– Девушка, я прошу вас, давайте решим этот вопрос побыстрее. Мне нужна няня, и чем скорее, тем лучше.

– Да, вы это уже говорили, – напомнила трубка. – Минимальный срок – это завтра. Завтра вы должны будете подъехать к нам в агентство, где наш юрист заключит с вами договор и возьмет предоплату.

– А что, пораньше никак нельзя?

– Нет, – сочувственно вздохнула трубка. – Нельзя.

– Но я… Я ведь не смогу подъехать к вам в агентство! – вдруг понял Тихон. – Я не смогу, у меня же ребенок! Он маленький! То есть, она! Я не могу оставить ее дома одну…

– Вам не с кем оставить ребенка?

– Конечно, не с кем!

Ну до чего же непонятливые сотрудники работают в этом агентстве!

Трубка притихла на секунду, потом прошелестела:

– Оставайтесь на линии! – и окончательно замолчала.

Несколько минут томительного ожидания Тихон провел у дивана. Сунул обратно вывалившуюся изо рта у ребенка соску, когда тот уже был близок к истерике. Соска помогла – ребенок замолчал, а Тихон при этом испытал гордость.

«Может, на самом деле все не так уж и страшно?» – подумал он, воодушевившись своим первым педагогическим успехом. Про то, что совсем скоро ему придется менять ребенку испачканный памперс, он даже забыл.

– Фамилию и адрес свой назовите, – прорезался в эфире голос его собеседницы.

Тихон назвал.

– Это недалеко… Совсем близко от метро «Чертаново». На пересечении Севастопольского и Балаклавского, рядом с парком!

– Хорошо. Завтра в половине десятого ждите нашего сотрудника. Заключите договор и… Да, вот еще что. Пожелания какие-нибудь у вас на счет няни есть?

– Какие… пожелания? – растерялся Тихон.

Трубка снисходительно усмехнулась его дремучести.

– Мужчина, вы ведь не корову покупаете, я няню для собственного ребенка выбираете! Вам что, все равно, что это будет за человек?

– Нет, – подумав, решил Тихон. – Мне не все равно. Просто я… понимаете, в первый раз выбираю няню. И, поэтому…

– Понятно, – бесцеремонно прервала трубка. – Возраст, образование?

– Тридцать два года. Московский химико-технологический институт! – бодро отрапортовал Тихон.

– Да не ваши! – взмолилась трубка. – Не ваши, а вашей будущей няни! То есть, няни вашего ребенка!

Мозги у Тихона медленно закипали. От нервного истощения зачесалась спина. Он поскреб ее, неловко вывернув свободную от телефонной трубки руку.

– Возраст не важен. Образование… пусть будет высшее.

– Педагогическое? – уточнила трубка. – Или, лучше, медицинское? Учитывая возраст ребенка, медицинское было бы лучше!

Да хоть ветеринарное, подумал про себя Тихон. Пусть даже ПТУ – лишь бы побыстрее, черт возьми, они ее прислали!..

– Ну, если можно…

– Понятно. Минуточку, я посмотрю в базе данных…

Когда этот мучительный разговор наконец был окочен и Тихон положил нагревшийся телефон обратно на тумбочку в прихожей, ребенок уже опять успел потерять соску и начинал жалобно попискивать на диване. Позволив себе несколько секунд передышки, Тихон направился к нему. От мысли, что сейчас придется разворачивать пеленку, снимать с ребенка памперс и соприкасаться с его какашками, становилось дурно.

– Ну что? – поинтересовался он у ребенка. – Ну что тебе не спится, а? Спал бы себе мирно до утра, а утром бы пришла няня и тогда… тогда орал бы, сколько хочется. Я бы все равно на работе тебя не услышал… Эх!

Разворачивать ребенка все же пришлось. Под атласным одеяльцем обнаружилась фланелевая пеленка все того же, голубого, цвета, под ней – еще одна, тонкая, в голубых цветочках, пеленка. «Как капуста, честное слово, – подумал Тихон, – и зачем, спрашивается, в такое количество пеленок детей заворачивать?» А вслух сказал:

– Да не ори ты! Ну, пожалуйста!

И снова попытался засунуть в рот ребенку соску.

На этот раз номер не прошел – соска была отвернута, и рев продолжался.

Он с удовольствием зажал бы уши, да только руки были заняты.

Развернув последнюю пеленку, Тихон остолбенел.

