Выйдя из транса, Козим обернулся к Миклосу.
– Этого достаточно, сударь? – спросил он негромко.
Миклос пристальным взором окинул двух мужчин, сидящих перед ним, и медленно кивнул.
– Отличная работа, мастер Козим. А теперь отпустите его.
Вспышка силы, и Марек, потянувшись, издал глубокий вздох, а затем растерянно заморгал, когда Целитель выпустил его сознание из-под контроля. Глаза его, из темно-карих сделавшиеся голубыми, устремились на свечу, горящую в стиснутых руках, и он с широкой ухмылкой задул огонек, а затем поднял взгляд на Миклоса.
– Все в порядке? – спросил он голосом, гораздо более низким и хриплым, чем обычный тенор Марека.
Засмеявшись, Миклос одобрительно потрепал Целителя по плечу.
– Очень хорошая работа, мастер Козим. Полагаю, теперь вам с Валентином следует отвести подлинного лорда Хомбарда, чтобы он мог прилечь и выспаться. Он это заслужил. Наденьте на него плащ Марека и надвиньте капюшон поглубже. Не хочу, чтобы кто-то еще знал, что мы сделали. А мы скоро спустимся во двор.* * *
Часом позже от торентского войска, выстроившегося вдоль колдорского перевала, отделились двое всадников и не спеша направились через равнину в сторону армии Гвиннеда, высоко держа белый флаг перемирия. С холма, возвышавшегося над долиной, Райс-Майкл наблюдал за ними вместе с Судри, Ра-ном и Манфредом. Он был в доспехах, но без оружия, – как, скорее всего, и те двое, с кем ему предстояло встретиться. Чуть поодаль толпились прочие военачальники и оруженосцы, а гвиннедское войско выстроилосьпо обе стороны и позади холма, включая келдорцев и те отряды, что король привел с собой.
– Все равно, мне это не по душе, – пробормотал Ран, не сводя глаз с приближавшихся всадников. – С какой стати Миклос вздумал настаивать на личной встрече?
Судри, восседавшая на смирной гнедой лошадке, обернулась к гофмаршалу. Она сменила траурные вдовьи одежды на шерстяную юбку-штаны, какие носили для верховой езды многие женщины в гористом приграничье, однако волосы ее по-прежнему были покрыты темным платом.
– Вы изловили его соглядатая, – заявила она, – и хотя бы отчасти он винит в этом его величество. Все-таки нельзя отрицать все те давние слухи, что Халдейны отмечены божественной милостью.
– О какой это «божественной милости» вы толкуете? – рявкнул Манфред.
– Ну, разумеется, о том, что сам Господь защищает Халдейнов, – отозвалась она. – Разве не Он поразил Имре, когда Синхил заявил о своих правах на престол? Именно властью Божией сумел уцелеть род Халдейнов…
Ран хмыкнул.
– Не думаю, что помощь колдунов-Дерини можно рассматривать как божественное вмешательство. Скорее уж, сатанинское.
– Неужели вы по-прежнему полагаете, что именно магия Дерини помогла Халдейнам вернуть престол? – удивленно спросила Судри, не обращая внимания на намеренную грубость Рана. – Разумеется, Камбер Мак-Рори со своими родичами убедил михайлинцев оказать королю военную поддержку, – но при чем же здесь магия? Я была еще совсем девчонкой, когда это произошло, и находилась вдали от Валорета, но я помню, что говорил мой дядя Термод. Он был абсолютно уверен, что Синхил Халдейн владел способностями, далеко превосходящими нашу магию, и именно с их помощью поразил Имре. Сам Господь защищает Халдейнов, милорд, и Он не позволит Своим помазанникам пострадать от рукколдуна-Дерини.
Когда они с Райсом-Майклом бок о бок начали спускаться с холма на равнину, он бросил на нее удивленный взгляд, поправляя на голове золотой обруч.
– Зачем вы им это сказали? Хотите, чтобы они быстрее прикончили меня?
Она усмехнулась.
– Они, похоже, забыли об этом, сир, но вы король по Праву Господню. Я не знаю, откуда пришло к вам это могущество, но очень важно, чтобы они верили, что оно от Бога. Теперь, если нам все же придется использовать магию против Миклоса, у вас будет свое оправдание, даже если по какой-то причине мы не сможем все списать на меня.
– Так вы ожидаете предательства, – спросил он.
– Нет, не ожидаю, но лучше нам быть готовыми ко всему.
