Жак прервал чтение. Мало того, что она хладнокровно причисляла его к серийным убийцам, так она еще делала это в письме, доступном для посторонних глаз, еще до начала процесса! Большая часть авторов писем, разбросанных по полу, делала то же самое, но это письмо превосходило все остальные своим простодушием, граничившим с идиотизмом.
И далее в том же роде на нескольких страницах:
К сожалению, я не располагаю большими средствами и не могу позволить себе поехать к вам, во всяком случае, прямо сейчас. Но я уже представляю себе вопросник, который мог бы нам позволить установить первый контакт. Я хотела бы прислать его вам как можно скорее.
Час от часу не легче: она без обиняков требовала от него исповеди! Почему бы не чистосердечного признания? Он продолжал читать, захваченный ее дуростью:
Поймите, почему я обращаюсь к вам: мне кажется, что я, благодаря своим познаниям в психологии, сумела уловить то, чего другие не только не почувствовали, но даже не заподозрили.
Кроме того, с помощью вопросов и комментариев, которые я вам тут же вышлю, я могла бы помочь вам лучше разобраться в самом себе. Я еще не дипломированный психолог, но я могу помочь вам легче перенести некоторые откровения…
Реверди скомкал листок в руке: злость поднималась в нем жгучими волнами, почти душила его. Попав в эту тюрьму, он оказался открыт для всех взглядов, для всеобщего любопытства. Узник зоопарка, выставленный на обозрение любого кретина. Он закрыл глаза и попытался найти в себе хоть каплю спокойствия, чтобы умиротворить свое тело и свой разум.
Когда к нему вернулось самообладание, он расправил листок и продолжил чтение: ему хотелось понять, до каких пределов простирается человеческая глупость.
Но его ждал сюрприз: последняя страница оказалась намного интереснее. Внезапно он почувствовал в ней верный тон, резко контрастировавший с претенциозностью начала письма. Студентка осмелилась провести сравнение между глубоководными погружениями и убийствами:
Может быть, я захожу слишком далеко и слишком спешу, но я улавливаю… как бы это сказать? – некую аналогию между подводными глубинами и темными побуждениями, которым вы подвержены. В обоих случаях речь идет о мраке, о давлении, о противодействии. Но, кроме того, в определенном смысле, о барьере чистоты, о неизведанном курсе…
Как написать вам об этом? Я чувствую, что эти поступки и эти погружения объединяет одна страсть к исследованию, к преодолению самого себя. И главное, то же головокружение, то же непреодолимое искушение.
Я хотела бы уловить это головокружение, ощутить его рядом с вами, чтобы встать на вашу точку зрения. Я хочу не судить, а разделять.
Если мне повезет и вы согласитесь повести меня, взять меня за руку, чтобы вместе опуститься на глубину, я буду готова услышать все. Дойти вместе с вами до самого конца.
Эти сбивчивые слова не означали ничего особенного, но Жак различал в них некую искренность. Эта девушка душой и телом была готова отправиться вместе с ним в путешествие к сумеркам. Своим инстинктом хищника он даже улавливал определенную двойственность между этими строчками. Может быть, эта «белая гусыня» на самом деле не так чиста, как кажется…
Он понюхал исписанный от руки листок: надушен. Аромат женщины. Вернее, девушки, играющей в женщину. Он был готов держать пари – это «Шанель». Номер пять. Да, Элизабет не просто хотела испытать страх, она хотела зажечь его, соблазнить своей готовностью следовать за ним даже в его логово.
Он кинул письмо на пол и уставился на эту кучу пошлости, нескромности, орфографических ошибок. Тараканы уже прокладывали себе дорожку среди смятых бумажек. В камерах выключали свет.
Девять часов вечера. Жак отпихнул ногой кучу писем и вытянулся возле стены. Злость улеглась, но горечь осталась. Он насмехался над смертью, но впервые ощущал, как он одинок, не понят, понимал, что его «работа» умрет вместе с ним.
