— Окс Морган гнался за мной через весь штат! Чертов сукин сын почти поймал меня, несколько раз я едва не попался ему в лапы! Ох, простите, мэм. Я имею в виду — Мора. — Он по-волчьи усмехнулся, не обращая внимания на нахмурившегося Куинна. — А я всего-навсего поцеловал одну весьма хорошенькую леди. Я вас спрашиваю, с каких это пор поцелуй считается преступлением?

— Если ты заставил ее силой тебя поцеловать, я сказал бы, что такое деяние наказуемо, — заметил Куинн спокойно. — А если ты заставил ее силой сделать что-нибудь еще…

— Силой? Да нет же, черт возьми! Я никогда не вынудил бы леди сделать что-то такое. Зачем мне это? Они и так сами напрашиваются на… — Он поспешил умолкнуть, поскольку рот Куинна превратился в тонкую полоску. Юноша быстро взглянул на Мору. — Я хотел вам сказать, что эталеди сама пригласила меня. Вежливо и приятно. — Он захихикал и снова уселся на стул, казалось, весьма довольный собой.

Когда Мора принялась мыть посуду, Куинн наконец услышал от парня всю историю от начала до конца. Оказалось, Лаки Джонсон сделал кое-что большее, чем просто поцеловал леди. Он затащил ее в постель.

К несчастью, это была не его собственная постель, а мужа пострадавшей леди, некоего Руфуса Ламморка, владельца самой крупной грузовой компании в Денвере. В ней его и поймали.

— Когда он нас застукал, то вместо того, чтобы кинуться на меня, набросился на Тэсс! — воскликнул Лаки с негодованием. — Ее так звали, Тэсс, — добавил он. Мальчишеское лицо стало хмурым. — Прежде чем я понял, что случилось, он выдернул ее из постели за волосы и швырнул на пол. Я схватил его прежде, чем он смог снова ее ударить, и мы сцепились. Тэсс кричала и плакала так громко и отчаянно, что могла поднять мертвых. У меня не было никакой возможности увидеть, что с ней такое, но вдруг Руфус потянулся к своему револьверу. А на мне вообще ничего не было. Совсем ничего! — подтвердил он снова.

— О Боже! — Стоя у мойки, Мора схватилась за горло. — Он пытался тебя убить? Это наверняка был самый настоящий хладнокровный убийца!

— Никто и никогда не обвинял Руфуса ни в чем подобном, — мрачно ответил Лаки.

— Продолжай. — Куинн налил себе еще кофе, хмурясь из-за того, как эту историю воспринимает его жена. То, о чем рассказывал юнец, навеяло на Куинна воспоминания. Ужасные воспоминания. Он с отвращением прогнал их и заставил себя сосредоточиться на рассказе.

— Поэтому мы боролись из-за револьвера. Я пытался отобрать его и отбросить подальше, когда это произошло. Руфус дернулся и умер прямо на мне. Потом шериф меня арестовал и обвинил в убийстве, не обращая внимания на то, что Тэсс пыталась ему все объяснить. А потом мы со стариной Беном дали деру из тюрьмы…

— Старина Бен? — Тарелка в руке Моры замерла, и она уставилась на Лаки огромными глазами.

— Ага, Бен Баскин, грабитель банков. Он сидел вместе со мной. Ну так вот, мы, значит, удрали, а шериф объявил щедрую награду — пять сотен долларов за поимку каждого из нас. Окс поймал Бена в Виргинии и приволок его мертвым, а потом погнался за мной.

— Тогда, думаю, ты должен поблагодарить Куинна. — Мора поставила последнюю тарелку на стол и потянулась за сухой тряпкой. — Он спас тебе жизнь. Тот ужасный человек убил бы тебя так же, как и старину Бена.

Куинн пожал плечами и допил кофе, а Лаки задумчиво покусывал нижнюю губу.

Парнишка откинулся на спинку стула и случайно принял такую же позу, как и Куинн. Он поднял подбородок и встретился со взглядом мужчины напротив. Упрямство мелькнуло в светло-голубых глазах Лаки, но погасло под неотрывным тяжелым взглядом серебристо-серых ледяных глаз. Юноша пробормотал:

— Я думаю, что задолжал вам. Окс, должно быть, обогнал меня возле Гусиного каньона и шел буквально по пятам. Поэтому я вам сильно обязан, мистер. Ох, погодите. — Лаки быстро оглянулся и подался вперед на стуле. Он вдруг пристально посмотрел на Мору, потом на Куинна и снова на женщину. — Вы мне велели называть ее миссис Лесситер? До меня не сразу дошло, что вы не… — Он облизнул губы, потом посмотрел на высокого угрюмого человека, который сидел перед ним. Парень, видимо, что-то прокрутил в голове, и его глаза округлились. Лаки едва не задохнулся. — Не тот ли вы Куинн Лесситер, а?

