– Что ж, решение твое. Мой поезд уходит завтра… – Он посмотрел на часы и поправился: – Точнее, уже сегодня, в полдень. Если вдруг понадобится помощь, только сообщи мне.

– Спасибо за все, Генри. Счастливого пути.

Закрыв дверь, Гленда вернулась в комнату, которая показалась ей холодной и неуютной – наверное, оттого, что с милым стариком Генри исчезла та волшебная сказка, которая всего на день украсила ее тусклую жизнь. Уже собираясь погасить свет, она обратила внимание на бумажный уголок, торчащий из-под подушки на кресле, в котором сидел гость. Гленда потянула за него и, к своему удивлению, вытащила фотографию, на которой был изображен молодой темноволосый мужчина.

Очевидно, Генри обронил ее, когда рассказывал о родственниках. Насколько она запомнила, этот незнакомец ей тоже кем-то приходился, то ли кузеном, то ли племянником. Впрочем, неважно.

Выключив свет, девушка легла в кровать. Но, как ни старалась, сон к ней не шел.

– Я даже помню, что его зовут Ричард, – пробормотала она и подумала, что от мужчины с фотографии не так-то легко избавиться. Недовольно ворча, Гленда выбралась из кровати, зажгла свет и стала пристально изучать фотографию того, кто упорно мешал ей заснуть. Мужественный овал лица с маленькой ямочкой на волевом подбородке, карие глаза, с вызовом глядящие из-под черных бровей, упрямо сжатые губы. Девушка не могла не признать, что у этого Ричарда довольно интересная внешность.

Спустя три минуты она решила, что он красив. А еще через пять была влюблена в него без памяти.

– Ну хорошо, сегодня, так и быть, я позволю вам спать в моей кровати, – заявила она родственнику с фотографии и, прижав ее к сердцу, сладко зевнула. После чего во второй раз погасила свет и залезла в постель. Вскоре Гленда оказалась во власти удивительно приятного сновидения, в котором мужчина с карими глазами занимал главное место. И несколько раз за ночь ее губы нежно прошептали: «Ричард».

С самого утра Гленда неутомимо прыгала от одного книжного стеллажа к другому, стараясь выполнить заявки, накопившиеся за время ее отсутствия на работе. Ее повышенное рвение объяснялось еще и тем, что она надеялась пораньше освободиться, чтобы успеть на вокзал проводить Генри.

Склонившись над каталогом и перебирая карточки в поисках очередного заказа, Гленда вдруг почувствовала присутствие в комнате постороннего. Обернувшись, она увидела Марвина, который стоял в дверях, явно не решаясь войти.

Заметив, что обнаружен, молодой человек шагнул по направлению к девушке, смотревшей на него без каких-либо особых эмоций.

– Гленда, я пришел… Я хочу, чтобы ты… Я и ты… В общем, Кайл мне все рассказал, – запинаясь, произнес Марвин, одновременно стараясь уловить в лице бывшей невесты хоть какую-то перемену.

Увидев, что она все так же безучастно взирает на него, он продолжил:

– Это все моя мать. Ты же знаешь, она не хотела ничего дурного, просто она слишком сильно любит меня. Прости ее. Я приехал специально, чтобы сказать тебе, что между нами все может быть как прежде.

Приняв молчание за согласие, Марвин уже увереннее сообщил:

– Сегодня вечером мама приглашает тебя на ужин.

Гленда смотрела на человека, которого, как ей казалось, она любила, и не находила в своей душе ни малейшего отклика на его слова. За те несколько минут, что он разглагольствовал, вся жизнь предстала перед ее мысленным взором во всей ее серости и обыденности. И она вдруг ясно поняла, что должна сделать…

– Глен, ты меня слышишь? Что мне сказать маме? – Голос Марвина прервал ее размышления.

Гленда посмотрела на него пренебрежительным взглядом, под которым молодой человек невольно съежился, и впервые в жизни, не стесняясь выражений, указала путь, по которому он может отправляться прямо сейчас, не забыв прихватить с собой маму и всю свою родню. После столь гневной отповеди Гленда, оставив несостоявшегося жениха в ошеломлении, вышла, хлопнув дверью, и решительным шагом направилась к управляющему.