Задумчиво кивнув в знак согласия, он устремил взор вперед, стараясь издалека оценить противника. Наконец они остановились в том месте, что было назначено для встречи. Там, под белоснежным шелковым флагом, что держал в руке Хомбард Таркентский, принц Миклос уже ожидал их на тонконогом степном жеребце удивительной лисьей масти. Льняная грива и хвост коня были того же оттенка, что и светлые волосы всадника, заплетенные сзади в хвост на солдатский манер и перехваченные обручем красного золота.
Если не считать нескольких новых морщинок в уголках темных глаз, Миклос едва ли выглядел старше, чем в тот день, когда Райс-Майкл впервые увидел его. Правда, вместо просторных шелковых одежд коричневого цвета, что были на нем в день коронации Джавана семь лет назад, сейчас принц надел кожаные доспехи с круглыми клепками из полированной желтой меди, в которых свет отражался, словно в крошечных солнцах. Наручни, блестевшие на запястьях, охватывали его предплечья поверх латных рукавиц, а высокие сапоги были проклепаны и соединены с наголенниками. Насколько мог разглядеть Райс-Майкл, принц был безоружен. Как и положено придворному, Хомбард поклонился в седле, когда Райс-Майкл и Судри натянули поводья, но ни Миклос, ни король не опустили даже веки.
– Доброго дня тебе, Халдейн, – ровным тоном приветствовал его Миклос. – Ты был еще совсем мальчишкой, когда мы встречались в последний раз. Похоже, время пошло тебе на пользу. Теперь, хотя бы внешне, ты выглядишь тем, кем желал бы быть.
– Речь не идет о желаниях, – отозвался Райс-Майкл, тщательно выбирая слова. – Я есть тот, кто я есть – король Гвиннеда. И именно им твой родич, что называет себя Мареком Фестилом, не будет никогда.
– В самом деле? – с усмешкой Миклос нагнулся вперед, опираясь о высокую луку седла. – Ну, это мы еще посмотрим.
– Когда-нибудь в другой день, – отозвался Райс-Майкл. – Однако я полагаю, что сейчас мы встретились, дабы обсудить вопрос с Кулликерном. Твой гонец указал, что ты готов оставить город.
– Все в свое время, – Миклос кивнул в сторону Судри. – На самом деле, сперва я желал бы поговорить со своей кузиной. Спасибо, что пошел мне навстречу и привез ее сюда.
Райс-Майкл покосился на Судри, застывшую в седле.
– Мне нечего сказать убийце моего мужа, – отрезала она ледяным тоном. – И я бы никогда не согласилась на эту встречу, если бы меня не попросил об этом мой государь. Я здесь лишь для того, чтобы оказать помощь королю Гвиннеда, чьим преданным вассалом я являюсь.
– Именно об этом я и хотел поговорить, – заметил Миклос. – Кузина, семь лет я пытался выяснить, что стало с тобой. Я не желал поверить, что ты по доброй воле согласилась предать своих родных и выйти замуж вопреки интересам Торента.
– А что сделал Торент для меня, если не считать того, что выходец из Торента убил моего супруга? – возразила она. – Где был Торент, когда нас с братом бросили на произвол судьбы после падения Фестилов? И то, что я обрела любовь среди своих пленителей, я считаю милостью Господней.
– Сомнительная милость, если она заставила тебя предать свою страну, свою расу и родных, – обманчиво мягким тоном заявил Миклос. – В твоих жилах течет королевская кровь Торента, Судри Рорау. Помнишь ли ты, как в Торенте мы обращаемся с предателями?
И без лишних предисловий он вскинул сжатую в кулак правую руку, а затем, пробормотав некое Слово, устремил руку к женщине, широко раскрывая пальцы. Огненный шар размером с кулак с громовым грохотом полетел в ее сторону, разрастаясь по мере приближения. Вне себя от страха и гнева, она попыталась поднять свои защиты, но Райс-Майклуже встал перед ней, чтобы защитить Судри от нападения.
Огненный шар ударился о его собственные защиты и разлетелся мириадами сверкающих искр, не причинив королю никакого вреда, к вящему изумлению Миклоса и Хомбарда.
Теперь атака Миклоса была направлена не только на Судри, но и на Райса-Майкла, который каким-то образом ухитрился отвести от женщины гнев принца. Хомбард неуверенно покосился на своего господина, стараясь удержать в повиновении встревоженную лошадь. Миклос ткнул указательным пальцем в землю перед Райсом-Майклом, и Судри вскрикнула, когда огонь внезапно вырвался из земли и начал распространяться вширь, образуя окружность, в которой оказались замкнуты все четверо.
