— Нет, милорд, да вы взгляните сами… — донесся до них голос Фулька, когда дверь приоткрылась. — Они просто молятся вместе с леди Судри. Она попросила его поклониться могиле своего супруга. Было бы оскорбительно отказать ей в этой просьбе. Что тут может быть плохого?
У Райса-Майкла остановилось дыхание. Он изо всех сил напряг слух, гадая, будет ли их уединение нарушено, или Фульк все же сумеет не пустить в часовню посторонних, но вот наконец раздалось какое-то недовольное бормотание, и дверь закрылась. По-прежнему поддерживая ментальную связь, Райс-Майкл обернулся, чтобы убедиться в отсутствии посторонних, затем вновь сжал пальцы Судри и передал ей мысленные картины пленения Димитрия и его гибели, умолчав лишь о собственном участии в этой истории, чтобы не выдать своих сообщников-Дерини.
— Как по-вашему, что у Миклоса на уме? — спросил он шепотом, переходя на обычную речь, чтобы не утомлять ее. — Судя по всему, Димитрию был отдан приказ убрать с дороги некоторых из моих советников… И он это сделал, чем оказал мне большую услугу. Однако остается вопрос, что он должен был предпринять, когда мы оказались бы в Кулликерне, будь он все еще жив. Учитывая то, что я только что вам поведал, возможно, вы уловите некий двойной смысл в сообщениях, полученных от Миклоса за прошлую неделю. Что вы посоветуете?
Чтобы сберечь время, она изложила ему свой план мысленно, и он на несколько мгновений погрузившись в раздумья, а затем отпустив ее руку, устало потер лицо и взглянул на фигуры святых над алтарем. Лампада бросала на деревянные изваяния золотисто-алые отблески, слишком напоминавшие кровь.
— Согласен. Никто не усомнится в ваших мотивах, но вы очень рискуете, оказывая мне подобную услугу, — заметил он наконец. — Если все выйдет именно так, то могут пробудиться воспоминания, уже двадцать лет как похороненные, и ваши собственные люди могут обернуться против вас.
— Если против Миклоса нам придется применять не только воинскую силу, то им не следует знать, что вы владеете магией, государь, — отозвалась она шепотом. — И если кто-то заподозрит неладное, вы должны попытаться убедить их, что эта сила принадлежит вам по праву как помазаннику Божьему. И если мне удастся отвести от вас хотя бы часть подозрений, то я готова напомнить им о своем деринийском происхождении. К тому же вдова всегда может удалиться в монастырь, дабы принести там покаяние. Вашим Custodes это понравится.
Райс-Майкл хмыкнул.
— Скорее, они решат, что вы осквернили этот замок. Нынче утром перед отъездом из монастыря святого Кассиана аббат принялся изгонять злых духов из всех, кто накануне виделся с Димитрием… даже из покойного Альберта… А потом они сожгли труп Димитрия.
— Глупцы, как же они боятся нас, — прошептала она. — Но нам необходимо сделать так, чтобы вас они не боялись. Димитрий сказал вам вчера, что готов умереть, лишь бы защитить вас. Что ж, теперь я повторю его клятву.
— Я очень надеюсь, что никому не понадобится умирать ради меня, — промолвил он негромко и вновь взял ее за руку. — Разумеется, если не считать некоторых из моих советников, которым давно пора поплатиться за свои преступления. Но я благодарен вам за преданность сильнее, чем могу выразить словами. Если не считать Катана, у меня нет ни единого человека, кому бы я мог безоговорочно доверять.
С этими словами он поднес ее руку к губам, а затем встал сам и помог ей подняться на ноги.
— Нам пора возвращаться. Наверняка там, у дверей, это был лорд Ран или кто-то еще из моих тюремщиков.
— Так значит, это правда… Все те слухи, — прошептала она, глядя ему прямо в глаза.
— Какие слухи? — переспросил он.
— Что король наш сам себе не хозяин, и его сановники правят Гвиннедом.
— Я намерен положить этому конец, — отозвался он. — До сих пор я мало что мог поделать, но они наконец совершили свою главную ошибку, позволив мне приехать сюда. Я впервые в жизни вкусил свободы, и больше не намерен отступать.
— Они могут вас убить, — промолвила она. — Особенно, если узнают, кто вы такой.
Он согласно кивнул.
