— Вот, пожалуйста, — мальчишка сунул мне утренний номер «Московского комсомольца».

Я протянул ему мятую десятку и, рассеянно оглядевшись, присел на лавочку, перелистывая газету. Крупный заголовок на второй странице гласил «Смерть при исполнении», чуть ниже двадцатым кеглем было набрано — «Убийца в погонах застрелен своей последней жертвой».

Хорошо сработали. Профессионально, что бы там ни говорил Ткаченко. Свежие новости — это всегда профессионализм.

Ах, Валерка, Валерка, что ж ты так облажался-то. Ни рапорта начальству на бумаге, ни записки не оставил. А в компьютер твой служебный, к сети между прочим подключенный, только чайник-второклашка не залезет. А мне и лезть-то не надо было, я как вчера у тебя в кабинете сидел, с тобой разговаривал, как письмецо Рейчел от тебя отправлял, так вирус тебе на винт и закинул. Чистая работа.

Я аккуратно свернул газету и отложил ее в сторону. С серого неба над Диптауном вдруг посыпались белые, пушистые хлопья. Снег. Снег в Диптауне. Такого еще никогда не было. И, наверное, никогда больше не будет. Я закурил и подставил падающим снежинкам раскрытую ладонь. Они падали и вмиг таяли, превращаясь в маленькие прозрачные капельки.

Голова совсем не болела. Я прикрыл глаза и медленно слизнул скопившуюся в ладони воду, постаравшись досконально вспомнить вкус растаявшего снега там — в реале. Прошедший мимо мертвец посмотрел на меня странным взглядом. Он, как и все остальные, боялся меня, прятался за нарисованной маской, думал, что так я не смогу найти его… Я засмеялся.

На похороны Валеры я не пошел. Ленка Бардина, с которой мы сидели за одной партой в пятом классе, позвонила мне и расплакалась, сказав, что на похоронах никого, кроме нее, не было. Она да парни с похоронного бюро.

— И памятника не поставили, — сказала она. — А я не верю, что это Валера. Я все равно не верю.

— Я тоже не верю, — сказал я. — Он же друг мой. С детства. А у меня их, почитай, что и не было совсем.

— Нет совсем? — переспросил я. — А холодная?

— Холодной воды, милок, сколько угодно, — улыбнулась старушка. — И отопление есть зимой, хорошо топят, не замерзнешь, да и кровушка молодая согреет.

Я еще оглядел квартирку. Здоровенный таракан, сидевший на подоконнике задумчиво шевелил усами, словно не я приценивался к новому жилищу, а он — к новому хозяину. Протертый почти до дыр линолеум придется менять. И замок. Замок тоже новый поставлю.

— А оптоволоконная связь есть?

— А? Связь? Да вон она связь, милый, вон он телефон стоит. Тут у нас и кабели давеча новые прокладывали какие-то. Волоконны, что ль? Старая я, милок, мне девяносто восемь уже, не понимаю я в этом ничего.

— Идет.

Я отсчитал старухе пять сотенных бумажек и принялся распаковывать вещи. Окровавленная харя монстра таращилась на меня с глянцевой обложки только что купленного DVD-диска. Багряными буквами горела надпись: «Генштаб». Бардина сказала, что эта игра ей нравится больше, чем все прочие…

Даже монстрам иногда нужны друзья. И пусть наше дружба недолговечна, пусть живут мои друзья не здесь, а в призрачной, обманчивой глубине, но это настоящая дружба. Настоящая дружба для настоящих друзей… до тех пор, пока миры не поменяются местами и оборотень не снимет маску.

До встречи.