Что же до крестового похода, народ утратил стремление к сомнительным духовным благам, обещанным церковью за то, что они растратят все свои деньги и даже отдадут в залог свое достояние, дабы отправиться за тридевять земель, возложив живот свой на алтарь войны, каковая, как знать, может быть, и вовсе неугодна Богу. Разве потери христиан в Святой Земле – не верное доказательство того, что Христос порицает их дела? Вознаграждение вечным блаженством утратило свою эфемерную привлекательность пред суровым ликом действительности. Они узрели, как сама идея крестового похода, сиречь сражения за Животворящий Крест Господень, подверглась извращению, преобразившись в войны папства за власть, и примером тому пресловутый Альбигойский крестовый поход во Франции и «крестовый поход» Папы против Фридриха II в Италии.
Папа Григорий X питал непоколебимую убежденность, что если долг всех католиков – спасать души людские, то на Папу возложен особый долг – спасать душу самой Святой Матери-церкви. Именно он, прежде всех прочих, обязан вернуть ей высочайшие духовные стандарты, предписанные уже самой искренней верой в учение Иисуса Христа. Лишь он один наделен полномочиями приструнить верховных иерархов церкви. Растление прелатов, распутный образ жизни, для поддержания какового народ облагали грабительскими податями, растраты, беспутство лиц, облаченных в одеяния духовенства – все сие отторгло искренне верующих от церкви. Они лишились благоговения пред таинствами и утратили почтение к проповедям, возглашаемым людьми, погрязшими во грехе. Главная задача Григория заключалась в искоренении означенных непотребств через утверждение и насаждение строжайшей духовной морали. Меры, принятые им для достижения таковой цели на Втором Лионском Соборе в 1274 году, открывают нам положение дел в Европе под конец тринадцатого столетия, повествуя о борьбе за власть, в конечном итоге повлекшей утрату Святой Земли. Некоторые из рассмотренных на Соборе материй помогут истолковать катастрофические события следующей четверти века. Нам остается только домысливать, какой оборот приняли бы дебаты на Соборе, доживи до него величайший из мыслителей века, но Святой Фома Аквинский скончался по пути в Лион, всего через год после предания гласности своего основополагающего труда «Summa Theologica».
Григорий питал твердое убеждение, что новый крестовый поход во спасение королевства Иерусалимского сызнова поможет сплотить верующих. При том он прекрасно сознавал, что чем более он преуспеет в призыве людей на бой, тем больше понадобится денег на доставку их в Святую Землю и на подкрепление их сил в поле. Добыть же эти деньги было нелегко, поелику всякому было ведомо, что золото, собранное для прошлых крестовых походов, изрядной частью утекало в бездонные кошели высшего духовенства, нуждавшегося в нем, чтобы вести шикарную жизнь, какой позавидовали бы и великие князья по крови – каковой титул кардиналы присвоили, именуя себя «князьями церкви».
Зная по собственному опыту, что итальянцы снабжают египтян военным сырьем. Папа постановил прекратить такую торговлю, какой бы прибыльной она ни была. Он также ведал, что суда мусульманских морских держав на африканском побережье и корабли мусульманских флибустьеров и пиратов неусыпно стерегут морские пути христиан, то и дело обращая плененных паломников в рабство. Вдобавок он вызнал, что таковых стервятников поддерживают христианские портовые города, где негоцианты за бесценок скупают у пиратов захваченные грузы, продавая оным припасы, потребные, чтобы снова выйти в открытое море. Означенному тоже надлежало положить конец.
Посетили Собор и важные особы, прошения которых тоже надлежало рассмотреть. Мария Антиохийская алкала возможности предъявить права на иерусалимский престол. Эмиссары ильхана Персии искали союза с христианами против мусульман. Посланники императора Михаила Византийского желали обсудить признание греками господства
Папы римского в чаянии, что покорность императора предотвратит нападение Карла д'Анжу на Константинополь.