— Кажется, я был им до последнего времени.

— Но вы… вы… Я слышал о вас. Черт, да каждый слышал о вас. Вы же известная личность.

Куинн встал из-за стола, взял свою кофейную чашку и чашку Лаки и понес в мойку.

— Благодарю за ужин, — сказал он Море.

— Ты куда?

— Проверить лошадей. И посмотреть, нет ли чего заслуживающего внимания в конюшне или под навесом. Не было шанса до сих пор взглянуть. Я ненадолго. — Он встал и посмотрел на Лаки. — Ты готов?

— Готов? К чему? — Парень быстро вскочил на ноги.

— Отправиться на все четыре стороны! Обратная дорога в город длинна, а уже темнеет.

— Ты ведь не собираешься отправить его в город на ночь глядя? — В голосе Моры звучал протест. Она тяжело дышала. — Парень ранен!

— Какое мягкосердечие! — пробормотал Куинн, качая головой. Потом твердо посмотрел на Мору. — Он здесь не останется. Пусть найдет себе пещеру, или ляжет где-нибудь под деревом, или поедет в город — словом, пускай делает что хочет, но уберется отсюда прямо сейчас!

— Не беспокойтесь, мэм. — Лаки сдернул с гвоздя свою шляпу и направился к двери. Его щеки вспыхнули, но он боролся с собой, чтобы казаться спокойным и бесстрастным. — Никому никогда не удастся обвинить Лаки Джонсона в том, что он торчит там, где его не хотят видеть. Я достаточно испытывал ваше терпение, полагаю. Благодарю за прекрасный ужин, — сказал он Море с чувством. — Не волнуйтесь обо мне. Я могу позаботиться о себе сам.

— Но твоя рука…

— Ничего страшного.

— Куда ты поедешь? Где ты устроишься на ночлег?

— Довольно тебе над ним трястись, — заявил Куинн. — Если он достаточно взрослый, чтобы вляпаться в неприятности с ревнивым мужем и законом, то сумеет о себе позаботиться. — Он шагнул к двери, дернул ее, открыл и выжидающе посмотрел на Лаки Джонсона. Он смотрел на него не отрываясь, пока молодой человек надел наконец свою шляпу, поднял упряжь здоровой рукой и вышел в темноту.

Встревоженная Мора посмотрела на дверь, которую Куинн за ним захлопнул. Досада и раздражение боролись в ней с усталостью. Она не собиралась мириться с жестокостью Куинна Лесситера. Если подумать, то он просто ее потряс. Все, что она хотела, не выходило за рамки гостеприимства по отношению к молодому человеку, которому некуда податься и которому нужна крыша над головой на одну ночь, а Куинн вместо этого почти выпихнул его за дверь.

Чем больше она думала об этом, тем больше сердилась.

Когда Куинн вернулся в дом, она уже закончила подметать пол. Мора кинулась к нему с метлой в руке, ее глаза горели злым огнем.

Он притворился, будто ничего не замечает, чем окончательно разозлил ее.

— У тебя утомленный вид, — бросил он через плечо, подкладывая полено в почерневшую от копоти плиту. — Почему бы тебе не лечь спать прямо сейчас, а завтра с утра мы бы взялись за работу?

— Я лягу спать, когда закончу дела, — сказала Мора напряженным голосом.

— Как хочешь, смотри сама. — Он повернулся, чтобы взглянуть на нее. Его взгляд был таким долгим и оценивающим, что дрожь пробрала Мору до костей. Его серебристо-серые глаза потемнели от дыма горящего очага. — Но мне кажется, тебе уже пора спать.

— А я говорю — нет. Куинн направился к ней.

— Мора, если ты из-за малыша Джонсона…

— Нет, из-за тебя. Ты думаешь, что можешь указывать мне и каждому, что ему делать. Я не стану терпеть ничего подобного.

— Это не имеет к тебе никакого отношения. Я не собираюсь тебе указывать, что делать. Я только сказал, что не хочу, чтобы этот парень оставался здесь на…

— Но так нельзя, это негостеприимно… и…

Ее голос задрожал, а Куинн с тревогой заметил, что она вот-вот заплачет.

— Перестань, — быстро сказал он. — Незачем слишком уж переживать. Я не знал, что ты так печешься о каком-то парне, который вторгся в наши владения и чуть было не пристрелил нас обоих.