Вслед за посрамленным братом на трон взошел второй сын Бейбарса – семилетний отрок, Калаун же отправлял при нем обязанности визиря и главнокомандующего войск Египетской империи. Но после трех месяцев этого фарса, уступая настояниям друзей и собственному честолюбию, Калаун сместил мальчика, провозгласив себя султаном Египта. Прожив пару месяцев в изгнании, бывший султан Барака погиб. Официальная государственная грамота гласила, что он расшибся насмерть, упав с лошади, но на всех рыночных площадях Египта и Сирии ходили упорные слухи, что его отравили по приказу Калауна.
Позднее, в том же 1279 году, Гуго Кипрский надумал вновь попытаться взять Акру. Призвав на феодальную службу островных вассалов, он собрал войско, собираясь вести его в открытый бой в совершеннейшей уверенности, что бароны материка присоединятся к нему, – они же предпочли сохранять нейтралитет. Тамплиеры были во всеоружии и готовы к сражению даже до того, как Гуго успел высадить всех людей и коней на берег, к тому же храмовников поддерживали все сухопутные и морские силы Венеции. Гуго решил воздержаться от боя, попытав счастья на ниве дипломатии. Но не преуспел и здесь. После многомесячных, и, как оказалось, бесполезных переговоров, угроз и улещивания феодальным договором был поставлен крест на тщетных торгах, поскольку вассалы Кипра присягали проводить на военной службе вне родного острова не более четырех месяцев кряду. Как только время подошло, и феодальные обязательства были исполнены, вассалы короля собрали пожитки и отплыли на родину. Гуго же оставалось, кипя от злости, последовать за ними. Виня в своем провале одних лишь тамплиеров, он в отместку захватил все их владения в королевстве Кипрском. В ответ на прошение Великого Магистра, Папа написал королю Гуго, повелевая тому ради спасения собственной души вернуть тамплиерам отнятое, но Гуго Кипрский поставил возмездие превыше духовного избавления и пропустил приказ понтифика мимо ушей.
В Триполи тоже не все шло гладко. Заключив с тамплиерами перемирие сроком на год, Боэмунд позволил им отстроить и укомплектовать личным составом прецепторию храмовников в городе, но все еще держал в плену двенадцать братьев, захваченных во время прошлых неурядиц. Как только срок перемирия истек, состоялось очередное сражение – около двухсот приспешников Боэмунда выступили против примерно такого же числа тамплиеров и вассалов Гвидо Джебельского. И снова Боэмунд потерпел поражение, что опять повлекло разрушение владений тамплиеров в Триполи. Тамплиеры попытались атаковать город с моря, отправив двенадцать галер брать Триполийскую гавань, но внезапный шторм разметал корабли. В ответ Боэмунд отправил собственную флотилию против замка тамплиеров в Сидоне, но, как нетрудно догадаться, взять обнесенную высокими стенами крепость силами одного лишь флота не удалось.
Тем временем монгольскому двору, умиротворенному известием о восшествии на египетский престол отрока, потребовалось поспешно перестраиваться при куда более зловещей новости, что султанат узурпировал полководец-мамелюк. Ильхан Абага порешил перейти к действиям, не дожидаясь шагов неприятеля, и на исходе лета 1280 года послал в Сирию монгольскую армию, стремительно бравшую город за городом. К октябрю монголы покорили важный город Халеб, перебив там мусульман, разграбив склады и предав мечети огню. Решив воспользоваться воцарившейся неразберихой к собственной выгоде, госпитальеры выслали войско из своего северного замка Маргат в рейд по мусульманским деревням и городкам. Возвращаясь в Маргат после набега на вражескую территорию, нагруженные добычей госпитальеры столкнулись с отрядом мусульманской кавалерии, оказавшимся чересчур малочисленным, чтобы остановить их. За это злопамятный Калаун, оскорбленный маргатской вылазкой, заготовил для госпитальеров особую кару.
Монгольская конница, пустив в ход тактику стремительного натиска и устрашения, вселявшую ужас повсеместно, успешно покорила территорию Сирии, но в Египте в распоряжении Калауна находилось самое многочисленное население во всем исламском мире. Созвав рать, неисчислимо превосходившую войско монголов, он выступил на защиту своего царства. Вкупе его кавалерия и пехота являли собой крупнейшее воинство на Ближнем Востоке, и сугубо численный перевес неприятеля вынудил монголов отступить в Ирак. Чтобы отобрать у султана-мамелюка хоть часть Сирии, Палестины или Египта, монголам требовалось не в пример большее войско.
