– А что было бы, если бы я его произнес? – По выражению лица Уэйна было невозможно сказать, считает ли он ее прямоту оскорбительной.

Ты произнес его… в моих мечтах…

– Ты его не произнес, я тоже, а я не выйду замуж за того, кого не люблю.

– Тогда мне придется заставить тебя полюбить. – Сесил показалось, что на этот раз она сумела пробить брешь в его доспехах. Однако, увидев пламя, вспыхнувшее в его глазах, она сильно усомнилась в том, что поступила благоразумно.

– Не говори глупостей.

– Сесил, ты нервничаешь.

– Я не нервничаю. Просто устала. Заставить полюбить невозможно. Люди либо любят, либо нет. – Кому это знать, как не ей?

– Тогда тебе не о чем беспокоиться, верно?

– Я и не беспокоюсь. А что касается разговора о женитьбе, то ты скоро поймешь, что это была непроизвольная реакция.

– Ты очень удивишься, если узнаешь, что в последнее время я много думал об этом?

– Да, – решительно сказала она, – удивлюсь. Если ты собираешься цветисто врать, что безумно влюблен в меня, то можешь не трудиться!

– А разве я сказал, что думал о тебе? – Уэйн слегка откинул голову и прикрыл глаза, но продолжал зорко следить за ее реакцией.

Сесил вздернула подбородок, борясь с окатившей ее горячей волной унижения.

– Ты изобрел новый способ заставить женщину полюбить!

– Я пытаюсь внушить тебе фальшивое чувство безопасности.

– Зачем же разоблачать свою тактику? А что касается безопасности, то подумай, каково мне будет, когда ты начнешь водить по ресторанам других женщин.

– Берта – славная девушка, но разве ее можно представить себе в деревенской глуши? У тебя нет причины ревновать меня к Берте.

– Значит, ты ищешь женщину с крепкой спиной и широкими бедрами, пригодными для деторождения? Я польщена.

– Мысль интересная. Особенно насчет бедер. – Руки Говарда скользнули вверх, и большие пальцы уперлись в выступающие косточки ее таза. – Ты уже доказала свою плодовитость и внесена в племенную книгу. – Когда женщина возмущенно ахнула, он только усмехнулся. – Сесил, думаю, у тебя сложилось превратное представление о том, что такое Блуфилд. Знаешь, там не такие уж первобытные условия. Хотя это и захолустье, но к нашим услугам будет самолет. Отец любит называть ранчо жалкой лачугой, однако, на самом деле это не так. С точки зрения культуры Блуфилд вовсе не пустыня.

– Ты умеешь водить самолет? – против воли вырвалось у Сесил. Ей всегда хотелось научиться этому.

– Когда мне исполнилось восемнадцать, бабушка стала учить меня управлять самолетом. Я увлекся; не сомневаюсь, что именно этого она и добивалась. Джулия не уступала в коварстве моему отцу. Она не скрывала, что хочет оставить ранчо именно мне.

– Так оно и вышло.

– Наверное, сейчас она смотрит на нас сверху и смеется.

– Прошу прощения, что не могу присоединиться к вашему веселью. Обращение со мной как с племенной коровой притупило мое чувство юмора.

– Ты ни на секунду не верила, что я говорю серьезно, – парировал Говард. – Но зато перестала отрицать, что беременна. Это уже что-то.

– Я не беременна!

– Я мог бы ответить «нет, беременна», но это было бы недостойно взрослого и ответственного человека, которым я усиленно притворяюсь.

– Ты намекаешь, что я веду себя как девчонка?

Прежде чем ответить, он поймал и удержал руки Сесил.

– Я намекаю на то, что твоя беременность многое меняет, нравится тебе это или нет.

Итак, несмотря на клятвенные заверения в обратном, ему самому это не нравится. Никакие слова и поступки Уэйна не могли бы переубедить ее.

– Ты хорошо воспитала Кэм, но тебе прекрасно известно, что ребенку нужны оба родителя.

– Любящих родителя.

– Ну, чего-чего, а любви нам с тобой хватает.

– Я говорю не о сексе! – гневно воскликнула она. – Секс в браке не главное!