— Да. Но, возможно, и нет. Хотя, если меня не убьют мои же подданные, это может сделать Миклос… Или Марек. Видит Бог, все они намерены попытаться. Но, по крайней мере, у меня будет шанс наконец сделаться настоящим королем. И с вашей поддержкой, возможно, мне удастся остаться в живых.
С почтительной улыбкой она поцеловала ему руку, затем повернулась, и они вдвоем направились к выходу из часовни.
Судри так рассыпалась в благодарностях, благословляя короля за то, что он вместе с ней согласился помолиться над могилой ее супруга, что даже Ран не осмелился ничего на это возразить, по крайней мере, в ее присутствии. Однако чуть позже, после того как Манфред известил Райса-Майкла обо всех решениях, принятых в его отсутствие, Ран увлек его в нишу для серьезного разговора. Манфред предусмотрительно встал, загораживая их спиной, чтобы никто не мог им помешать.
— Сир, я вынужден настаивать, чтобы больше не было повторения сегодняшних выходок, — произнес Ран с деланным спокойствием, хотя глаза его метали молнии. — И о чем вы только думали? Она ведь Дерини. Я думал, после событий прошлой ночи вы прекрасно сознаете опасность общения с этим племенем.
Райс-Майкл наигранно возмутился:
— Милорд, но эта женщина недавно овдовела, и супруг ее погиб, служа своему королю. Мне показалось, я обязан оказать ей столь небольшую любезность, как помолиться у могилы ее мужа.
— Это чувство похвально, но нельзя преуменьшать опасность, — возразил Ран. — Что если бы она попыталась овладеть вашим сознанием?
— Но зачем ей это делать?
— Она приходится родней Миклосу.
— Ран, он ведь убил ее мужа. Я не думаю…
— Я сам скажу вам, о чем думать, — рявкнул Ран в ответ. — И не надейтесь попробовать на прочность свои узы только из-за того, что вы на время вырвались на волю из Ремута. Ваш наследник по-прежнему в наших руках, равно как и вы сами. Должен ли я продолжать, или этого достаточно?
Райс-Майкл побледнел, вновь осознал, насколько еще велика его несвобода.
— Простите, милорд, — выдавил он шепотом. — Я и не думал идти против вашей воли. Просто леди Судри…
— Я не осуждаю, что вы были с ней любезны, — произнес Ран. — Мне просто не нравится, что вы удалились сами по себе, не спросив даже дозволения.
— Но я ведь попросил Фулька сообщить Катану, куда я направляюсь, — возразил Райс-Майкл. — Мы всего лишь пошли помолиться в часовню.
— Да, и правильно сделали, что ограничились только этим, — отрезал Ран. — Ну да ладно, я надеюсь, что теперь вы осознали свою ошибку.
Райс-Майкл выглядел смущенным и подавленным, и, судя по всему, это вполне удовлетворило Рана, он пробурчал что-то нечленораздельное, а затем окинул взглядом зал, где Фульк с Катаном наблюдали, как королевские рыцари укладываются спать вместе с истмаркскими солдатами. Замок уже был полон народу к их приезду, однако хозяева Лохаллина сказали, что постараются разместить здесь как можно больше людей, — ночевать под крышей было куда лучше, чем в лагере у подножия холма.
— Ну что ж, пожалуй, вам следует пойти поспать, — объявил наконец Ран. — Завтра поутру у нас намечен военный совет.
К вящему изумлению Райса-Майкла, ему выпала несказанная роскошь получить отдельную комнату. Крохотная, похоже скорее на нишу, вырубленная в той же толстой стене, что и винтовая лестница, она вмещала лишь одну узкую койку, умывальник и сундук в изножье кровати. Ни очага, ни уборной там не было, и все же королю впервые выдалась возможность остаться в одиночестве, с самого отъезда из Ремута. Он отослал прочь Фулька и, учитывая размеры комнаты, это не вызвало особых подозрений, а Катан остался с ним, чтобы помочь снять доспехи. И король воспользовался этим, чтобы рассказать о своем разговоре с Судри и с Раном. Катан был изумлен.
«Я помню, поговаривали, что она Дерини, еще много лет назад. Но кто бы мог подумать, что она предложит вам помощь? — мысленно передал Катан, укладывая королевские доспехи поверх сундука у постели. — Жаль, что нельзя сообщить об этом Джорему и всем остальным».
