Иннокентий III переиначил на свой лад идеал крестовых походов, изначально призванных вернуть христианам Святые Места Спасителя, обратив их в средство достижения целей, угодных панскому престолу. Религиозный ныл, знаменовавший Первый крестовый поход, сошел почти на нет, – настолько, что даже найти родовитого дворянина, желающего взойти на иерусалимский трон, стало трудновато. Королеве Марии исполнилось семнадцать, большинство ее ровесниц уже успело выйти замуж и нарожать детей, а ей все никак не могли сыскать мужа. В конце концов решили воззвать к королю Филиппу Французскому, чтобы тот посватал за нее подходящего жениха.
Филиппу понадобилось почти два года, чтобы приискать короля для Иерусалима, и кандидат не блистал ни как будущий монарх, ни как жених юной королевы. Им оказался шестидесятилетний Жан де Бриенн, начинавший свое восхождение на военной службе французскому престолу как безземельный и безусый рыцарь и взошедший до поста командующего армией Филиппа. Судя по всему, Филипп желал устранить Жана из Франции, чтобы порвать его скандальную интрижку с графиней Бланш Шампанской, – оттого-то его и выбрали в женихи. Дабы наделить его достоянием, причитающимся рангу царственного жениха, Филипп одарил Жана приданым в сорок тысяч фунтов серебром, каковое Папа Иннокентий со своей стороны пополнил равной суммой.
В июле 1210 года, перед прибытием Жана де Бриенна в Иерусалим, шестилетний срок перемирия Амальрика с аль-Адилом истек, но султан выразил намерение продлить его. Дабы одобрить упомянутое продление, регент Жан д'Ибелин созвал совет. Магистры госпитальеров и тевтонских рыцарей согласились, но Филипп де Плесье, Великий Магистр ордена тамплиеров, вдруг резко воспротивился, утверждая, что нового короля, прибытия коего надлежит ожидать всего через пару недель, не следует связывать долгосрочными обязательствами, даже не поинтересовавшись его мнением на сей счет. Здравый смысл высказывания магистра тамплиеров поколебал уверенность епископов и дворян, склонив их на его сторону. Вдобавок такой ловкий шаг помог сразу наладить добрые отношения с Жаном де Бриенном, оценившим предложенную Великим Магистром отсрочку важного решения до прибытия будущего предводителя, каковой появился 13 сентября 1210 года и женился на королеве Марии в первые же сутки после того, как она впервые узрела жениха, годившегося ей в дедушки. В том же году тамплиерам пришлось собраться, чтобы найти замену Великому магистру де Плесье, сломленному болезнью. Своим четырнадцатым Великим Магистром они избрали Вильяма де Шартра. Жан де Бриенн весьма охотно сотрудничал с тамплиерами, и следующим летом позволил кое-кому из своих вассалов принять участие в налете тамплиеров на египетское побережье. В 1212 году он пошел на долгосрочное перемирие с султаном аль-Адилом, но прислушался к советам военных орденов, твердивших, чтобы он воспользовался пятилетней передышкой для подготовки нового крестового похода. Жан написал Папе, ходатайствуя подгадать очередной крестовый поход к истечению срока перемирия в 1217 году.
