Читаем у Леви-Стpосса: "Насколько глубоко могут быть укоpенены в сознании установки, совеpшенно отличные от установок западного миpа, безусловным обpазом показывают недавние наблюдения в Новой Гвинее, в племени Гауку-Кама. Эти абоpигены научились у миссионеpов игpать в футбол, но вместо того чтобы добиваться победы одной из команд, они пpодолжают игpать до того момента, когда число побед и поpажений сpавняется. Игpа не кончается, как у нас, когда опpеделяется победитель, а кончается, когда с полной увеpенностью показано, что нет пpоигpавшего… Важно отметить, что почти во всех абсолютно обществах, называемых "пpимитивными", немыслима сама идея пpинятия pешения большинством голосов, поскольку социальная консолидация и добpое взаимопонимание между членами гpуппы считаются более важными, чем любая новация. Поэтому пpинимаются лишь единодушные pешения. Иногда дело доходит до того — и это наблюдается в pазных pайонах миpа_- что обсуждение pешения пpедваpяется инсцениpовкой боя, во вpемя котоpого гасятся стаpые непpиязни. К голосованию пpиступают лишь тогда, когда освеженная и духовно обновленная гpуппа создала внутpи себя условия для гаpантиpованного единогласного вотума".

Может, пpосвещенному человеку и это смешно, но это уже — вопpос ценностей. Опыт, однако, показал, что без тpадиций и "иppациональных" ноpм, запpетов и pитуалов, может существовать, да и то с пеpиодическими болезненными пpипадками (вpоде фашизма) лишь упpощенное, механистическое общество атомизиpованных индивидуумов. Сложные поликультуpные, а тем более полиэтнические общества устойчивы до тех поp, пока не позволяют пошлой pационализации навязать им "пpогpессивные" западные ноpмы. Трагедиям, которые произошли в этих обществах при такой вестернизации, посвящена огромная научная литература. Но побудить ознакомиться с нею нашего демократа невозможно.

Во всей перестройке и реформе видна эта связка: хладнокровный, изучивший наши уязвимые точки эксперт-убийца и невежественный, одурманенный лозунгами интеллигент. И каждый раз после страшного удара по стране демократы неуклюже оправдывались: ах, мы не знали, что так получится, хотели всего лишь разрушить империю! Вот философ Э.Ю.Соловьев рассуждает: "Сегодня смешно спрашивать, разумен или неразумен слом государственной машины в перспективе формирования правового государства. Слом произошел. Достаточно было поставить под запрет правящую коммунистическую партию. То, что она заслужила ликвидацию, не вызывает сомнения. Но не менее очевидно, что государственно-административных последствий такой меры никто в полном объеме не предвидел… Дискредитация, обессиление, а затем запрет правящей партии должны были привести к полной деструкции власти. Сегодня все выглядит так, словно из политического тела выдернули нервную систему. Есть головной мозг, есть спинной мозг, есть живот и конечности, а никакие сигналы (ни указы сверху, ни слезные жалобы снизу) никуда не поступают. С горечью приходится констатировать, что сегодня — после внушительного рывка к правовой идее в августе 1991 г. — мы отстоим от реальности правового государства дальше, чем в 1985 г.".

В каждой фразе кривит душой философ и усугубляет вину своего цеха. Напрасно он прячется за словом "никто", говоря, что якобы не предвидели катастрофических последствий "выдергивания нервной системы" из тела традиционного общества. Эти последствия не просто "предвидели" и Горбачев, и Яковлев, и молодцы из корпорации "РЭНД". Эти последствия настолько хорошо изучены и в истории, и в социальной философии, что результат можно было считать теоретически предписанным. Да и эксперименты были проведены.

Некрофильское желание "раздавить гадину" столь сильно, что демократы и года не могут прожить без этого. В 1993 эта их страсть была удовлетворена расстрелом Дома Советов — вспомните счастливое лицо Гайдара. Потом они два года наслаждались разрушениями в Чечне и возможностью мутить воду в Москве. Им было позволено (или приказано?) потоптать новую, "демократическую гадину" режима Ельцина, стержнем которого они являются. Как же так? Да ничего страшного, дело есть дело. Разве советский строй и КПСС топтали не члены Политбюро Яковлев и Шеварднадзе да политработники Гайдар и Бурбулис — под присмотром генсека?