Подсознательный импульс прервал его размышления. Его мучила какая-то деталь, которую ему никак не удавалось определить. Он поднялся и нашарил электрический фонарик. Зажав его зубами, чтобы руки оставались свободными, он начал рыться в груде бумаг. Через несколько секунд он нашел письмо Элизабет Бремен. Что-то ускользнуло от него, но что именно?
Он быстро перечитал письмо; ничего нового. Он нашел конверт, заглянул внутрь: пусто. Он осмотрел его со всех сторон. На обороте он увидел адрес отправителя.
Элизабет Бремен указала не свой личный адрес, а адрес почтового отделения в Девятом округе Парижа, куда ей следовало писать «до востребования».
Вот деталь, которую он искал. Несмотря на красивые слова, несмотря на желание сблизиться с ним, студентка приняла эту меру предосторожности. Она боялась, как и все прочие. Она протягивала руку к хищнику через прутья клетки, но делала это с опаской.
Жак погасил фонарик и улыбнулся в темноте.
Ну что же, можно немного позабавиться.
15
Марк выработал определенную стратегию: не может быть и речи, чтобы хитрить с убийцей такого рода, чтобы задавать ему вопросы окольными путями. Жак Реверди отличался острым умом. Хищник с безошибочным инстинктом. Следовательно, удержать его внимание можно было единственным способом – атаковать его в лоб, разыграть невинность и позволить ему думать, что он управляет ситуацией.
Именно поэтому Марк так старался придать письму наивный характер. Вместе с тем в конце он позволил себе определенную двусмысленность. Может быть, Элизабет не такая уж идиотка, может быть, она не так примитивна…
Закончив сочинять текст, он занялся почерком. Пользуясь собственным архивом – в «Сыщике» он получал множество писем от женщин – он проводил долгие часы, вновь и вновь копируя послания своих корреспонденток, стараясь воспроизвести эти аккуратные буквы, постепенно вырабатывая у себя женский почерк.
После этого он купил бумагу для писем, достаточно дорогую, с тиснением, и выбрал авторучку. Затем он решил придать письму некую личную нотку и надушил его – совсем чуть-чуть. Сначала он склонялся в пользу духов для молоденьких девушек, типа «Анаис-Анаис» от Кашарель, потом передумал. Элизабет, двадцати четырех лет, не должна пользоваться духами для подростков. Напротив, она выберет женский аромат, свидетельствующий о силе, зрелости и желании соблазнять. Он остановился на «Шанель № 5».
Письмо было готово, оставалось уладить последний, самый важный вопрос: адрес отправительницы. Дать собственный адрес он не мог. Он подумал было об абонентском ящике, но тогда письмо показалось бы слишком обезличенным. Он решил воспользоваться почтой «до востребования».
Настоящие проблемы начались как раз с почты. Этого следовало ожидать. Он всю жизнь ненавидел эту организацию – ее эмблему желтого цвета, бесконечные очереди, систему марок, этикеток, наклеек, больше подходящую для какого-нибудь детского кружка «умелые руки», чем для предприятия двадцать первого века. Почта хранила верность своему девизу: «Зачем делать просто, когда можно сделать сложно?»
«Договор о временном перенаправлении для частных лиц» – официальное название услуги «до востребования» – нельзя заключить, воспользовавшись первым попавшимся псевдонимом. Вообще-то подобного рода корреспонденцию можно получать только на свое собственное имя. Марк попытал счастья в другом почтовом отделении, сочинив на сей раз целую легенду: ему якобы надо заключить «договор о перенаправлении» от имени подруги, прикованной к постели в результате несчастного случая, и получать письма в этом отделении. Он сам будет приходить за ними.
Служащий скептически объяснил ему суть процедуры: подруга должна написать доверенность на его имя. Но, обратите внимание: в присутствии сотрудника почты, который выступит в роли свидетеля. (Марку казалось, что он видит дурной сон.) Тогда, и только тогда, он сможет заключить договор, но каждый раз Марку придется предъявлять два удостоверения личности: свое и своей подруги.
