— В последнем я не уверена, — Марго отпила несколько глотков газировки и посмотрела в сторону вокзала.
— Тебе, похоже, нравится, что моя дочь не рядом со мной, — продолжал Шаулин, — и я обещаю, я выясню, что тебе от меня нужно! Ты заставляешь…
— Твоя дочь слишком дорога для меня, и это единственное, зачем ты мне нужен, — встряла женщина, не дав Шаулину договорить.
Она бы добавила уничижительное — и у меня были мужчины куда более достойные. Однако Антон Викторович не дал ей это сделать, потому что намеревался закончить свою гневную тираду:
— Но, моя милая Марго, не делаешь ли ты это для того, чтобы просто побыть со мной подальше от контуженной девочки-шизофренички, которая возомнила себе будто общается с привидением. Ты помогаешь мне забыть Розу, это страшно. Но еще ужаснее — каждый раз, предаваясь с тобой любви, я боюсь выбросить из памяти Юлю. Ты плетешь мне все эти сказки о нечисти и КГБ с тонким расчетом, будто я поверю во все и присягну тебе в верности. Ты сама прячешь мою дочь, ты не собираешься мне ее отдавать…
— Все люди — идиоты, — тяжело вздохнув, заметила ведьма, — первое правило в 'Курсе молодого бойца' нашего отдела.
Пропустив ее реплику мимо ушей, Шаулин продолжил обвинять прекрасную женщину во всех смертных грехах, которые он только мог придумать. Ни одно из обвинений не оставалось не подкрепленным событиями, произошедшими в ближайшие дни. Окажись в это время перед ним обычная женщина, она давно бы оскорбилась и ушла прочь. Но ведьма Маргарита с довольной улыбкой на лице выслушивала все, что ни говорил ей несколько дней назад нанятый ей же самой начальник.
Это последствия шока от перемены восприятия мира. Ведьма об этом прекрасно знала. Рассказывали ей и об иррациональном поведении Житенко в первые дни работы на отдел. Да и о японце Киномото, написавшем несколько утерянных трактатов, ходило немало историй. С Шаулиным получилось еще сложнее. Когда завербованные в отдел люди некоторое время просто психовали о 'верю-не верю', у Антона на адаптацию наложилось похищение дочери, что способствовало столь нелогичному поведению нового начальника. С этим можно было только смириться и ждать. И Марго это знала.
— Ну что, выговорился? — ехидно спросила она, когда Антон, неспособный найти очередное обвинение, замолк. — А теперь скажу я. Убирайся обратно в центр Сочи. Электричка через дорогу. И не кори себя в том, что ты совершил.
Она сказала это все настолько спокойно, что Шаулин оскорбился не содержанием ее слов, а тем, что она изложила все без единой эмоции. Когда с ним ссорилась Роза или ее мать, эти женщины рвали и метали. Если они выгоняли из дома несколько перебравшего Антона, они устраивали ему незабываемый спектакль, после которого не хотелось принимать спиртное в течение нескольких месяцев. Ведьма оставила его, не закатывая сцен. И от спокойного: 'Уходи! — было как-то неспокойно на душе. То ли она знала, что он вернется, то ли ей на самом деле было все равно, что случится с ним и его дочерью.
— И уйду! — резко встал с места Шаулин и, не говоря больше не единого слова, направился в сторону железнодорожной станции.
Ведьма, ухмыляясь, провожала его взглядом.
Только сев на твердую, выкрашенную лаком раз на десять скамейку электрички, Антон Викторович расслабился. Кошмар закончился: нет больше ни колдуньи, ни ее оборотней-водителей. Да, обидно, что рядом больше нет неотразимой женщины, рассказывающей ему невероятные истории об устройстве мира. Но теперь так легко и спокойно, не надо никуда бежать. 'Юля, потерпи еще чуть-чуть, я доеду до центра города, обращусь в милицию, и тебя найдут куда быстрее, чем оборотни из этого дурацкого отдела', - думалось отцу. Первый раз за последнюю неделю он вспомнил о черноокой Розе.