Между тем монгольские источники подкреплений порядком иссякли: империя Чингисхана раскололась, распавшись на удельные улусы под властью сыновей и внуков великого хана, – у каждого имелись собственные предпочтения и устремления. Хан Хубилай, могущественнейший из всех, мало-помалу проникся древней китайской культурой, став искренним буддистом. Хан Золотой Орды – так стали называть монголов-кипчаков – склонился к исламу, и еще до конца года официально провозгласил, что и сам, и его род стали мусульманами. Как таковой, он не только отказался выступить на стороне персидских монголов против египетских мамелюков, но и стал их потенциальным противником. Так что персидским монголам под началом ильхана Абаги оставалось полагаться только на себя, но зато они могли воззвать к своим вассальным христианским державам Армении и Грузии, а также к некоторой части турков-сельджуков. Боэмунд Триполийский присягнул на верность Абаге, но в его распоряжении войск почти не имелось. Посему крупной военной помощи надлежало искать только в союзе с католиками крестоносных держав, в том числе и с военными орденами. И Абага снарядил послов в Акру.
Монгольские эмиссары растолковали баронам и великим магистрам, что в будущем 1281 году ильхан Абага намерен послать все свое войско – могучую армию в сто тысяч человек – в Сирию, ставя себе конечной целью завоевание Египта. В благодарность же за помощь крестоносцев людьми и припасами Абага ручался, что в числе наград будет и все изначальное Иерусалимское королевство. Все упования крестовых походов сбудутся.
У католиков по-прежнему не было ни единой власти, ни единого мнения. Внутренние дрязги настолько их раскололи, что они даже не могли рассмотреть предложения монголов. Роберто де Сен-Северино получил строжайший наказ Карла д'Анжу поддерживать дружеские отношения с султаном Калауном, так что в ответ на просьбу эмиссаров он пустил в ход все рычаги, имевшиеся в его распоряжении, чтобы только им помешать. Послы Абаги возвращались в унынии и недоумении, наверняка понимая только одно: на помощь крестоносцев ильхану рассчитывать не приходится. Ничуть не больше преуспели и послы монголов, отправленные прямиком к Папе и ведущим монархам Европы.
Калаун же, прекрасно осведомленный своими соглядатаями о монгольской дипломатической инициативе, вслед за монгольской депутацией заслал в Акру свою, предложившую десятилетнее перемирие, распространявшееся и на тамплиеров с госпитальерами. Предложение встретило полнейшую поддержку Роберто де Сен-Северино, в своем радении дошедшего до того, чтобы сыграть роль осведомителя Калауна в стане христиан. С глазу на глаз несколько египетских посланников советовали крестоносцам не бросаться очертя голову на соглашения с Калауном, потому что уже зреет заговор с целью свергнуть султана. И даже назвали имена. Тогда Роберто да Сан-Северино стремглав ринулся упредить Калауна, успевшего вовремя схватить и казнить заговорщиков, тем самым удержавшись на троне.
Получив заверения Роберто, что предложенное перемирие потрафит Карлу д'Анжу, Великий Магистр Вильям де Боже подписал сказанное от имени ордена тамплиеров в мае 1281 года. Великий Магистр госпитальеров тоже поставил свою подпись, а через пару недель после него – и Боэмунд. Калаун ликовал, что своими дипломатическими ухищрениями обезопасил в грядущей монгольской войне свой западный фланг от всякой угрозы со стороны христиан. А пока шли переговоры, Калаун перебросил свое войско из Египта, основав ставку в Дамаске. И приготовился дать бой.
К сентябрю монгольская армия наконец собралась и выступила в Сирию. Военный альянс так и не набрал сотни тысяч людей, на которую рассчитывал Абага, но все же дал солидное воинство в пятьдесят тысяч монголов при поддержке тридцати тысяч христиан из Армении и Грузии, занявших место на правом фланге монгольской армии. Все очень удивились, когда к ним присоединился отряд рыцарей-госпитальеров из Маргата, решивших закрыть глаза на мирный договор, подписанный их Великим Магистром в Акре.