– Спасибо, Сесил. Я тоже так думаю. – Довольный Уэйн смотрел на нее как хищник, вонзивший когти в свою жертву. – Но я имел в виду другое. Дело в том, что Кэм любит и меня тоже.

– Пользоваться чувствами ребенка низко!

– Ну почему же? – спросил он, не испытывая ни малейших угрызений совести. – Мужское влияние пойдет Кэм только на пользу. Ты должна признаться, что в данном отношении Берни до меня далеко.

– Это не имеет никакого значения. Ты же сам рьяно отстаиваешь права биологического отца!

– Он женат. И давно потерял все отцовские права… если вообще имел их. – У Говарда раздулись ноздри от возмущения. – И вскоре я доведу это до его сведения.

– Нет! Не смей! – ахнула Сесил, представив себе реакцию бедного Пьера. Берни наверняка решит, что она сделала это нарочно. А что будет, если об этом узнает Иветт?

– Давай договоримся. Я оставлю Берни в покое, а ты перестанешь притворяться. Я не смогу говорить с тобой о практических приготовлениях, если ты будешь продолжать отрицать, что беременна.

Она хотела отказаться, но сдержалась. Черт с ним, пусть подавится, лишь бы держался подальше от Пьера! А завтра она пойдет к Ралфу Уэйну и силой заставит его признаться во лжи.

– Практических приготовлениях?

– Я имею в виду предписания твоего гинеколога. Мне бы хотелось выполнять их вместе с тобой.

– У меня нет своего гинеколога.

– Ты что, вообще не посещаешь врачей? – Когда она кивнула, Уэйн недовольно нахмурился. – Тогда первым делом мы…

– Го, наверное, ты прав, но сейчас я ужасно устала. – Притвориться измученной было нетрудно; Сесил была на грани нервного истощения. Увидев встревоженное лицо Уэйна, она ощутила чувство вины.

– Значит, до завтра? – Он нежно погладил ее по щеке.

Сесил задумчиво кивнула; ей отчаянно хотелось потереться щекой об эту ласковую руку. Когда Го убрал ладонь, она испытала противоречивые чувства.

Уэйн давно закрыл за собой дверь, а Сесил все еще ощущала прикосновение его пальцев. Это ощущение нельзя было смыть никакими слезами.

– Мистера Уэйна нет дома.

– Я подожду. – Сесил вошла в огромный вестибюль. Ее каблуки цокали по мраморному полу. Она небрежно огляделась; не имело смысла отвлекаться на всякие мелочи вроде люстры размером с ее спальню или нескольких картин художника, произведения которого она видела только в музеях.

– Мадам, боюсь, это невозможно.

Сесил выпятила подбородок: насмешки лакея не заставят ее отказаться от задуманного!

– Если вы скажете ему, что я здесь, он примет меня.

– Барн, возникли какие-то трудности?

Сесил инстинктивно повернулась в ту сторону, откуда донесся мелодичный голос. По ступенькам изогнутой лестницы грациозно спускалась высокая стройная женщина с волосами красного дерева, собранными в конский хвост. Она была одета в костюм для верховой езды; завязанный на шее шарф был таким же ярко-зеленым, как и ее глаза.

– Эта особа желает видеть мистера Ралфа Уэйна.

«Эта особа», поджав губы, подумала Сесил. Хам!

– Я сказал ей, что мистера Ралфа нет дома. Не знаю, как ей удалось миновать охранника.

Сесил протянула зажатые в руке документы с официальным грифом.

– Я отрекомендовалась посыльным из офиса. – Ей не хотелось причинять неприятности ни в чем не повинному человеку.

– А на самом деле это не так? – с интересом спросила рыжеволосая.

– Я там работаю.

– У моего мужа?

У мужа! Сесил захлопала глазами.

– Не может быть! – с жаром произнесла она, чувствуя себя так, словно получила удар под ложечку.

Увидев, что хозяйка дома смотрит на нее не столько с интересом, сколько с вполне понятной тревогой, Сесил попыталась придать себе благонамеренный вид. Немного подумав, она поняла, что вопиюще ошиблась. Если бы у Го была жена, тем более такая фотогеничная, это едва ли укрылось бы от внимания общественности.

– Вы выглядите слишком молодо для матери Го, – повинуясь импульсу, добавила она, когда определила личность этой женщины методом исключения. – То есть, я думала…