Закрыв глаза, он представил образ погибшей жены. Раньше, он видел ее в своих снах веселой и жизнерадостной, но сейчас она словно смотрела на него с чуть заметным укором. Совесть острыми зубами грызла его душу. Он изменил ей. Он предавался любви с курортной шлюшкой, представившейся маститой КГБ-шницей. Ему нет прощения. Он просто поверил в слова Марго: 'Умершему нельзя изменить! Может, и так, но Антон продолжал любить только одну женщину, свою ненаглядную Розу. А ведьма… когда его руки ласкали ее нежную шелковистую кожу, он представлял перед собой любимую жену, мысленно менял цвет волос, укорачивал их, стремился вообразить, что голос Марго звучит на октаву выше. У него получалось. Он мог подменить одну женщину воспоминанием о другой. Зря, конечно, теперь он не скоро увидит во снах прекрасную Розу.
— Вас тоже кинули? — из сна его вывел слащавый мужской голос.
Антон встрепенулся и ошарашено уставился на высокого рыжего мужчину. Очки-половинки, густые усы, застиранная футболка с нарисованным на ней радужным яблоком… небось, программист из Apple — почему-то подумалось бывшему депутату о профессии соседа по скамейке.
— Ну да, — сознался Шаулин, правда, не желая вдаваться в подробности, тут же отстранился, — а вам-то какое дело?
— Да мы коллеги по несчастью. Приехал, знаете ли, в Лазаревское из Питера, квартиру снял на вокзале, — собеседник махнул в сторону окна, где на платформе стояли женщины с картонками 'Жилье. Дешево'. — Поселился, все деньги отдал, я ж не коммерсант, раз в три года накопил на море, а потом… вечером является в квартиру сию бабка с корзинкой, полной котят, и говорит, мол, мне она жилище не сдавала, с ней и предыдущая должница не рассчиталась. Короче, выставила меня на улицу.
— Лохотронщики, — констатировал Шаулин, — так зачем же вы в центр едете, домой бы вам…
— Обратный билет у меня через три недели…
— Поменяйте.
— Жалко. Поэтому буду ночевать на вокзалах, по побережью поезжу.
Электричка тронулась, и программист грустно посмотрел в окно, провожая взглядом ненавистную ему платформу Лазаревского.
— Слушай, мужик, — вдруг оживился Шаулин, — а давай я тебе за гостиницу заплачу!
Нахмурившись, рыжий недоверчиво посмотрел на своего соседа по скамейке и, почесав подбородок, спросил:
— Ты псих?
— Последние три дня не уверен, — буркнул Антон Викторович, — тут вот какое дело, помощь мне нужна…
И он решился довериться случайному попутчику. За три часа пути можно вдвоем разработать целый план по спасению девочки. Дальше пара звонков в Москву знакомым, и вскоре выделят все необходимое для поисков. Антон рассказал без утайки: и про Розу, и про Юлю, и про похищение и даже Марго помянул не самым добрым словом. В ответ он получил упрек, мол, зря так с женщиной обошелся, можно было бы и помягче.
— Да ведьма она, — в душах заявил Шаулин, — натуральная ведьма! А еще на КГБ работает, работала…
Он не стал называть вещи своими именами. Несмотря на то, что отдел странных явлений существует, о нем почти никому не известно. Поэтому с местом работы Марго можно и приврать.
— Ну-ну, — знакомый женский голос раздался у него над ухом, — кто-то мне клялся, что не раскроет тайны.
— Я больше не хочу иметь ничего общего с вашим самопальным заведением! — ругнулся Антон Викторович, подсознательно желая прогнать прочь невесть откуда взявшийся голос.
Ведьмы тут нет и быть не может. Программист оглянулся, но все, что он мог разглядеть — густая кудрявая прическа женщины, сидящей спиной к спине его собеседника. Она не оборачивалась, а молча сидела, словно посторонняя.
— Антоша, из ОСЯ уходят только вперед ногами в белых тапочках.
Глаза Шаулина останавливались то на затылке Марго, то на спокойно сидящем рядом с ним мужчине-программисте.
— Меня зовут Леонид, — протянул он руку Антону, — кличка Локи, я независимый помощник отдела из Питера.
Уж кто такой Локи Шаулин читал. Бог хитрости и обмана из скандинавской мифологии. И если этот человек взял себе такой позывной, никаких сомнений не оставалось — он специально следил за Антоном, сел на ту же скамейку, поведал историю о лохотронщиках, чтобы войти в доверие и… разговорить. Депутат нахмурился, вспоминая весь диалог с неслучайным попутчиком. Все, что этому Локи было нужно — услышать его историю. Только Антон закончил — Марго дала о себе знать. Ведьма словно устроила проверку, не исключено, что она околдовала разум и заставила выложить все как на духу.