Все сказанные материи играли весомую роль, и посему европейских венценосцев побуждали посетить Второй Лионский Собор в 1274 году. Монархи же пренебрегли оным, за исключением короля Якова I Арагонского, да и тот, не найдя ничего для себя интересного, вскоре нацелился домой. А Вильяма де Боже, нового Великого Магистра ордена тамплиеров, особенно интересовали посланники из Святой Земли, ибо они могли посвятить его в сложившуюся там обстановку. За истекшие месяцы он свел дружбу с епископом Триполийским, в один прекрасный день возблагодарившим Господа за эту дружбу. И притом Великий Магистр всегда играл роль соглядатая своего двоюродного брата – Карла д'Анжу, которого всячески поддерживал.
Постановления Собора были весьма познавательны, показывая, что папство пользовалось своей властью не только для созыва и финансирования крестового похода, но и для восстановления нравственности как в самой церкви, так и за ее пределами, – что мало заботило средневековых монархов. Начали с первостепенного вопроса о крестовом походе. И здесь Папа благодаря службе в сане патриарха Иерусалимского знал положение дел отнюдь не из вторых рук.
«Увы нам! Сама земля, на которую Господь сошел в попечении о нашем спасении, которую Он, дабы искупить грехи человечества ценою жизни своей, освятил собственной кровью, – сия земля подвергается дерзким нападениям и давно занята нечестивыми врагами христианства – богохульными, неверующими сарацинами. Они не только железной дланью удерживают завоеванное, но и без страха опустошают его. Они жестоко убивают тамошних христиан, предавая Творца величайшему поношению, ко гневу и горести всякого, кто следует католической вере. «Где же Бог христиан?» – то и дело вопрошают сарацины, насмехаясь над оными. Таковой срам, что разум отказывается верить, а уста произносить, воспламенил наше сердце и вдохновил отвагу, дабы мы, ведая о заморских делах не понаслышке, а зревши оные собственными очами и осязавши собственными дланями, восстали всячески отмстить за обиды Распятому. Помощь наша придет от воспламененных огнем веры. Поелику освобождение Святой Земли должно волновать всякого исповедующего католическую веру, мы и созвали собор, дабы по консультации с прелатами, королями, князьями и прочими мудрыми людьми решить и предписать именем Христовым средства к освобождению Святой Земли».
Кроме того, Папа Григорий объявил, что Собор призван повлечь «…преображение нравственности, каковая подверглась порче в силу грехов и духовенства, и народа же».
Изыскивая средства на крестовый поход, Папа постановил, что и сам он, и все его кардиналы будут ежегодно вносить на его нужды по шестой части своих доходов в течение шести лет. А всех епископов, священников и военные ордена призвал в это же время вносить специальную десятину. Все взыскания, коими облагались богохульства, поступали в фонд крестового похода. Исповедникам перед отпущением грехов предписывалось налагать епитимью деньгами, «…отдав деньги Святой Земле в расплату за грехи их». Церковную кружку надлежало разместить в каждом храме, а дабы собранные деньги пошли по назначению, каждая кружка должна была запираться на три ключа: «первый пребывал бы в распоряжении епископа, второй в распоряжении священника храма, а третий вверен в руки некой честной светской особы». Далее Папа повелевал «наставлять паству в отпущение своих грехов помещать то свое подаяние, на каковое сподобит их Господь, в оную кружку».
Далее, чтобы никто не избег обязанности внести хоть малую толику, Папа велел всем светским властям обложить свои земли «…малым налогом, каковой никому не в тягость, в отпущение грехов… дабы никто не мог уклониться от сострадания пагубному положению Святой Земли, никто не был освобожден от пожертвования». А с целью предотвращения случавшегося в прошлом использования фондов крестового похода для личного обогащения, Григорий пустил в ход угрозу строжайшей церковной кары. «Анафема» и отлучение [экскоммуникация] изначально отождествлялись с изгнанием или проклятием, но ко времени Собора она приобрела значение серьезнейшей формы отлучения, провозглашаемого в сопровождении всех причитающихся духовных обрядов. «Буде же сим благоразумным приуготовлениям касательно Святой Земли станут чинить препоны плутнями ли, по злому умыслу ли, мы отлучаем и предаем анафеме всех и каждого, кто сознательно воспрепятствует уплате сказанной толики – прямо или косвенно, гласно или тайно…»