Сегодня — новый этап того же процесса, но отличается он разве что количеством крови. Где это видано, чтобы генералы на действительной службе, вроде Громова и Лебедя, делали направо и налево заявления, порочащие командование? Все эти заявления согласованы, пусть и неявно. И кто может поверить, что ТВ стало вдруг столь свободным, что может по всем программам тиражировать антиправительственные материалы и мнения? Оно ведь не стало менее тоталитарным — с экрана не слезают те же Гайдар, Юшенков и С.Ковалев. Мы видим просто новый акт драмы по разрушению страны — спектакля, поставленного демократами.

А.Н.Яковлев, ратуя перед выборами в июне 1996 г. за Ельцина, счастлив: "Впервые за тысячелетие взялись за демократические преобразования. Ломаются вековые привычки, поползла земная твердь". Что поползла, мы и сами замечаем. Но впервые "архитектор" и идеолог ельцинизма честно признал: объект уничтожения — не коммунизм, не краткий миг советской власти. Рушат тысячелетнюю Россию. Это — новое нашествие хазар и тевтонов. Нет для народа большего несчастья, чем когда могучий враг его не просто грабит, но и ломает его вековые привычки, когда из-под ног выбивают земную твердь. Это все равно как оккупант вышибал из-под ног табуретку.

Разрушение структур цивилизации.

Стало общепризнанным, что в России происходит деиндустриализация. Это официально признал, будучи первым замом премьера, Сосковец. Деиндустриализация, то есть уничтожение промышленной системы огромной индустриальной страны, — явление в мире небывалое и истории не известное. Ни одной побежденной в "горячих" войнах стране таких условий не ставили. Небольшой эксперимент проводят над Ираком, но ни в какое сравнение с Россией это не идет, так как режим власти там сменить не удалось. Операция над Россией настолько чудовищна, что даже многие западные экономисты, работавшие консультантами, спешат отмежеваться. Недавно в своем заявлении целая группа из четырех специалистов отметила: "Ни одна из революций не может похвастать бережным и уважительным отношением в собственному прошлому, но самоотрицание, господствующее сейчас в России, не имеет исторических прецедентов. Равнодушно взирать на банкротство первоклассных предприятий и на упадок всемирно известных лабораторий — значит смириться с ужастным несчастьем".

Вопрос в том, может ли промышленно развитая страна, лишившись промышленности, одновременно не претерпеть других видов распада — культурного, правового, демографического. То есть, уцелеть как цивилизованная страна со своим местом в истории. На основании всей совокупности данных, которыми мы располагаем, следует сделать вывод, что нет. Деиндустриализация означает полное, по всем позициям, разрушение страны как цивилизованного общества.

Это делает в принципе невозможным "возврат" от советского строя к какой-то иной, исконной российской цивилизации (это — утопия патриотов). Те, кто с радостью поддерживает этот процесс, который составил главное содержание горбачевско-ельцинских реформ, выступают как варвары, разрушающие цивилизацию. Хоть и под крики о "возвращении в цивилизацию".

Многие еще надеются, что можно "выключить электричество и вернуться к лучине" — пережить разруху, на время став "доиндустриальными". Это иллюзии. Одно дело — жить при лучине и пахать сохой, постоянно улучшая свой материальный мир. Это — культура. Совершенно иное дело — регресс, разрушение культуры. Крестьянин и без водопровода чистоплотен. Большой город, в котором разрушен водопровод и канализация, превращается в клоаку и очаг эпидемий. Возвращение в доиндустриальную эру уже невозможно — существующая масса людей при этом должна будет вымереть. Реально люди озвереют и перебьют друг друга в борьбе за скудные ресурсы. Если бы мы сегодня отказались от автобуса и метро и вздумали ездить на лошадях, города задохнулись бы от конской мочи.