— Именно потому что его нет здесь, нам и приходится вести с вами эту беседу, милорд, — резко парировал Эйлин. — И обвинения весьма серьезны…

— Это подлая ложь! — выдохнул Лиор, с трудом удерживая Оуэна, который пытался вырваться у него из рук. — Это правда, что королю отворили кровь — в соответствии с общепринятой медицинской практикой. Рука его воспалилась, он был охвачен горячкой. Когда кровопускание не помогло, стало ясно, что руку придется отнять. К несчастью, он не перенес шока операции.

— У короля были обе руки, когда он умер, — негромко возразил Кверон. — Если угодно, я готов поклясться в этом, возложив свою руку на его могилу.

— Кто этот человек?! — воскликнул Секорим, обращаясь к Лиору.

— Скажите ему, отче, — попросил Эйлин, прежде чем Лиор успел ответить. — Скажите ему, как вам пришлось обратиться к отцу Донату, чтобы выслушать последнюю исповедь короля, потому что его величество не пожелал иметь дела ни с вами, ни с вашими клириками, и предпочел рисковать спасением своей бессмертной души, умерев нераскаянным, нежели получить последнее причастие от любого священника Custodes.

— А чем этот священник лучше? — возразил Манфред, указывая мечом. — Как мы можем доверять его словам? Что это за священнослужитель, который нарушает тайну исповеди?

— Это правда, — промолвил Эйлин. — Однако сам король дал отцу Донату дозволение поведать вслух обо всем, что он сказал ему, дабы свершилось правосудие над его убийцами. Поэтому тайна исповеди не нарушена.

— Это не тебе решать, — со злостью воскликнул Хьюберт, подтолкнул королеву к Секориму и сделал несколько шагов вперед. — У тебя нет здесь никакой власти… И ни в каком ином месте. — Он дрожащим пальцем указал на своего помощника. — Эйлин Мак-Грегор, отныне я отстраняю тебя от должности и велю под угрозой отлучения от Церкви увести отсюда солдат и подчиниться церковной дисциплине. Как осмелился ты судить кого бы то ни было?

— Это я осмелился вас судить, архиепископ, — ровным голосом произнес герцог Грэхем и, положив руку на перевязь меча, встал рядом с Эйлином. Сигер также сделал шаг вперед, скрестив на груди мощные руки. — Являясь одновременно регентом и герцогом этого королевства, я имею право осуществлять правосудие высшее и низшее, могу заслушивать свидетелей и выносить приговор. Я обвиняю тебя, Манфред Мак-Иннис, граф Кулдский, и тебя, Ран Хортнесский, граф Шиильский, в государственной измене и святотатственном убийстве…

— Я не признаю твоей власти, — с презрением воскликнул Манфред.

— Я также признаю вас виновными в этих преступлениях и выношу вам смертный приговор, — продолжил Грэхем, словно и не слышал Манфреда. — Бросьте оружие. Спастись вам не удастся, и на вашем месте я бы поостерегся осквернять это святое место своей кровью… Хотя, возможно, для вас это был бы достойный конец: умереть здесь, перед могилой короля, чью священную кровь вы пролили.

— Перед могилами двух королей, — мягко добавил Сигер. — Король Джаван также погиб под клинками предателей.

Никто не шелохнулся в напряженном выжидающем молчании, наступившем после слов Сигера, не слышалось ни единого звука, кроме хриплого дыхания загнанных в ловушку людей, приглушенных всхлипываний Оуэна, который все еще пытался вырваться от Лиора, и единственного приглушенного возгласа Микаэлы. Затем, к вящему изумлению всех вокруг, Ран с презрением швырнул свой меч на пол, и лязг железа эхом отразился от каменных стен. Затем он потянулся за кинжалом на поясе.

— Ран, ты что делаешь? — воскликнул Манфред, взирая на него в изумлении и медленно опуская меч.

Но не успел он договорить, как Ран, внезапно обернувшись, вонзил кинжал прямо в грудь Манфреда и рванул лезвие вверх. Кровь потоком хлынула у Манфреда изо рта, Микаэла пронзительно закричала, а один из валоретских рыцарей устремился вперед, но Ран уже успел растолкать монахов Custodes и выхватил Оуэна из рук Лиора. Затем он с силой полоснул кинжалом Лиору по шее, когда тот пытался его остановить, и, подхватив отбивающегося мальчика подмышку, устремился прочь по анфиладе залов крипты. В тот же самый миг Таммарон с обезумевшим лицом схватил королеву за руку и развернул ее спиной к себе, прикрываясь ее телом, как щитом, а обнаженный меч приставил ей к горлу.