Он, конечно, догадывался, что маленькие дети бывают… маленькими. Но когда увидел, насколько маленький этот ребенок, то просто не поверил, что такое может быть. Это существо с птичьими лапками вместо рук и ног и грудной клеткой размером с кулак взрослого человека не могло быть жизнеспособным.

«Недоношенный, – тут же понял он. – Глухой, к тому же еще и недоношенный! Еще и орет, еще и обкакался! Господи, за что мне это?!»

Проклиная все на свете, и в первую очередь – себя самого за собственный идиотизм, он попытался стянуть с ребенка памперс. Памперс не стягивался, покрасневший ребенок заливался горьким плачем, и на лбу у Тихона выступил холодный пот прежде, чем он догадался потянуть за липучки по бокам. Противный трескучий звук, и – вот она, награда за его усилия. Жиденькая, бледно-коричневого цвета…

По дороге в ванную, придерживая орущего ребенка двумя руками и пребывая в абсолютной уверенности – сейчас он его сломает, или уронит – Тихон понял: еще один такой день – и он сойдет с ума. Еще два таких дня – и он просто умрет. Он умрет, не выдержав этого кошмара.

– Ну не ори, – умолял он, взывая к совести ребенка. – Не ори, прошу тебя, девочка. Ты же у нас хорошая… Хорошая девочка. И имя у тебя такое замечательное… Такое замечательное имя… Кажется, Оля? Или… Оксана? Или… как там тебя?

Со всеми этими переживаниями Тихон начисто забыл имя ребенка.

И от этого разозлился еще сильнее.

Появившаяся на следующий день няня оказалась субтильной девицей с короткими, модно подстриженными ярко-рыжими волосами. На вид ей было слегка за двадцать пять. Она имела, как и пообещали в агентстве, медицинское образование и небольшой стаж работы в детской поликлинике в должности медсестры. Имя у няни было необычное и красивое – Лана. Представившись и поставив свою подпись в документах, которые привез юрист, она сразу же приступила к своим непосредственным обязанностям. Подошла к ребенку, который, к небывалому счастью своего отца, все еще спал посередине разложенного дивана, кое-как завернутый в пеленку, и начала с ним разговаривать.

– Это кто тут у нас спит, а? Это кто тут у нас спит такой хороший? Такой славный? Кто-о-о такой маленький тут у нас спит?..

Тихон, занятый в это время беглым просмотром договора с фирмой о предоставлении услуг, от удивления выронил ручку. Кажется, ему прислали сумасшедшую няню.

– Девушка, он же спит!

– Спит, конечно! – елейным голоском отозвалась няня. – Я же говорю! Спит, маленький…

– Вот именно. А зачем же вы его будите? – сердито спросил Тихон.

Пожалуй, стоило еще три раза подумать прежде, чем заключать договор с этой странной няней.

– Я его не бужу. Я с ним просто разговариваю, – пояснила няня тоном, каким врачи психиатрических клиник разговаривают со своими пациентами в стадии обострения.

– А зачем вы с ним разговариваете, если он спит? Вы же его разбудите!

– С детьми нужно всегда разговаривать. Даже когда они спят.

– Круглые сутки, что ли? – обалдел Тихон.

Восседающий за журнальным столиком юрист – крупный краснолицый мужчина с густой бородой и безнадежной проплешиной на макушке – наблюдал за их разговором с большим интересом.

– По мере возможностей, – пояснила няня. – Он слышит даже во сне.

«Это еще вопрос, слышит ли он вообще что-нибудь!» – подумал про себя Тихон, а вслух сказал:

– Это она, вообще-то. Девочка. Я вчера, кажется, говорил об этом вашей… сотруднице.

– Да, конечно. Я знаю, девочка. Хоро-о-шая девочка! – вместо человеческой речи опять послышалось гнусное сюсюканье. Тихон сглотнул подступившую к горлу тошноту. – И как же нашу девочку зовут? А? Как зовут нашу ма-а-ленькую девочку?

– Вы… меня спрашиваете, да? – обреченно поинтересовался Тихон.

– Вас, кого же еще! Девочка же спит, и она при всем желании не может мне ответить! Она еще не умеет разговаривать!

Тихон некоторое время растерянно молчал. Проблема заключалась в том, что он со вчерашнего вечера так и не смог вспомнить, как же зовут этого ребенка, которого про себя продолжал называть исключительно «ребенком» и никак больше.