Генри Хоссельмеер задумчиво смотрел в окно своего купе на привокзальную площадь. Поезд должен был отправиться с минуты на минуту.

Молоденький стюард, заглянувший в дверь, поинтересовался, не желает ли господин чего-нибудь. Господин ответил, что нет.

После того как юноша исчез, Генри вновь вернулся к своим мыслям. Он думал о той удивительной девушке, с которой познакомился два дня назад. Лучшей кандидатуры на роль жены Ричарда и быть не могло.

К сожалению, ему придется разочаровать старую графиню. Вчера, когда он показывал семейные фотографии, Гленда не то чтобы не обратила внимания на молодого человека, просто он не вызвал у нее каких-либо особых эмоций.

И на что только надеялась леди Виктория, отправляя его в эту поездку?

– Мисс, я все же настаиваю, чтобы вы показали мне свой билет! – донесся из-за двери раздраженный голос стюарда.

– Но вы же видите, что у меня обе руки заняты! – возразил ему молодой женский голос.

При звуках этого голоса Генри широко улыбнулся, а в его глазах заиграли лукавые искорки. Он встал и открыл дверь купе.

– В чем дело?

– Видите ли, сэр, эта мисс утверждает, что едет вместе с вами, но упорно отказывается предъявить билет, – возмущенно объяснил ему стюард.

– Генри, скажите же этому болвану, чтобы он пропустил меня! Я уже устала стоять здесь с вещами.

– Все в порядке, эта молодая леди действительно едет со мною, – сказал он служащему, подкрепив свои слова купюрой, которая моментально исчезла вместе со своим новым хозяином. Затем протянул руку, принимая у девушки багаж.

– Рад видеть тебя, Гленда.

Ричард проснулся оттого, что его любимчик, доберман Дьюи, которому от роду было полгода, вылизывал его лицо, выказывая этим преданность своему хозяину.

– Отстань, Дьюи! Ну же, пошел прочь!

С огромным трудом он сел в постели и попытался открыть глаза, которые тут же сомкнул от ударившего в них солнечного света. Голова буквально разрывалась на части, во рту было противно и сухо.

С мучительным усилием Ричард все же заставил себя встать и пройти в ванную, где тотчас залез под спасительный освежающий душ. Когда вместе со стекающей по его телу водой вялость и головная боль исчезли, он попытался собраться с мыслями и вспомнить, где же его вчера так угораздило нализаться. Но все его усилия были тщетны. Единственное, что ему удалось, так это вызвать в памяти образ некоей белокурой малышки… Как бишь ее звали: Лайза, или Джинни, или… А впрочем, неважно.

Когда спустя минут двадцать Ричард, чисто выбритый и в халате, появился на пороге спальни, там уже царил идеальный порядок.

Двери на террасу были распахнуты, позволяя видеть накрытый для завтрака стол.

Подойдя ближе, Ричард обнаружил на нем еще пачку утренних газет и коротенькую записку от камердинера Хэдли. В ней он оповещал хозяина о том, что утром звонила вдовствующая графиня и настоятельно просила внука посетить ее сегодня вечером.

Внимательно прочитав записку еще раз, молодой человек мысленно выругался. В этом был весь Хэдли: только факты и ни намека на то, зачем он понадобился леди Виктории. Впрочем, как слуга и друг, Хэдли был просто незаменим.

Ричард подумал о предстоящем свидании с бабушкой. Настоятельная просьба приравнивалась к прямому приказу явиться пред ее очи, и о том, чтобы ослушаться, не могло быть и речи. Вдовствующая графиня крепко держала в своих маленьких кулачках всю семью.

Надо сказать, именно за твердый характер, так похожий на его собственный, Ричард ценил и обожал бабушку. Он с удовольствием навещал ее в Гринбуш-холле, предпочитая беседы с ней общению с многочисленными приятелями. Но предстоящий разговор с леди Викторией обещал быть за рамками милой беседы, он это знал, поэтому попытался припомнить все свои последние прегрешения, чтобы заранее продумать линию защиты.

Ричард налил в высокий стакан апельсинового соку, бросил туда пару кубиков льда и развернул газету.