Когда чьи-то руки внезапно схватили Катана и поволокли его прочь от лестницы, что вела из крипты в собор, он сперва попробовал было сопротивляться, но тут же успокоился, узнав в своем «пленителе» сэра Роберта Эйнсли. Другие рыцари мгновенно ринулись вниз по лестнице, чтобы поддержать епископа Эйлина и его людей, а когда Роберт отпустил Катана, по-прежнему поддерживая его под руку, чтобы тот не рухнул от слабости, брат королевы увидел, что никто иной, как его кузен Ансель схватил Галларда де Бреффни и заломил ему руку за спину, другой рукой зажимая рот, чтобы тот не закричал.

— Убей его немедленно! — выдохнул Катан, цепляясь за Роберта.

— Уверен? — совершенно равнодушным тоном переспросил Ансель.

— Он помогал держать Райсема, когда ему отворяли кровь, — выдохнул Катан и потряс головой, чтобы восстановить все случившееся в памяти. — И еще много других людей он убил за эти годы. Он бы и меня убил тоже, прикончи его!

Услышав свой смертный приговор, Галлард принялся отбиваться, но ему тут же пришел конец. Рука Анселя стремительно метнулась вверх, выворачивая Галларду голову набок и назад, и тут же послышался негромкий отвратительный хруст.

Ансель разжал руки, и обмякшее тело рухнуло на пол, а он небрежно отер ладони о штаны и повернулся, чтобы заглянуть с лестницы в крипту. Катан силился побороть тошноту, пока какой-то солдат с невозмутимым видом оттаскивал труп Галларда прочь с дороги, и с благодарностью приветствовал юного Тиега, который внезапно оказался рядом и помог Роберту усадить брата королевы, прислонив его спиной к каменной колонне.

— Меня предупреждали, что с тобой неладно, — пробормотал Целитель, сжимая голову Катана в своих руках. — Позволь мне взглянуть. Да, думаю, что смогу помочь.

Это был скорее даже приказ, а не просьба. От внезапного приступа головокружения Катан застонал и зажмурился, ибо перед глазами у него все плыло, но тут же почувствовал, как кто-то запрокидывает ему голову и что-то прижимает к губам.

— Ты должен это проглотить, — послышался негромкий голос Тиега, и прохладная жидкость потекла ему в горло. — Вот так. Еще. Я заранее подготовился к нескольким возможным исходам, в зависимости от того, что за наркотики они давали тебе. Вот это снадобье прочистит тебе мозги и через пару минут придаст бодрости и сил. Потеря крови не так серьезна, однако ты очень изнурен. На какое-то время я могу это поправить. Просто расслабься.

Катан ощутил мысленное прикосновение Тиега, но тут же его охватила такая всепоглощающая слабость, что он перестал отдавать себе отчет в происходящем. Однако когда он вновь открыл глаза, то мог бы вообразить, будто ничего из событий последних дней не происходило в действительности, по крайней мере, в том, что касалось его физического состояния. Туман в голове исчезал с каждым мгновением, и когда Роберт помог ему сесть, он уже чувствовал себя почти в отличной форме, хотя Тиег продолжал контролировать его состояние, прижимая пальцами запястье.

— Иди сюда, Катан, — негромко окликнул его Ансель с лестницы. Вокруг них и дальше в соборе стражники в простых доспехах без украшений помогали людям лорда Эйнсли очистить здание. Кое-где заметны были трупы Custodes, но в большинстве своем горожане были рады по доброй воле покинуть это священное место, внезапно превратившееся в поле брани. Катан, с трудом поднявшись на ноги, присоединился к своему сводному брату, и внезапно перестал звонить большой колокол собора.

— Отлично, — прошептал Ансель. — Наконец кто-то добрался и до колокольни. А теперь скажи точно, кто там внизу с Микой и мальчиком.

Катан, прищурившись, заглянул в крипту. Он видел со спины Грэхема, Сигера и отца Дерфеля, но ему не нужно было видеть своих врагов в лицо, чтобы их перечислить.